Ротный

Ротный  

В том бою под Синявино, что на Волховском фронте.  

Вся дивизия наша угодила в котёл.  

Ротный, чудом каким-то, тех, кто выжил из роты,  

Тёмной ночью от немцев по болоту увёл.  

Мы прорвались к своим. Столько радости было,  

Что остались в живых, я бы так вот сказал.  

Но в спасении нашем обстоятельство всплыло:  

Если жив ты остался, значит трусом ты стал.  

«Я солдат пожалел, – в «Смерше» высказал ротный.  

Натерпелись они без еды и без сна.  

Их шинели пропитаны жижей болотной.  

…Отдых нужен солдату, даже если война»  

«Капитан, ты что пьяный? – особист ухмыльнулся.  

Немец, рвётся к Москве! А ты слюни пустил?!  

А-а-а…я понял. Хочешь к «фрицам» примкнуться?!  

Лепишь заговор, сука?! И солдат навострил?!»  

Ротный был сибиряк. Не юлил, не елозил.  

Говорил всё как есть. Сдержан, взвешена речь:  

«Я, товарищ майор, подчинённых не бросил.  

И мой долг командирский – солдата сберечь.  

Потому, как солдат для страны, что святыня.  

Коли надо, он жизнь за победу отдаст.  

Но зачем посылать зря солдата на мины?  

Кто-нибудь мне ответит, здесь, сейчас вот из вас?  

Вам ли знать: сытым, чистым, лощёным.  

Нацепившим себе орденов до ушей,  

Перещупавшим баб на диване казённом.  

…Как воюет солдат, и как кормит он вшей.  

Как в душе просит Бога перед каждой атакой.  

Чтобы спас тот его, дав пожить хоть чуток!  

Вам ли знать, сколько их с продырявленной каской,  

Закопали мы наспех... в торфяной островок.  

Для меня – они все сыновья! А для вас то?  

Есть солдат, нет солдата – интерес небольшой…  

Я мужик православный и со мной моя правда.  

Видит Бог мне не нужно знать о правде другой.  

Трибунал шёл два дня. Ротный к нам не вернулся.  

Уже позже, в штрафбате, я случайно узнал,  

Что расстрелян он был. С той поры я замкнулся.  

Но, нет-нет, а о нём завсегда вспоминал.