Невзрачный

В «Центре спасения Фантастических существ», или по-домашнему уничижительно в «цэсэфэсэ» творился привычный бардак. Тот самый бардак, который проклинают в каждом учреждении, и который, как известно обладает великолепным умением объединять коллектив, и от того он прекрасно справляется с представленной ему миссией и от того он становится неискоренимым, ведь отними бардак у коллектива, отвергни его и не будет коллектива, и растеряется народ…  

Но сегодня даже по меркам «цэсэфэсэ» в главном коридоре было мрачно-бесновато. Со стороны могло показаться, что тут произошло пять-шесть конфликтов чисто личного, межотдельного столкновения. Но на самом деле нет, всё было проще и веселее, и от того ещё более безысходнее, чем обычно.  

Дело в том, что в «Центре», посреди утра появился маленький человечек – растрёпанного вида, одетый чёрт знает во что – не то в лохмотья, не то по миланской моде – Шеф «цэсэфэсе» всегда не угадывал в этом, и возникший из воздуха сначала привлекал к себе внимание, оглядываясь и изучая беснующихся по-утреннему сотрудников, а потом начал разговаривать. Ну, впрочем, как сказать «разговаривать»?  

Он начал комментировать обстановку, отказываясь отвечать на вопросы сотрудников. И если Шеф был ещё согласен со сравнением главы Отдела по Волшебным Цветам с серым мхом, то вот остальное было всерьёз обидно.  

–Ты безмозглое древо! – объявил человечек тонким звонким голосом, ткнув длинным пальцев с Главу Отдела по изучению Волшебных Древ. Глава обиделся и развернулся к Шефу, призывая его в свидетели. Шеф развёл руками – отчасти человек был и прав, глава Отдела по изучению Волшебных Древ и в самом деле был высок, худ, но при этом имел удивительно кудрявую, точно крону, голову и длинные нескладные руки. Но этого человека Шефу было жаль. В отличие от той, кого прежде назвали «серым мхом».  

–Уважаемый, – кашлянул Шеф, отодвигая в сторону «древо», – вы, собственно, кто?  

–А ты кто? – поинтересовался гость. – Голова на палке или рот на лбу?  

Шеф не до конца понял, но, на всякий случай, решил не реагировать.  

–Вы попали в «Центр спасения фантастических существ», – объяснил он, стараясь быть твёрдым руководителем. В конце концов, дело происходило на глазах у всего или почти всего коллектива и нельзя было давать слабину. – Если вы принадлежите фантастическим существам, то, пожалуйста, назовите род принадлежности, и…  

Человечек смотрел выразительно. Так выразительно, что Шеф даже почувствовал некоторую солидарность с ним против воли – дело в том, что и сам Шеф умел также выразительно смотреть, например, на гениев из Рыбного отдела, которые всё отлавливали по морям-океанам золотых рыбок, и каждый раз вроде бы находили, но только ни разу не волшебных, а самых обыкновенных.  

–Короче, вы кто? – смутился Шеф. Взгляд гостя, в котором легко читалось одновременно «дал же господь мне идиотов на моём пути» и «да что ты, чёрт возьми, несёшь? » – давал Шефу надежду на то, что существо адекватное и успело кое-что понять о мире.  

–Да давайте его просто в мешок и в лабораторию! – предложил Альбер. Он был полевиком, то есть из числа тех сотрудников «Центра», что презрели теорию, наплевали на предостережения и выехали на каждый сигнал о фантастическом существе, поступивший в «Центр», не комментируя того, что сигнал зачастую заранее бредовый и является (к гадалке не ходи! ) – следствием белой горячки.  

Шеф посмотрел на Альбера внимательно, обещая себе сдержаться. Только то, что должность полевика была опасна и не имела пачки желающих позади себя, заставляло его сдержаться. Поэтому Шеф ограничился вопросом:  

–Ты идиот?  

–Кххх! Кхе-кхе! – выразительно и нарочито громко закашляли рядом. Шеф перевёл голову. Ну конечно! Дорогая Нинель Михайловна, кадровик всея «Центра» – яркая женщина, мечта поэта-футуриста, способная не то что коня на скаку остановить, но и кентавра, да такая и василиска пересмотрит, потому что изначально смотрит матом.  

Шеф подумывал её уволить от греха, но потом понял, что с нею лучшая защита от самого этого греха и будет. Нинель Михайловна тот ещё параноик, но благодаря её тревожной суете они ни разу ещё не просрочили ни одного отчёта, не попались проверке с нарушениями кадрового порядка и ни разу ещё не имели накладок с отпусками. Спорить с Нинель Михайловной было опасно для физического и ментального здоровья, поэтому она всегда выходила победителем. Такой сотрудник был люто нужен, единственное, на расстоянии…  

Впрочем, причину сегодняшнего кашля Шеф понял – он назвал Альбера идиотом. При всех. Это пахло разбирательством. А то и иском. Нинель Михайловна пыталась об этом предупредить, правда, поскольку предупреждение было запоздалым, то она, скорее, высказывала своё неодобрение.  

Но Шеф в Альбере не сомневался. Если Альбер не отреагировал в своё время на полетевшую в него через стол чернильницу, то уж на «идиота» точно не обидится. Нельзя не обидится на более сильное и среагировать на «идиота». Тем более, идиотом он и был.  

–Уймитесь…– посоветовал Шеф сквозь зубы.  

–Я не уймусь! – ответствовал гость, решив, что обращение было к нему. – Я желаю видеть вашего…этого…  

Он защёлкал длинными пальцами, пытаясь вспомнить слово.  

–Электрика? – настороженно подсказали где-то позади Шефа. Голос явно принадлежал к кому-то из Отдела по Драконам. Они всё время нуждались в электрике – их питомцы – всякие огненные змеи и драконы, привезенные для исследования и защиты, спящие по клеткам и вольерам, далеко не всегда были послушными. Им нравилось жевать пульсирующие провода» проводки, а уж истерика людишек приводила их и вовсе в восторг!  

А людишки были в ужасе. Они видели, что их драконы реагируют на провода и эмоции, что резвятся, весело обдирая электрощитки, но при этом не могли этого внести в компьютеры – ибо те быстро приказывали похоронить их без стыда и следствия или хотя бы дождаться реанимации в виде электрика, что должен был восстановить их жизни. Да и сам электрик откровенно утомился и прятался по углам не хуже человека-невидимки, которого затеряли в «Центре» ещё в пятидесятые…  

–Какого…– этого идиотского предположения Шеф не стерпел, но Нинель Михайловна была настороже и уже смотрела матом, призывая Шефа оставить комментарии об интеллекте сотрудников на своей совести. шеф покорился – в конце концов, многие из этих ребят были гениями, и это делало их плохими организаторами и плохими реалистами.  

–Кого? – обиделся человечек, брезгливо сморщился, услышав про электрика, – видал я ваших…  

Вот он себе в брани не отказал. Электрики у него почему-то стали представителями интеллектуальных меньшинств в самой грубой стадии.  

–Так кого вы ищете? – вежливо спросил Шеф, тихо радуясь, что Нинель Михайловна хоть чей-то дух не сможет остановить от брани. Вон как раздулась...  

–Да говорю же тебе! – расстраивался человечек и щёлкал пальцами, – ну этот… важный!  

–Сантехник? – сочувственно спросили из другого края зала. Шеф узнал голос, и даже желания огрызаться у него не возникло – говорили из Отдела Водных тварей. После того, как один водяной героически совершил побег через унитаз им вообще только можно было посочувствовать – водяной застрял надолго, раскормился на пайке «Центра» и не пролез в трубу. Так и висел, пока сантехник распиливал всё это дело…  

–Мне нужен главный! – человечек вспомнил. – Самый главный! Самый!  

–Ну самый, это, конечно, вы загнули! – усмехнулся Шеф и на всякий случай потёр шею, которую «самый главный» обещал ему намылить за чрезмерный расход бюджетных средств. – Но вот главного поменьше, главного этого «Центра» вы видите перед собой.  

–Ты что ль?! – не поверил человечек и упёрся в Шефа сочувственно-настороженным взглядом. Шеф ответил ему тем же.  

«Я многое видел, мой друг. Я много разочаровался в людях и вообще не верю в них», – говорил взгляд Шефа.  

–Лады, – согласился человечек. – Тогда мне к тебе.  

–Расходитесь, – посоветовал Шеф, заметив, что все бездельники продолжают висеть в коридоре. – Ну?  

Расхождение началось медленно.  

–А того кто будет через минуту здесь, я лишу выходного! – пообещал Шеф и магия снесла всех из коридора. Нинель Михайловна, выбегая на высоких каблуках, саданула кентароведа по боку локтём, и тот сполз на пол.  

Альбер, правда, попытался задержаться, но Шефов могло быть много, а вот выходной…нет, это святое, и если уж выбирать, то даже Альбер выбрал бы не в пользу Шефа.  

–Ты и впрямь голова на палке! – восхитился человечек и протянул руку. – Аз есьм Кобольд!  

–Будь здоров, – искренне ответил Шеф. – А я глава «Центра спасения фантастических существ».  

Кобольд шутку не оценил и поинтересовался:  

–Тебе напекло, али ты всегда дурной?  

–Всегда, – поспешил заверить Шеф, – простите, я просто не знаю, что такое кобольд.  

–Кобольд, он же голбешник, доброхотушко, модовейко, лихадзей или постень, – ответил гость и важно раскланялся, при этом нос его коснулся пола.  

Шеф честно попытался понять что такое «модовейко» или «голбешник», но не получилось. Однако гость ждал реакции, и пока были неясны его намерения, надо было выкручиваться:  

–Ну Кобольд так Кобольд, а надо чего у нас? Зарегистрироваться хотите?  

–Ты не понял, добрый человек, – гостя провести не удалось. – Эх, не учат вас, в Центре, ничему? Первая основа жизни какая?  

–А? – Шеф потерялся и пожалел о том, что отпустил Альбера и Нинель Михайловну. Они бы уже что-нибудь вкрутили мелкому поганцу.  

Гость посмотрел на Шефа точно так как и сам Шеф недавно смотрел на специалиста из отдела Птиц, когда тот предложил комиссии продемонстрировать раскрашенного павлина вместо феникса:  

–А то везти дорого, и феникс, как мир видит, так сразу в депрессию опять впадает. А знаете, сколько ему надо потом блинов и мороженого, чтобы он из неё вышел? Мы ж разоримся!  

–Да гнать его метлой поганой…– не подумав, буркнул Шеф.  

–Так он как слышит про свободу, так опять в депрессию, – объяснили ему, – симулянт поагный, а птичка-то золотая!  

И тогда Шеф примерно также посмотрел на этого специалиста, как сейчас Кобольд и всякое прочее смотрел на него самого – с тихой жалостью и гневом.  

–Из рода мы Невзрачных, мордофиля ты этакий! – Всюду дом охраняем, а иные из нас бани и печки, кто и по дворам ходит, но привязаны мы, вот такая штука.  

–Домовые что ли? – кое-что стало проясняться, и Шеф обрадовался.  

–Ну ты и дуботолк! – восхитился Кобольд. – Любое божедурье знает, что на домового учиться надобно три луны, а на Невзрачного…нет, брат, таким родиться только! Оно, знаешь ли, тоньше.  

***  

В кабинете было прохладно и это позволяло Шефу не упасть в обморок. Он сидел за своим столом, напротив него расположился Кобольд из рода Невзрачных. Он весело плескал в блюдце из чашки, шумно дул и пил, прихлёбывая. В перерыве между прихлебами он объяснял:  

–Ты, конечно, голова на палке, а всё простофиля. Ума в тебе бытового и не т, а не то сам бы пошёл к нашему брату, поклонился бы на порог и попросил прийти. Ан нет! тьфу!  

«Интересно, с налоговой сработает? » – шальная мысль – самая дурная, но прогнать её Шеф не мог, представил поклон земной на порог налоговой, впечатлился.  

–Я многое могу, ты не смотри что малого роста, – болтал Кобольд, – могу сено косить, могу коз доить…  

–Сено это хорошо, а коз у нас нет, – поспешил Шеф.  

–Вообще? А коровы?  

–Только кентавры, но они воинственные копытные. За саму идею по морде дадут копытом и исков от них не оберешься.  

–Всё у вас не по-людски! – расстроился Невзрачный. – Эх, ну ладно. Значит другое могу. Могу обеды готовить на всех, могу убираться, могу потолок покрасить.  

Шеф глянул на потолок. Белый как белый…чего его красить?  

–А чего потолок-то? Хороший, натяжной…  

–Так грустный он! – объяснил Кобольд. – Захочешь улечься, на потолок посмотреть, а там белый цвет. И хоть умри, а он белый и останется. Я мыслю так…у вас сто семь помещений, включая вольеры и кабинеты.  

–Сто три, – возразил Шеф.  

–Сто семь, – поправил невзрачный. – Ещё четыре – это заброшенная кладовка, помятый вольер, затухший аквариум и тот спуск на помойку, где всегда гололёд, т ак вот – предлагаю везде сделать роспись потолков. Вот ляжет кто-нибудь на пол…  

–Зачем на пол? Мы же на работе!  

–А на работе нельзя лечь на пол? – удивился человечек. Шеф подумал и решил не спорить – его сотрудники, бывало, и в пещеры лазили, и в болота, и в горы, на полу им может даже и комфортно.  

–Покрашу потолки. Блины буду печь. Пельменей на всех налеплю. Подмету везде, а то за Грифоном не убирают!  

Шеф почувствовал бешенство. Касген! Негодяй! Обещал приглядывать за Грифоном, всё докладывал, что работа ведётся, а на деле вон как?  

А если врёт…  

–Не вру, – Кобольд будто бы прочёл мысли, – мы народец тихий. Всюду есть и всюду нас нет. от того и невзрачными зовёмся. Почему, думаешь, домовые такие слабаки? То кошку спугнут, то магниты с холодильника снесут, то жрать из мисок, что оставлены, начнут… а мы, невзрачные, не такие. Мы народ сдержанный, воспитанный. Себя не покажем, если не надо. Потому и невзрачные, незаметные, тихие…  

–Чего ж ты тогда моих сотрудников оскорблял? – поинтересовался Шеф с тихой ехидцей. От беседы с этим человечком у него мутился ум и хотелось спать.  

–Оскорблял? – удивился Кобольд, – я думал, они знают! Короче, голова на палке, ты ж в целом человек нормальный, возьми меня на службу в Центр, я тебе всех сотрудников беречь буду. Ухаживать за зверушками да народ кормить…  

–Зверушками? – уточнил Шеф на всякий случай.  

–Обижаешь!  

Шеф задумался. С одной стороны – Нинель Михайловна уже три месяца шипела ему на то, что висит ставка завхоза, по которой надо что-то делать – либо обращаться в центр занятости, либо снимать саму должность и три месяца Шеф держал оборону, надеясь, что кто-то придёт и спасёт его, а заодно и Центр от бардака, ну или хотя бы от его части.  

И вот теперь появилась кандидатура. Но она принадлежала фантастическим существам. Подраздел домовых относился к ведению «цэсэфэсэ», но заявившееся существо домовым не являлось и не относилось к отделам Центра.  

Оставалось выбрать: затеять дискуссию с начальством и выпросить дополнительные средства на исследование ещё этих существ – невзрачных или принять невзрачного на работу, избавляя себя от проблем с нехваткой рабочих рук.  

–Что ты вообще можешь делать? про сено я понял, про коз обсудили…про блины я слышал.  

–Всё могу! Могу стены красить, могу мышей ловить, могу суп приготовить.  

–Из мышей?  

–Могу и из мышей. Но вообще люблю грибной. Или солянку, но чтоб обязательно с лимоном! Но по заказу… я вообще всё могу. Могу и управлять, если надо.  

–Нет. Это я сам, сам, – поторопился Шеф. – А это…просишь чего?  

–Как это чего? – не понял невзрачный. – Работу!  

–Нет, а за работу. Что нужно? Деньги? Сколько?  

Кобольд обиделся и пожевал губами, даже блюдце задрожало в тоненьких ручках:  

–Ну ты вроде мудрый человек, а оказалось, так, негораздок! Я же невзрачный! От рода Невзрачных, мне работа нужна. Ради работы. Так уж я создан, так уж устроен.  

–Ужасно, – посочувствовал Шеф, даже поёжился, представив, как он сам бы обивал пороги учреждений и просился на работу.  

–Так ты ещё хуже! – обрадовал его Невзрачный, – я-то вольный. Нравится работа – останусь. Не нравится – дом сменю. Я ж не домовой, что б к одному дому привязанным быть.  

–А к нам почему пришёл?  

Кобольд из рода Невзрачных впервые замялся, затем признался:  

–На чудесных птиц и животных хочу посмотреть. Всю жизнь на людей смотрел, все века. Если кого и видел, то их, то есть вас. А у вас тут чудно, интересно, наверное.  

Шеф испытал стыд. Он настолько погряз в рутине, что и забыл уже о той сказочности, с которой всё начиналось, начинался сам «Центр». когда-то они радовались каждому новому образцу, каждому первому результату, берегли каждого, кто приходил под защиту «Центра». Это потом вольеры начали тухнуть, аквариумы зеленеть, появились недобросовестные сотрудники, подделывающие результаты исследований ради премий и появились торговцы левым товаром…  

А ведь начиналось с красивой идеи! Со сказки, с желания постичь мир. А скатилось в отчёты, отчёты, отчёты, скандалы, совещания, снова отчёты. Шеф уже и не помнил когда видел живьём, а не на фото в последний раз фантастический образец. Когда? Да чёрт его знает.  

–Голова на палке, ты чего? – испугался Невзрачный, – ты если думаешь, что сотрудникам сказать, так не переживай, я Невзрачный же, не замеченным буду.  

–Да, об этом, я переживаю об этом, – солгал Шеф. – Я нанимаю тебя. Спасибо что пришёл.  

***  

Темнота за окном сжирала остатки заката, безжалостно перемалывала, пропускала через свой ненасытный желудок и выплёвывала в виде наползающих на небо чёрных пятен ночи.  

–Вызывали? – в кабинет Шефа просунулась голова Альбера.  

Шеф кивнул, и вслед за головой просунулось и тело полевика.  

–Альбер, ты как-то писал список мест, в которых может быть обнаружена фантастическая сущность. Помнишь?  

–Да, – ответил полевик, – не переживайте, Шеф, я больше не подниму этой темы, я помню вашу рекомендацию по поводу того куда мне надо засунуть этот список и как надо закатать губу.  

Шеф поморщился – не любил он, когда указывают ему на его же ошибки! А тогда он и впрямь разошёлся, кричал, что Альбер совсем спятил, раз не понимает, что денег нет от слова совсем и никогда уже не будет, потому что такие как Альбер их транжирят непонятно на что.  

–Где список?  

–Уничтожил!  

–Врёшь, – спокойно ответил Шеф. Альбер согласился:  

–Вру, – и извлёк его из кармана, – только засовывать я его никуда не буду, помечтать-то можно.  

–Куда бы ты хотел направиться?  

Альбер смотрел на Шефа с ужасом. Чтобы Шеф сам предлагал командировку? Наверное, тут подвох!  

–ну?  

–В Грецию, пожалуй. Там и Циклоп, и Горгона, и вообще…– Альбер развёл руками и спрятал список в карман. На всякий случай.  

Само слово «Греция» в «Цэсэфэсэ» было как бранное. Поездка туда и обратно, гид, проживание, поиск – всё это всегда вылетало в такие огромные суммы, что Шеф обещал лично проклясть каждого, кто хотя бы раз услышит новости из Греции.  

–Завтра полетишь, – спокойно ответил Шеф, и Альбер сполз на пол, не веря в происходящее.  

–да вы…вы чего? Вы того?  

–Того, – согласился Шеф. – Полетишь и найдёшь кого-нибудь. Понял?  

Альбер выполз на четвереньках в коридор, видимо, не имея в себе сил подняться. Ну а то! Он видел много монстров в своей жизни, но доброго, посылающего в командировку мечты Шефа – никогда! Такое явление превосходило собой единорога и феникса, василиска и медовицу вместе взятых!  

Шеф смотрел на исчезающий в проёме зад Альбера и думал о сути невзрачности в этом мире. Ему было мрачно в уме – предстояло объясняться с комиссией, но так легко на душе.  

–Ой…– Шеф дёрнул рукой и только сейчас обнаружил, что из пустоты на его столешницы вдруг возникла чашка с горячим шоколадом и тарелка со свежим, ещё горячим, рассыпчатым печеньем. – дела-а…  

–Говорил же, Невзрачный лучше домового! – хихикнул уже знакомый голос из пустоты, и тихо щёлкнула дверь, закрываясь за Альбером.  

–Может быть и правда надо быть невзрачным? – вслух подумал Шеф, глядя с сомнением на какао. Ему вроде бы не по статусу, но соблазн был велик. – А к чёрту!  

И он схватился за кружку как за спасение.