Страх высоты

­­Мике было восемь, когда мать заставила ее покорить первый небоскреб. Надо было карабкаться по отвесной стене, цепляясь пальцами. И плевать что, перед этим Мика проревела весь вечер, и продолжала глотать слезы и нервно вздрагивать, цепляясь за серую шкуру высотки-ведь мамочке нужно сделать красивую видеозапись!  

За окном нехотя выползал из уютных объятий ночи хмурый токийский рассвет. С тяжелых облаков медленно падали снежинки, на асфальте превращаясь в воду, смешанную с грязью.  

Сегодня особый день-супервысотка. Мама и наряд Мике заказала-платье с рюшами в стиле японских Лолит, столь любимых во всем мире. Милая, еще ребенком выглядящая Мика будет в них как кукла! Кукла, которая вопреки здравому смыслу карабкается на небоскреб.  

Мика прикрыла острые, худенькие как у птенца плечи вязаной кофтой и вышла на балкон отеля. Снег усиливался, и уже не таял, прикрывая рождественской пеленой нагромождение узких острых скал-какими казались застроенные районы Токио.  

Мика неохотно подошла к перилам и посмотрела вниз-тут было не особенно высоко-этаж пятнадцатый, или шестнадцатый. Однако, даже на такой незначительной высоте она ощущала предательскую дрожь в ногах. Она боялась. Боялась с детства, боялась до обморока. И о страхе высоты прекрасно знала ее мать, каждый раз выбиравшая для «покорения» здание повыше, и посложнее в плане подъема.  

–«Мы побеждаем твой страх, Мика! Сейчас ты меня ненавидишь, зато потом поблагодаришь»  

Отсюда был хорошо выбран новый «пик»-могучий, из стекла и бетона, даже больше из стекла. Геометическая форма была способна вызвать у человека знающего припадок эстетического оргазма. А Мике он напоминал непомерно высокую деревянную тумбочку. И она живо представила, как она-маленькая, разряженная куколка ползет вверх, цепляясь за ящики этой сверхтумбочки. Ручки мать нарочно сняла, и отверстия от них, вместе с торчащими шурупами больно ранят пальцы.  

Мать уже далеко внизу, в огромной комнате, наполненной всяким хламом-картонными коробками, поломанной мебелью, и все это, будто джунгли щедро увито плющом. Мике так страшно, как не было никогда-во сне страх высоты возрастает многократно. Она наверняка знает, что сорвется- и рыдает исступленно, хватаясь окровавленными пальцами за острые гвозди, и получая очередную занозу.  

–«Больше никогда! Никогда больше! » -вырывается из ее губ.  

Мика идет в комнату, где мать облачаясь в белый уютный халат направляется в душ.  

–Через час, выходить- бросает она Мике. – подготовь платье и нанеси грим-я не хочу, чтобы подписчики видели твою опухлую, зареванную рожу. Поняла? Что встала?  

–Я больше никуда не полезу- тихо, но твердо говорит Мика. Она сама ужасается своей наглости, но внутри ее поднимается такая волна протеста, что слова сами рвутся наружу.  

– Чтоооо? Что ты там пискнула? Живо одеваться!  

–Никуда не поеду. Я ухожу от тебя- повторяет Мика, отстраняясь от матери и пытаясь выйти в дверь. Мать резко прыгает к ней, словно кошка, впиваясь ей в руки накрашенными, хищными ногтями.  

–Куда собралась? Сучка! Тварь неблагодарная! Ты подохнешь без меня или станешь шлюхой!  

–Не поеду! -словно робот повторяет Мика, и сильно толкает мать. Та падает, и уже не встает, встретившись виском с углом столика.  

Только Мика этого не понимает. В ее тонких, худых пальцах оказывается любимая статуэтка матери-летящая богиня Ника из бронзы. С каждым ударом черты лица мамы все более напоминают красную кашу, лишенную индивидуальности. Той самой, которая заставляла ее из года в год снимать ролики о восхождении дочери к вершинам большого города.  

Потом Мика бежит к двери. Ей все кажется, что мать кричит и гонится за ней, хотя то, что осталось от матери, это мирная и холодная горка окровавленного мяса, тихо дремлющая на полу. Мика несется по лестнице, едет трясясь то ли от страха то ли от радости в лифте, и бежит по двору к одиноко стоящему Рено, в котором расположились трое сомнительно вида парней.  

–Пожалуйста! Увезите! Меня! Отсюда! За мной гонятся…насильники!  

Мика видит в полумраке их изумленные лица, и сама залезает к ним в машину, даже не дождавшись согласия.  

Ее провозят через два квартала и высаживают на незнакомой ей площади. Рено сразу же резко стартует с места-видимо, вид Мики даже этим паренькам показался подозрительным.  

Сидя около огромного рекламного монитора, на котором показывают робота, который сжег свою старую машину, ради того, чтобы купить новую, по супервыгодной цене и получил целый год страхования в подарок, Мика впервые в жизни смеется. Заливисто, громко как в детстве, которого у нее не было. А потом засыпает тут же на скамейке, не обращая внимания на мокрый снег.  

Бетонные вершины Токио, Нью-Йорка и Гонконга теперь тоже могут отдохнуть.