Каспийская характеристика

– Ребята, – Васильевич протянул нам стопочку чистых листов с печатью судна внизу, – вы уж сами себе характеристики напишите, а мне – сами видите! – не до того сейчас!  

Это точно – не до того сейчас технологу рыболовного сейнера, ударно вылавливающего каспийскую кильку, было. Интеллигентный седовласый мужчина, частенько вдумчиво игравший со мной в шахматы, теперь прятался от подчиненного бригадира – цыгана Николая, – что порывался «этой сволочи морду набить». Меж молотом и наковальней оказался в тот момент Васильевич: капитан отказался выдавать аванс команде («Напьются – загружаться бочкой и тарой кто будет? »), а команда отказалась без законных «мани», да «на сухую», к работе приступать. В общем, все по законам жанра: верхи не могут, низы не хотят. Правильно! Ведь и близился-то к концу 1988, перестроечный… Все в ногу со временем!  

По революционному, вполне, такому сценарию, капитан решил отогнать судно с бастующими на внутренний рейд: «Чтоб вообще у меня магазина не видели! ». И мы втроём, честно отработав свою плавпрактику, и уже запаковавших сумки-чемоданы, оказались заложниками ситуации: поезд, билеты на который лежали в кармане, отходил утром следующего дня.  

Дернул же черт на этот Каспий ехать! Ну, а как иначе – визу нам еще не открыли, а сидеть новоиспеченным морякам где-нибудь на рыбоконсервном заводе – смеетесь! Вот и сорвались на Каспий: а что – тоже море!  

Работали честно и старательно…  

– Эх, Андрюха, – лихо бондаря очередную бочку, кричал мне развеселый Коля – бригадир, – беги с этого моря, а то потом только бочки вот эти, как мне, вспоминать и останется!..  

В эту последнюю, лунную ночь, когда причал, до которого было рукой подать, печально светил нам огнями редких фонарей, убежать с судна мы вряд ли бы смогли, когда б не помог случай. У капитана и компании к нему приближенных водка закончилась… Вот, в два часа ночи, шлюпку срочно на воду и опустили, взбунтовавшейся команде пояснив: курсантов, де, увезти же надо!  

Вспомнили!  

Эх, Коля – не тому ты физиономию бить примерялся! Не дорос ты еще до настоящей, классовой…  

Как там дальше очаковская ситуации развивалась – мне неведомо: слава Богу, до берега добрались! С всученными нам, вместо обещанных характеристик, шестью проштампованными только листами.  

Корпеть над ними пришлось уже по приезде из Баку – в номере Астраханского межрейсового дома отдыха моряков. Текст сочинял я. Слегка скромничая, отметил «показательную дисциплину», «отличные знания», «образцовую выучку», «недюжинное трудолюбие».  

Писал друг Евгений – с моими «отличными знаниями техники безопасности», я опустил на выгрузке тяжеленную направляющую на указательный палец правой руки, едва его не лишившись. Третий наш товарищ – Владимир, полностью доверяя нам плевое такое дело, отправился на «Кинг –Конг жив».  

Листов было шесть – с учетом возможных ошибок. Каллиграфическим своим почерком, Женёк безупречно написал свою характеристику первой, запортачив на мне один экземпляр: со своей фамилии было начал. Взялись за Вовку – три бланка еще на киномана оставалось. И тут Женя, то ли рукой устав от писанины, то ли головой уже от процесса отключившись, стал делать ляп за ляпом. Заняв место за его спиной, немного я помог: два листа мы угробили, оставался последний…  

Вовка, должно быть, холодел в кинотеатре от вожделенного момента, взахлеб афишированного боцманом, а мы потели над последним листом. Мои глаза слезились от напряжения, рука Евгения почти дрожала. И все равно мы умудрялись ошибаться. И уж тогда, не мудрствуя лукаво, просто обрезали ножницами часть листа с испорченным текстом.  

– Как останется место на одну строчку, напишем просто: «Хорошо себя вёл», – резонно рассудил друг.  

Все же, не дошли мы до такой исчерпывающей формулировки: немного больше осветили Вовкино поведение и морально- деловые… Правда, характеристика больше смахивала на справку, но Володя все равно остался доволен.  

Еще бы он претензии предъявлял! Нечего было «по кинам» шляться, обозревая прелестницу героиню в ладони громилы, пока тут товарищи, зрение теряя, документы кропали!  

А с моря – хоть и вспоминая частенько слова незабвенного бригадира, – я так и не убежал. И не жалею: вопреки пророчеству Николая, много еще чего в морской той жизни было…