Рыбалка у "Кладбища близнецов"

Раньше я был большим любителем рыбалки. Как пел один очень популярный исполнитель: «Ловил я рыбу даже в дождь, туман и снег». Но, после одного случая, прыти у меня слегка поубавилось и рыбу я оставил в покое. А дело было так.  

Поехали мы с сыном Иваном прошлым летом на речку Мологу в Новгородщине. Места там удивительные – сидишь на берегу и душа радуется. Нашли дивное местечко, где в Мологу впадает какая-то речушка и решили там обосноваться. Дело было ближе к вечеру и, чтобы не терять время зря, сразу приступили к любимому занятию.  

Развели костерок, поставили палатку, забросили удочки и донки. Наживка простенькая – тесто и дождевые червяки. Не клевало, поэтому я решил прогуляться по берегу, поискать, нет ли для рыбалки другого удобного места. Сын остался дежурить у снастей.  

На реке было тихо, течение практически не ощущалось и, пройдя метров двести, я увидел в сумерках силуэт ещё одного рыбака, который ловил на донку не разжигая костра. Что поразило: мужик ловил только на одну донку, непрерывно забрасывал её и тут же вытаскивал леща за лещом.  

Постояв и посмотрев, как тот таскает рыб, я, вежливо поздоровался, с завистью констатировал его невиданные успехи.  

— Да это мелочь! – ответил мужик. — Дальше от берега – крупнее будет. У Вас, кстати, не найдётся покурить? Тут трудности с куревом.  

— Да, конечно. — Ответил я, протягивая ему практически целую пачку.  

— А хотите, махнёмся: Вы мне эти сигареты, а я Вам свою рыбу? — предложил незнакомец  

— Да ну, что Вы?! Берите так. Я с собой на неделю целый блок взял. Мне хватит.  

Незнакомец протянул мне руку и представился: — Сергей. Я Ваш должник!  

Рука у него была очень холодная и я подумал что мужик ловит давно и, видимо, сильно замёрз.  

Я тоже назвался: — Павел. Не стоит благодарности. На что Вы так классно ловите? У меня ни одной поклёвки, а Вы таскаете одну за другой.  

— Да на червя, как и Вы. Только копаю я их вон на том пригорке. — И он указал на крутой берег реки, выступающий невдалеке горбом на фоне ночного неба.  

Поскольку у меня, после слов Сергея, началась азартная трясучка, то я, захватив сапёрную лопатку, сразу отправился за удивительными червями, мысленно представляя, как в моих ладошках уже трепещется первый лещ.  

Когда я поднялся на горб, то увидел на нём четыре заброшенные могильные холма с прогнившими полуразрушенными деревянными крестами. В небольшом отдалении виднелись ещё несколько неухоженных могил. В старину кладбища обычно старались размещать на возвышенности, что бы избежать размывания могил при весеннем разливе рек. Но это кладбище было какое-то уж слишком маленькое.  

— Неужели он послал меня сюда, что бы я, в поисках червей, раскапывал какую нибудь могилу? — разочарованно, с определённой долей страха, подумал я. — Нет! Наверняка здесь есть кучка старого перегнившего мусора, откуда и надо выудить этих вкусных червяков.  

И я поспешил на поиски вожделенной свалки, так как с запада надвигалась огромная туча, которая могла закрыть свет луны или пролиться летним ливнем.  

Я уже сделал несколько кружков вокруг ближайших могил, как неожиданно почувствовал, что проваливаюсь в какую-то яму. Я даже не успел испугаться, как шлёпнулся на пол землянки.  

Приходя в себя, увидел троих мужиков исключительно бомжового вида, которые играли в карты.  

— Ого! Неужели нашего полка прибыло! — сказал один из игроков. —Давно к нам свеженьких жмуров не приносили! Где твоя домовина?  

От неожиданности я был в полной прострации – сидел на земляном полу и медленно приходил в себя. Очень странно, но мои болевые ощущения быстро отходили, тело воспринималось очень лёгким, практически невесомым, что было очень странно.  

— Вы имеете ввиду, откуда я приехал и где мой дом? Из Москвы. — Ответил я вежливо.  

— Я имею ввиду, что ты новенький и хотел узнать, где твоя могила.  

— Да уймись ты, Степан! Ты что не видишь, он случайно здесь. Серега на рыбалку пошел, калитку забыл закрыть, вот мужик в неё и провалился! — вступил в разговор другой мужик, сидевший напротив. С первого взгляда они мне все показались немного похожими друг на друга  

— Калитка – это по – нашему, по – простому. А по научному – LaPorta. — С умным видом добавил молчавший до этого мужик, смахивающий на бомжующего школьного учителя и протянув мне руку представился – Пётр.  

—Ла Порта? Портал! Это куда же я попал? — пронеслось в голове. При этом я отметил, что и у этого мужика рука была необычно холодная. Хотя скажу совершенно откровенно, что сильного страха я не испытывал. Наверное, потому, что лет мне уже 77 и скопище хронических старческих заболеваний не предполагает дальнейшего длительного жизненного пути, а посему, когда я склею ласты – чуть раньше или чуть позже – не существенно. И ещё. В молодости, при социализме, мне доводилось общаться с бомжами. Правда, их тогда называли «бродягами» и за бродяжничество и попрошайничество полагалась уголовная ответственность. Хотя, я не думаю, что была необходимость судить людей за то, что у них не было жилплощади. Большинство из них теряли жильё после попадания в места заключения, а по выходе на свободу возникали ещё и трудности с устройством на работу. Любой кадровик, взяв Ваш паспорт, сразу мог видеть судимы Вы или нет — для этого в пункте, указывающем на основании какого документа выдан паспорт, у судимых указывали – «На основании справки …».  

Очень быстро, не имея возможности нормально помыться, побриться, почистить и погладить свою одежду человек приобретал бомжеватый вид, с которым его на работу тем более никто не брал. К таким людям я всегда относился с сочувствием и поэтому был не очень шибко напуган.  

— В картишки будешь? — спросил Степан.  

Я согласился, хотя, судя по внутренним ощущениям, понимал, что буду обут, как прачка.  

— Вы что, играть будете? — спросил появившийся из ниоткуда тот самый Серега, с которым я только что общался у речки.  

— Играем на деньжата? — задал я вопрос.  

— А тут как тебе хочется, но мы, — окинув взглядом присутствующих сказал Серега, — смысла на копеечку играть не видим, да и не нужны они нам вовсе. Давай, садись к нам поудобней. — Предложил он, зажигая еще одну свечку.  

Усевшись к ним в кружок на землю я, конечно, предлагать игру на свой выбор не стал, поэтому согласился сыграть в любую на их усмотрение – игра называлась «Пятый». Сами карты были весьма необычного вида, да и бумага очень плохая, но играть можно было. Меня смутило название, которого никогда не слышал, но я вспоминал, как мы в былые времена с моими друзьями – Мишкой, Романычем и Колькой – играли в преферанс, а ещё раньше – в остальные менее интеллигентные карточные игры – с Василичем, профессиональным карточным шулером-гастролёром из Волгограда.  

Петр начал рассказывать о правилах игры. В игре было 37 карт, не было туза, короля и дамы треф, вместо них имелись 5, 4, 3 и 2 треф. Не предполагалось козырной масти, Мне стало любопытно, и я на тот момент захотел поскорее приступить. Серега принялся раздавать карты, лица у игроков становились все азартнее. Как мне объяснили – проигрывает тот, у кого в конце на руках останется таинственная пятерка треф, а механика игры была схожа с подкидным дурачком.  

Прошло примерно полчаса, как мы, молча, с легкой долей напряжения играли. Время шло дольше обычного и колода, мне казалась, все никак не уменьшалась. Радовало одно, что пятерка треф мне не выпадала.  

Один из самых молчаливых, все звали его Свят, наконец-то задал мне вопрос спустя непродолжительное затишье во время игры.  

– А что ты, Павлуха, ждёшь в этой жизни?  

Я долго думал, так как вопрос был очень странен, особенно с учетом сложившейся в настоящий момент ситуации. Более того, я не люблю откровенничать даже с близкими людьми, а тут как будто кто-то тянул меня за язык и я ответил, что от жизни уже давно ничего не жду, но, в принципе, прожитой жизнью доволен.  

— Ох, — сказал Петр, — и, даже не хотел бы иметь кучу денег, чтобы жить в своё удовольствие?  

— Сложный вопрос. Наверное, хотел бы. Дело, скорее всего в том, что большую часть жизни я прожил при социализме, когда народ жил не богато и воспитывался по-другому. Была совсем другая шкала жизненных ценностей. Мне нравилась моя работа. Она, правда, не приносила большого дохода, но я работал с удовольствием и менять её на другую не хотел! Я почти всю жизнь преподавал в институте, поэтому воровать и приватизировать мне было нечего, кроме мела и тряпок для вытирания доски. Взяток, как и подавляющее большинство моих знакомых преподов, не брал, хотя иногда и предлагали. Но мне казалось, что взяв деньги, я всю жизнь буду чувствовать себя, как кусок дерьма на ниточке, за которую может дёргать любой засранец! Да и размер взяток не был бы большим и кардинально не изменил бы моё финансовое положение – я очень редко ставил двойки, а деньги суют именно за сдачу или пересдачу экзаменов. К тому же, я знаю, что о взятке, давший мне её студент, тут же похвастается своим приятелям и вскоре, о том, что я беру, будет знать пол института и народ будет шушукаться за моей спиной.  

После моих слов снова произошло затишье, я кинул взгляд на свои карты и выдохнул от радости, что «пятерка» не у меня.  

Серега заговорил...  

— Ну что ж, Павлуха, ты был с нами откровенен и мы будем с тобой. Смотри! — И он показал мне валета треф. — А теперь смотри!  

На моих глазах валет превратился в туза треф, а затем в даму червей.  

— Это к тому, что нельзя садиться за стол с незнакомыми людьми. Ты отдал нам своё курево, а это поступок! Но в карты тебе играть не дано! Не твоё это!  

— Я знаю. Ещё Василич пятьдесят лет назад мне говорил об этом. Главное, у меня плохая память на карты, а он после одной игры запоминал рубашку многих карт, через три-четыре игры помнил рубашки почти всех. Они с напарником ездили по стране по рабочим общагам и в день получки обували трудящихся. Правда, он уже тогда был сильно болен и, скорее всего, давно отошёл в мир иной.  

— Тогда нам нетрудно будет разыскать его и передать от тебя привет!  

— Я был бы рад! — Искренне ответил я.  

Меж тем Свят продолжал.  

— Когда мы были еще в рассвете сил, игра «Пятый» была придумана моими братьями, которых ты видишь перед собой, благодаря ей мы стали очень богатыми людьми и, если ты присмотришься, мы очень похожи друг на друга, особенно если все с бородой и усами. Мы оставляли без штанов богатых людей еще лет двести назад, тасуя карты по своему усмотрению, чтобы пятый игрок всегда оставался с этой 37-ой картой. А так как богатые очень любят свои деньги, то, в азарте отыграться, проигрывали нам целые состояния. Спустя время нас затянула эта воронка и хотелось всё больше и больше, и мы не могли остановиться. Дело дошло до убийств проезжих купцов, а далее, как ты можешь понять, нас схватили, убили и зарыли как раз на этом месте. Так после и назвали это кладбище – «Кладбище близнецов». Позже, здесь зарыли ещё нескольких человек, тоже занимавшихся лихим промыслом.  

Хоть легенды о близнецах я никогда не слышал, но осознанность и восприятие приходило ко мне с каждой секундой все больше. Честно говоря, я только теперь начал понимать, что нахожусь в могиле с настоящими мертвецами и сильно струхнул.  

Хозяева заметили моё новое состояние.  

— Не переживай, Павлуха, мы не причиним тебе вреда, ты не жадничал и поделился куревом, да и взять с тебя нечего — сказал Свят, вздыхая сквозь улыбку и хлопая меня по плечу. — К нам, время от времени, заходят через эту калитку, но, правда, не все через нее выходят…  

— И где же эти люди? — с замиранием сердца спросил я.  

— Да кто где. После смерти все души летают, где хотят, но при этом они теряют силу и постепенно притягиваются к Хранилищу Разума, где сливаются в общий слиток. Но сильные души могут пополнять свои силы от других душ и некоторое время сопротивляются притяжению. Вот так мы пока и держимся на Земле. Но скоро и нас притянет ко всем.  

— А что потом?  

— А потом придёт время и все окажутся в этом Хранилище. Все до последнего и ни у кого не получится укрыться даже в самой глубокой щели. И из всего этого скопища душ Создатель выберет лучший материал и создаст новый Мир. Он должен быть лучше прежнего, но если снова не будет таким, каким его хотел видеть Создатель, то опять будет уничтожен, а Создатель снова выберет из всего собранного лучший материал и снова создаст новый Мир. Так было уже несколько раз. И так будет.  

Сказанное Святом настолько сильно удивило меня, что я взял молчаливую паузу.  

— Не веришь? Ты разве не видишь, что природа направлена против человеков? Бури, ураганы, наводнения, пожары, засухи? А ведь Создатель давно предупреждал всех, уничтожив Содом и Гоморру, но люди не вняли…. Мы, правда, тоже…. Не остановились…. Создатель дал людям десять Заповедей, а многие ли их соблюдают? В лучшем случае к старости или серьёзно заболев, начинают, на всякий случай, ходить в церковь и, поставив свечку, молятся о прощении грехов, думая таким простым способом откупиться! Так что, Павлуха, этот Мир уже начал исчезать, а ему на смену придет другой. А если новые человеки снова не оправдают чаяния Создателя, то со временем и они исчезнут! И так может повторяться несколько раз, а потом исчезнет и сама Земля – сгорит в Гиене огненной на Солнце!  

В могиле, а я уже понял, что это была большая могила, воцарилось молчание.  

— А хочешь, мы что-нибудь сделаем для тебя? — Спросил Серёга. — Например, дадим способность не проигрывать в карты? Будешь видеть карты всех игроков и сдавать себе, какие захочешь?  

— Чтобы потом мне отрубили голову, как и Вам всем, и закопали рядом с Вами? — немного подумав, сказал я.  

Ответом мне был дружный хохот братьев. Они так заразительно смеялись, что я тоже не выдержал, и стал хохотать вместе с ними. В это время кто-то стал трясти меня за плечо: « Пап, пап, что с тобой?! Очнись! »  

Очнулся я на берегу. Начинало светать. Тряс меня мой сын, который, как выяснилось, всю ночь искал меня, бегая вдоль берега и наконец-то нашёл.  

Последующее течение событий я описывать не буду, ибо они не интересны ни мне, ни читателю. Но кое о чём хочу рассказать.  

По приезде домой, в кармане рыболовного плаща, в котором был одет на рыбалке, я нашёл слегка потрёпанную колоду карт, очень смахивающую на ту, которой мы играли у реки Молога. Может, это был подарок тех мужиков? Или я сам машинально сунул её в карман? Во всяком случае, я долго думал, как поступить и решил спрятать её в укромном месте – пусть полежит, может, когда и пригодится. Кто знает, что там впереди.  

Павел и Иван Софинские