любовь лучше расстрела

Я не знаю, с каких пор моя любовь –  

это не приторно-сладкий сахар,  

не вереница бесконечных признаний,  

не разноцветные сердца в переписке,  

не поцелуи без лишних мыслей о вечном  

и о длительности чувств.  

Это совсем по-другому. Это скорее как  

офицер разведки в какой-нибудь страшной далекой стране N.  

выслеживает предателя, шпиона, мыслепреступника,  

особо опасного экстремиста  

и террориста в одном лице  

днем и ночью, не зная покоя.  

Больше нет мне ни сна, ни отдыха.  

Когда я засыпаю, мне снятся наручники на твоих запястьях.  

Если же я лежу без сна, то через какое-то время на потолке  

я увижу твое лицо.  

Я конечно же должен тебя ликвидировать.  

Это эпилог, известный нам еще со времен древних эллинов -  

нож, жаждущий крови, должен пронзить  

горячую плоть;  

или как там у Чехова – даже если ружье  

вы используете как элемент обстановки,  

как декорацию, все равно  

рано или поздно  

оно выстрелит,  

ведь в таких вещах скрыта смерть,  

и по сути больше ничего кроме смерти.  

Только вот почему я читаю все книги и криминальные сводки с мыслью -  

а они понравились бы тебе?  

Что ты скажешь мне на допросе?  

Как станешь ты отбиваться от моих каверзных фраз,  

скурпулезно записанных мной в блокнот  

и заученных тысячу раз?  

Как ты станешь смотреть на меня -  

гневно из-под ресниц  

или скромно, и нежно, и с мыслью о доме?  

Все те годы, которые я буду за тобой гнаться,  

не потрачены зря.  

Я ведь буду стараться красиво фотографировать твое лицо  

на встроенную камеру твоего ноутбука.  

Мне будут говорить:  

– Товарищ майор, что-то вы увлеклись!  

Это вовсе не оперативные данные.  

Для расследования не нужны фотографии родинки над правым глазом,  

легкой улыбки,  

линии бровей.  

– Ну и что, что вам не нужны, ну и что?! -  

буду я отвечать, -  

Это тайна расследования.  

Вам не нужно, а мне – очень даже.  

Ну откуда же им знать, что я расследую  

жестокость твоего сердца,  

несговорчивость твоих объятий,  

вопиющие нежелание говорить  

со мной по душам в бледном свете луны,  

танцевать со мной на рассвете  

на сереющем побережье  

целовать меня в январе, феврале  

и всех прочих месяцах года?  

Буду бить тебя электрошокером,  

угрожать самыми страшными казнями.  

Буду говорить:  

– Видишь? Видишь, до чего ты себя доводишь?  

Неужели так сложно сдаться?  

Разве это так неприятно?  

Принесу тебе много цветов,  

чтоб швырять тебе их в лицо  

в диком праведном гневе.  

А потом, когда ты затихнешь,  

вдруг начну жалеть.  

Стану протягивать к тебе руки  

через прутья железной клетки.  

Буду говорить тихо и ласково:  

– Можно выйти за стены камеры и упасть прямо в мои объятия.  

А ты будешь просить расстрела,  

не касаясь моей руки.