Но разве без сказок, это жизнь?.

Почему?  

Почему она так кричит?  

Я же закопал.  

Не моя вина, что под лапами оказались её любимые бабочки, те, которые на блузке. Она же знала, что коты гадят. Природа по другому не придумала – съедаешь что-то красиво-приятное, а на выходе... Не буду упоминать. До сих пор из носа вычихать не могу. Оно хоть и своё, но когда в него тычут носом, то совсем не родное. И не надо мне сравнивать гигиенические процедуры, проводимые стерильным языком и развазюкивание отходов жизнедеятельности чувствительным носом.  

А-а-пчхи.  

Хоть бы "будь здоров" сказала. И ведь культурная, вежливая всегда. Шага без "спасибо", "пожалуйста" не ступит. А сейчас причитает, чуть не плачет. Совсем на себя не похожа.  

Куда подевалась добрая, ласковая, заботливая?  

Заберешься бывало к ней на коленки, легонько подвинешь книжку, если она читает, или перекроешь собой телевизор, когда сериал смотрит, уляжешься поудобнее и начинаешь сказки рассказывать.  

Никогда раньше не замечал за собой такого. Мартовские распевки – да! Но они не в счет. Это же работа. А сказки скорее всего хобби. Нравится. Особенно когда слушатели есть.  

Так вот, уляжешься на коленках, иногда на животике, и мурлычешь. Если повезёт, то можно устроиться между грудей, но тогда не сказки рассказывать, хочется просто лежать с закрытыми глазами, делать вид, что спишь, а самому наблюдать, как она вздрагивает, когда усы касаются её кожи. Заметно, что не хочет будить, замирает и только сердечко тук-тук, тук-тук. Как у пойманной когда-то мной птички. Хорошая птичка была. Но маленькая. Пришлось сметаной доедать, не ходить же голодным.  

Ещё, бывало, медитируешь себе, никого не трогаешь, а она загребет в охапку, в кресло сядет, гладит, Рыжим называет. Говорит что-то, гладит, потом замирает. Рука ещё в движении, а взгляд на одной точке сфокусирован. Посмотрел как-то я в ту сторону, похолодел, даже дышать перестал. Неужели заметила? Я же как лучше! Я узор чуть подправил. Слегка увлекся и дорисовал своего. Но в полкогтя, может иногда поглубже. Надеялся, что не заметит. А она смотрит в самый центр композиции и улыбка расплывается на ее губах.  

Ох я тогда и перенервничал. Правый глаз следит за ней, а левый ищет, куда когти рвать, если что.  

Но пронесло.  

Погладила, в носик чмокнула, положила на подушку и мурлыкая на кухню пошла, кофе заваривать. Не важная, скажу вам, из неё мурлыка – то ноты перепутает, то тональность без причины меняет.  

А вот танцевать у неё получается отлично. Сразу видно – ничто не мешают.  

Мда!  

Ну вот, уже и шваброй под кроватью шарит, зацепить хочет. Я знал, что это убежище ненадёжно, но похоже поступок мой превзошел все ожидания и она меня решила обязательно наказать.  

Ой! Все. Надо убегать. Одним боком не отделаюсь.  

Хорошо, дверь открыта.  

И кто придумал паркет так натирать? Оно то хорошо на нем кататься, но сцепления при беге никакого, чуть со шваброй не поцеловался. Спасло то, что и она подскользнулась, слегка промазала.  

Дверь, спасительная дверь. И двор. Здесь меня не догнать.  

Но дверь захлопнулась, никто преследовать не собирается.  

И шум в доме затих.  

Штора вроде не задернута, можно заглянуть в окно.  

Сидит, бабочкам крылья протирает.  

Я же не хотел, я не со зла!  

Наверное жаркое так на мой желудок подействовало. оно пахло призывающе, я аж заурчал. Сжалилась, выделила мне порцию. М-м, вкуснятина!  

Объелся, расслабился и не проконтролировал себя.  

Я же кот, хоть и шкодливый по твоим словам, но хороший! Я не преднамеренно!  

Не слышит.  

Впрочем, я то кричал про себя, в мыслях. Боюсь уже вслух, пусть успокоится.  

И что я теперь делать буду? Про коленки-животик-грудь можно смело забыть. Она не позволит, не то что там, но и возле пяток лежать.  

Как однажды.  

Вылизывал себя у её ног, зацепил пятку. Сразу отдернула, вроде током ударило. Вернула обратно. Я из любопытства ещё раз лизнул – не убрала. Только лёгкий тремор. Ещё лизнул – дрожит, но не убирает. Странная. Надеялась, что я пятки ей вычищу? Но зачем чистить то, что и так чище самого эталона чистоты?  

И не сидеть мне по утрам у её лица, не наблюдать улыбки, не пытаться разбудить ласковым прикосновением к носику, мол, пора уже кормить меня, я проснулся, значит всем подъём. Сытый кот – добрый кот. Э-эх!  

Вроде успокоилась, взяла тазик, воду льет. Отстирывать будет наверное. Если бы она по кошачьи понимала, я бы предложил все своим языком выстирать. Противно, но не так ужасно, как то, что теперь вход в дом заказан.  

Её дом, её крепость. С другим котом. Который будет на лоток переработанное жаркое откладывать. Который, может быть, и сказок то не умеет рассказывать. Который...  

Нет, хватит себя жалеть.  

Попробую перед ней на задние лапы сесть, посмотреть ей в глаза взглядом кота из телевизора, который в сапогах (придумают же – кот, и в сапогах)) и если не растает...  

Если не пустит в дом...  

О, многолапые кошачьи боги! Я не знаю, сколько у меня осталось из моих законных девяти жизней, но если там ещё не все использованы, то не о себе прошу – сделайте так, чтобы в следующем цикле попал опять к ней.  

Я знаю, что все повторится точно так же, как и в предыдущих жизнях, но я постараюсь не забыть этот инцидент и обещаю перед каждой кладкой мимо лотка затыкать нос ваткой и стоически переносить передвижение зажатой моей морды по знакомым кучкам. Ибо потом она пожалеет меня, отмоет, накормит, сядет в кресло, будет гладить, плакать, называть меня Чудом и трепать за уши...  

Но, увы, кошачьи боги такая же выдумка, как и мои сказки.  

Пока лето, поживу под крыльцом, половлю мышей. А похолодает – пойду в село.  

Село большое, домов много, может кто и сжалится, предложит место на печке.  

Не надеюсь, но если понравится мне, то на коленки к хозяйке переберусь.  

В одном не уверен – смогу ли заново сказки рассказывать.  

Но разве ж без сказок, это жизнь?!!