Плата за желание

Говорят, нет ничего хуже несбывшейся мечты. А я скажу так: хуже несбывшейся мечты — это мечта, сбывшаяся слишком дорогой ценой.  

Я не могу назвать себя полной неудачницей, ведь мои самые сильные мечты, по большей части, хоть и с опозданием, хоть и порой не совсем так, как хотелось — но всё-таки сбывались.  

Я мечтала в четыре годика о пианино и о кукле Барби. Мне не покупали ни того, ни другого. Но лет в десять я, хоть и с опозданием, получила и Барби, и вожделенное пианино. Барби мне подарила подружка на день рождения, а пианино сподобились-таки купить родители — по настоянию учительницы из музыкальной школы.  

И я была счастлива, хоть и недолго.  

Я мечтала выйти замуж за красивого парня аж с тринадцати лет. Уж очень солоно мне жилось в родительском доме, да ещё и без братьев и сестёр. У меня это долго, очень долго не получалось. И только в тридцать один год моя мечта, наконец, сбылась.  

Я вышла замуж за красивейшего, добрейшего и самого лучшего человека на свете.  

И, хотя мой самый лучший человек на свете не обладал миллиардами Билла Гейтса — это был именно тот самый идеальный муж, о котором 99, 9% женщин на Земле могут лишь мечтать.  

Тот самый идеальный муж, который, при внешней красоте, не смотрит на других женщин, не выносит мозг, не попрекает куском, не предъявляет никаких претензий и требований, ничего не заставляет, а просто любит тебя такой, какая ты есть. И ни в чём тебе не отказывает. Хочешь море — на тебе море. Хочешь суши и цезарь с креветками — на тебе на блюдечке, кушайте, сударыня. Хочешь квартиру самую наилучшую, с тремя комнатами и окнами в сад — всё, как желаешь, лишь бы твоя душенька была довольна.  

Мужчина-мечта. Чего ж тебе ещё надо, собака?..  

Я и благодарила Бога за такой шикарный подарок. Пока однажды, в то проклятое лето 2021 года не случилось непредвиденное...  

Я заболела чем-то похожим на тяжёлый ковид. Но это был не ковид. Врачи, после всех анализов, так и не установили до конца, что это было.  

Я выжила тогда, несмотря на тяжёлое состояние и очень плохие анализы. Но со мной стало твориться какое-то безумие.  

Я страстно и безнадёжно влюбилась в доктора-реаниматолога.  

Казалось бы, обычная история. Так бывает. Если не знать некоторых уточняющих деталей.  

Если бы этот доктор был симпатичный, импозантный мужчина — ещё можно было бы понять.  

Можно было бы понять, если бы он был глубоким, интересным человеком.  

Но я влюбилась в урода, как в прямом, так и в переносном смысле. В жирного сетевого тролля весом под двести килограмм. С печатью Дауна на лице. Ну, вот когда характерный разрез глаз, плоское лицо, низко посаженные уши и всегда полуоткрытый рот, из которого виден кончик языка. Только что слюни не текут.  

Возможно, у него и был так называемый мозаичный синдром. Лёгкая степень, когда не весь организм вовлечён в процесс, и даже сохранён интеллект. Можно получить высшее образование, работать на серьёзных специальностях и даже водить машину. Но человеком такой тип на сто процентов никогда не сможет стать. По возрасту тридцать пять-сорок лет, а по поведению — дебилушка. Если не сказать: конченный.  

Но тогда, когда я в него влюбилась, заболев этой неведомой хренью — он показался мне красивейшим, умнейшим и лучшим человеком на земле.  

Затмив даже моего мужа, который почему-то резко перестал мне нравиться и начал даже как-то раздражать. Умом я понимала, что это гадко, но ничего не могла с собой поделать.  

Бесовское наваждение. Возжелала то, чего желать не должна ни одна порядочная замужняя женщина.  

Возжаждала мужчину, которого в принципе не должна была. Сначала просто в подсознание приходили неясные образы его. Стыдные мысли, обрывки снов — о близости с ним. Потом эта жажда становилась всё сильнее, пока мне вообще флягу напрочь не снесло...  

То была кошмарная осень.  

Он снился мне каждую ночь, хотя я спала от силы по два-три часа в сутки. Снился в ужасных образах. То, будто его бьют, а он кричит: «не мучьте меня больше! » То, будто он кидает меня на кровать, сжимает крепко, сливается со мной... И я слышала звонки в дверь, срывалась с постели как ненормальная, бежала открывать в три часа ночи — а за дверью никого...  

Всё как в дыму было... Что делала, вообще плохо помню. Как наркоман в абстиненции. Рыдала, вопила. В голове одно: «Появись!.. »  

Осень, зима, весна, лето, осень... Как он мучил меня! Как дьяволу молилась: «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть он напишет... Только пару слов: «Как ты? » — и всё... Мне и довольно... »  

И сбывалось же. Писал! После месяца молчания — объявлялся. И я эти крохи его внимания судорожно ела.  

Как я ненавижу себя теперь за это. Оголодавшая, дрожащая тварь. Зависимая тряпка. Я не могла без него жить.  

И я не жила. Когда переставал писать — лежала без сил и умирала.  

Невмоготу было так существовать. Целых полтора года.  

Обстоятельства были сильнее меня. Он меня не любил. Но зачем-то я была ему нужна, на скамейке запасных.  

А я желала: «пожалуйста-пожаалуйста-пожалуйста, как бы сделать так, чтобы мы стали вместе, хоть на короткое время, хоть на чуть-чуть, но вместе, хоть маленький глоточек счастья... »  

И получилось. С опозданием на год, дождалась самой классной зимы в моей жизни.