ДЕТСКИЕ ИГРЫ

ДЕТСКИЕ ИГРЫ  

«Если бы к небу и земле были приделаны кольца, то он схватил бы эти кольца и притянул небо к земле»!  

И. Бабель  

В те славные годы, когда Жанни Рикардо и Рита Терехова купались в лучах славы и взлета карьеры, когда юный Володя Путин только начинал выбивать пыль и азарт из юных самбистов, а Игорь Кио куралесил по просторам огромной, но очень сплоченной державы, другой, менее известный Игорь, приближался к своему совершеннолетию. Однако каждой истории предшествует предисловие...  

Судьба милостиво вывела Игорька из Кавказской республики, где ему пришлось родиться, и мягко опустила в чистый и пушистый порой от снега, порой – от тополиного пуха, очень европейский город Таллинн. «Прибалтика... »-прозвучит звонкой капелью в памяти тех, кто бывал там в 70-ых. Теплой волной донесутся вкусные запахи сдобы, витавшие в древних переулках и манившие в уютные кафе. Медленно, как на театральной сцене в начале действия, появятся перед глазами милые, точно живые и такие разные, старинные дома с огромными трубами, треугольными черепичными крышами и веселыми лицами фасадов, прилепившиеся друг к другу вдоль кривых узких улиц. Именно лица узнавались в забавно-хаотичном расположении окошек и ворот. Город жил в те годы в своем первозданном виде, в каком был построен в 14-16 столетиях, и лишь натыканные в беспорядке телевизионные антенны назойливо оповещали затаившуюся древность о «какой-то» малоприметной современности.  

20 век между тем разворачивался и наступал бетонными массивами микрорайонов с мяукающими именами, в одном из которых – Мустамяе, поселились родители нашего героя.  

Если за каким-то шальным чертом гнала тогда судьба людей в Тюмень и Сибирь, то в Прибалтику не гнали никого, а приезжали по своей воле, из разных околотков СССР, поднявшейся из бараков и коммуналок. Кроме инженеров, медиков и военных прибывали разные, в том числе и лихие люди строить те самые микрорайоны Мустамяэ, Ласнамяе, Ыйсмяе... Соответственно, и детишки в школах, несмотря на одинаковую форму и торчащие пионерские галстуки, учились тоже самые разные. Словом, возник из школьников настоящий винегрет.  

С удалью размахнувшись листами проектов, энергичные советские строители влепили в сосновом лесочке детский дом-интернат. Ну, а гороно, районо, или какой-то там исполком с налета решили устроить всех его малолетних, но уже достаточно проблемных питомцев, в ближайшую школу. Многие партийные руководители того времени невнимательно читали Маркса с Энгельсом, свято доверяли фильмам «Республика Шкид» и «Тимур и его Команда», а посему имели слабое понятие слова «Коммуна». Как-то лень было им различать воспитание и психологию детей «домашних» и «детдомовских», а тем более отличать одних от других. (Смею признать, что и современные соц-работники недалеко ушли от тех прежних, и зачастую шельмуют, делая себе зарплаты и должности на придуманных ими самими рассовых дескриминациях или семейном насилии). Хоть и подсказывали пожилые опытные педагоги, что лучше и безопаснее для всех было бы разместить питомцев интерната по нескольким соседним школам, но... взмахом ладони и печати решение было принято.  

Начальству, мол, виднее!!! Да и стремно тогда было спорить и конфликтовать с Партией. И обернулось это на первый взгляд простое попустительство настоящими трагедиями, ломающими такие хрупкие детские характеры... Какой-то историк правильно заметил, что если начать уступать, то остановить хаос и вседозволенность уже невозможно. Те, для кого уступают, ощущают свою силу и отнимают ВСЁ у покорных.  

Вот почему однажды осенью обнаружил наш Игорек с опрятно-пушистыми соучениками своими целых пол-класса диаметрально противоположных им «новеньких»... И принялись «детдомовские» гвоздить-гнобить «домашних» так, что пыль столбом стояла, аж со второго класса средней школы. Каждый учебный день стал для малышей (ведь именно малышами считают родители своих детишек моложе 15 лет) испытанием и серией гадких стрессов. Слезы, потасовки, драки и оскорбления, разбитые носики, синяки, порваные пиджачки и рубашки, изуродованные учебники, тетрадки и портфели – все это стало обычным явлением чудо-школы. На жалобы родителей, что не замедлили поступить, завучи веско отвечали, что так «сверху» постановили, и что любые дети достойны воспитания и просвещения в нормальных коллективах, и «роль ваша не отвергать, а брать шефство и помогать несчастным а потому агрессивным сиротам»! Вообщем, вешали ловкие начальники задачи просвещения на отчаявшихся, осиплых от крика, учителей и обиженных затюканных малышек. Мамы-папы последних вначале приуныли, но потом засуетились, и хоть сложно было в ту пору перевести ребенка в школу другого района, однако находились и деньги, и подарки влиятельным людям, готовым снизойти до помощи...  

Положение оставшихся «мамкиных деток» осложнялось еще и тем, что соседствовать за партами приходилось с второ- или даже третье-годниками, то есть о самообороне даже и помышлять было нелепо. Однако в четвертом классе, когда немного выросли кулачки, подружился Игорек с непокорными одноклассниками и товарищами по несчастью – Борей и Сережей. Три пацана решили сколотить Группу Сопротивления Безобразиям (ГСБ), по уставу которой обязались в школе находиться всегда вместе и стоять друг за друга. К тому времени в результате коротких и частых стычек тройка утихомирила сомневающихся и «нейтральных», заставив их перейти в свой лагерь. А когда в союз с группой вошли и «домашние» лидеры из других классов, «детдомовцы» поняли, что теряют власть, и, по блатному закону, пожаловались старшим.  

Разборки конфликтов проходили теперь массово и вне школы, по обоюдному согласию сторон. ГСБ уже насчитывала 11 стойких двенадцатилетних бойцов, которые дрались отчаянно, но были все еще слабоваты против организованных гопников. Нетрудно представить сумбурный махач ослепленных чистой ненавистью мальчишек против расчетливых и точных ударов блатных подростков. Обнаружив на детских лицах своих сыновей серьезные побои, родители заявили в милицию, которой пришлось официально «снять» эти побои. Руководтство школы малость приструнили, и те же гороно-исполком-полканы постановили-таки рассеять бандитствующих трудновоспитуемых по двум соседним школам. Это была первая победа ГСБ!!!  

Несмотря на то, что классы все еще оставались перемешанными, прежний террор остыл. «Щенки» заставили себя уважать и обращаться к себе сдержаннее, и на дистанции. Мальчишки выиграли время, и, сами того не ведая, превращались в парней. Ожидали новый учебный год, а вместе с ним -- новые «разборки». Требовалась техника рукопашного боя. В секции бокса принимали тогда с 15 лет, но Боря сделал друзьям фальшивые свидетельства о рождении в типографии, где работал его добрый наивный папа.... Спустя много лет я благодарно склоняю свою седую голову перед Муртазиным – скромным капитаном милиции и талантливым тренером. Сотни жаждущих справедливости мальчишек прошли его жесткую, но полезную школу и познали главное – как и куда бить, и -- молниеносно представлять, куда будут биты, и уворачиваться, ощущая только ветер, но не сам удар. Нашим героям приходилось вести тройную жизнь – в школе, дома, и в клубе «Динамо». Уже на третьих по очереди соревнованиях в Липецке все трое оказались в своих категориях в первых десятках по всему СССР, продолжая учиться в 7 классе своей школы. Известный Детский дом в полном составе оказывал бойцам ГСБ особое почтение, основанное на болезненной памяти многих его обитателей.  

Не все враги, конечно, ломались, но появились и новые друзья- партнеры по рингу: Скирда и Мартуха. Игорёк же назывался тогда Будильником, за предрассветные пробуждения, а Боря гордо носил кличку «Дыр-дыр» за сногсшибательный прямой правой. Серёжу переименовали в «Блэкмора» за его страсть к классическому року. Кстати, интересно будет знать современным подросткам, что город Таллинн к концу 70-ых годов стал российско-европейской столицей фанатов тяжелого и классического рока, да и всей остальной поп-музыки, стили и оттенки которой были тогда оригинальными, свежими, революционными. Именно в столицу Эстонии шла тогда потоком контрабанда виниловыми дисками, приносившая порой до 800% прибыли! «Пласты» покупали в «сэкэнд-хандах» Перта, Глазго, Кейптауна и Сент-Джонса по 60 центов за штуку, и втюхивали спекулянтам и меломанам Эстонии за 40-60 рублей /27 000 сегодняшних/! Занимались этим легким доходным бизнесом моряки торгового и рыбного флота.  

Учитывая возраст, возможности и молодые аппетиты, а также понимая, что дорогу в жизнь пробивать придется не знаниями из учебников, Блэкмор предложил поучаствовать в трафике, пока для обмена. Но требовался обменный фонд – для начала штук 5 приличных «пластов», а это 200 рублей, что являлось тогда средней месячной зарплатой обоих родителей-инженеров.  

Однако, избыточная энергия всегда ищет выход, и находит. На летних каникулах друзья впряглись в работу на коробочной фабрике, и вскоре Сергей купил двойной альбом «Led Zeppelin». Его буквально расхватывали, предлагая в обмен на неделю лучшие «пласты». В школьно-студенческой среде тех лет были популярны диалоги меломанов, напоминающие пароли эсеров начала 20 века.  

–Твои «Битлы» чистые или запиленные?  

–Один – нулёвый, а другой шипит, но не прыгает.  

(Имелась ввиду игла проигрывателя)  

–Хочешь махнуть на «Genesis» 76 года?  

–Можно. А что ещё у тебя?  

–«Manfred Mann»- 75. Но только на три дня. Идёт?  

–А какая фирма? Не польский дубликат?  

–Обижаешь. «Warner Brass... »!  

–Ну давай. У меня еще «Uriah Heep», правда шипящий...  

Примерно так и поменялся Блэкмор в очередной раз на тусовке меломанов, отдав сразу три дорогих «пласта». Качество не стал проверять, потому что менялся с давно знакомым парнем. И... подбросил ему тот в фирменных конвертах “Deep Purple” болгарские «винилы», красная цена которым – 15 рублей. Тут он и приуныл. Но не надолго. Таллинн – город не большой, и Скирда уже через неделю вышел на «кидалу» по своим боксерским связям. В свою очередь, Будильник «набил стрелку» с жуликом, посулив тому выгодный обмен. Выбрали незаметное место – закрытый двор возле Вокзальных Ворот. «Кидала» удивил осторожностью, притащив с собою троих -- мол, кореши, сами навязались. Весело и не спеша отметелили Скирда с Будильником гоп-компанию и конфисковали все «винилы», предупредив чтобы впредь те фильтровали клиентов. Так увеличился «обменный фонд» аж до 7 единиц! Блэкмор продолжал обмениваться на «Горке» у Вышгорода, пока не узнал, что парочка отнятых у прохиндеев «пластов» оказалась принадлежностью известных бойцов из Копли, давно крышующих этот бизнес.  

В ту пору «Коплинские» держали в страхе пол-Таллинна, сокрушая в рукопашных дворовых боях и «Ласнамяковских», и «Вышгородских», и прочих пацанов, как в свое время гоняли в Москве и окраинах Ореховские Люберских, а Раменские – Сокольских. Поэтому авторитеты, среди которых нашлись и старые враги, пожелали «застолбить территорию» и через курьера предложили нашим героям всё вернуть, с извинениями...  

Понятно, что ответ последовал отрицательный, с привычным указанием места и времени для «решения проблем».  

Бригады собрались всего за неделю...  

Тот осенний вечер помнят многие жители Старого города. Бойцы ГСБ стояли македонскими «фалангами», по 10 парней в каждой, раскрывали ряды, пропуская гопников к центру и замыкая путь назад. Лидеры держали края и центры «фаланг». Это был красивый бой. Даже ветераны Второй Мировой, бросив домино и шахматы, пришли поболеть из Летнего парка!  

Через полчаса разрозненные группы дерущихся переместились к живописным прудам Шелли, так что даже туристам-гостям Города удалось наблюдать с древних стен Вышгорода агрессию и тактику боя подростков, оценивать «аперкоты», «хуки», заломы и подсечки рукопашной схватки. Находчивые гиды тут же кинулись припоминать фехтовальные подвиги некогда служившего здесь барона Мюнхгаузена. Дескать, «Преемственность поколений, товарищи... » Привычные ко всему милиционеры оцепили весь район и к началу сумерек «упаковали» всех – и лежащих, и упрямо стоявших.  

С тех пор минуло много лет. Дыр-дыр поработал полицейским в новой «свободной» Эстонии, а потом улетел в Бразилию. Блэкмор поступил в Питерское Училище Кино. Скирда достиг высоких результатов в боксе, окончил спортивное училище им. Лесгафта и стал тренером. Мечтатель Будильник ударился в путешествия и затерялся где-то в Австралии. Многие другие занялись в годы Перестройки спекуляцией цветных металлов и алкоголя, когда происходил смертоносный передел-беспредел. Но помнят булыжные мостовые, стены и фонари  

Старого Города тех парней и лучшие времена, когда за шельмоство и зло наказывали, часто -- лишь «до первой крови», но никогда не добивали.... Веками скрипят под Балтийскими ветрами флюгеры Таллиннских кирх, и вторят им вековые дубы древних скверов, и хлопают на крышах старых домов рамы мансард, и ухают в темноте видавшие виды кованые ворота: «У-у-у-у, бы-ы-ы-ыло, у-у-у, жи-и-и-ли, ушли-и-и... »  

2013г.