Кирн

«Кирн прислушался к храпу отца и посмотрел на пламя костра. Он был этой ночью Хранителем. Юноша мог часами смотреть на огонь, удовлетворяясь не столько теплом, сколько самим превращением дерева в свет и животворное тепло. Он старался понять сущность вещей, их взаимосвязь. Любил смотреть на небо, усыпанное ночью маленькими мерцающими огоньками, а днём опалённое жаром двух Всевидящих Богов. Соплеменники не любили его за это, за вопросы, которые он задавал и на которые никто не знал ответов. Его не любили и немного презирали. За то, что он хуже других соплеменников его возраста бегал, лазал, метал заострённую палку и камень на верёвке. Кирну и от отца частенько попадало за вопросы типа «А почему всевидящие Боги разноцветные? »; за то, что он любил чертить на песке или мягких камнях подобия того, что видел вокруг; за то, что хотел уединиться, пропадая часами в скалах или лесу. Именно поэтому Кирн начал скрывать свои маленькие радостные открытия и итоги тщательных долгих наблюдений. Например, он открыл, что вода превращается в прозрачные холодные камешки тогда, когда Малый Бог – жёлтый Ни – исчезает в голубом сиянии Большого Бога – Лле-Ок. Оказалось, что это происходит через 36 десятков смен света и тьмы. Чтобы не повторять такую большую цифру, Кирн назвал 36 десятков одним словом – Лле-Око-ро-Ни – поглощение Малого Бога Большим. Через несколько Лле-Око-ро-Ни он случайно обнаружил, что это поглощение изменяется со временем: каждое последующее наступает раньше предыдущего на две смены света и тьмы. Для последнего эффекта Кирн придумал своё название – Лле-Око-ро-Ни-мел, то есть предварительное поглощение Малого Бога Большим. Для удобства смену света и тьмы Кирн назвал Лле-н-Ни-фо – Большой и Малый Боги обновляются. Ночь становилась длиннее, когда наступало Лле-Око-ро-Ни. Она удлинялась ещё 8 десятков Лле-н-Ни-фо до Лле-Око-ро-Ни и столько де укорачивалась после него.  

Позже, в конце первой половины Лле-Око-ро-Ни, юноша нашёл плоскую тонкую пластину смолы дерева шу и взглянул сквозь почти непрозрачную массу на Большого Бога. И был очень удивлён! Голубое сияние куда-то исчезло, и Кирн увидел лишь тусклое круглое пятно на ставшем вдруг непроницаемо-тёмным небе. То же получилось и при наблюдении Малого Бога, только пятно было ещё меньше и тусклее. Кирн назвал эти круглые пятна Кро-Лле и Кро-Ни – Лицами Всевидящих Богов.  

Свои наблюдения Кирн вёл достаточно методично, а результаты зарисовывал золой или кусками смолы шу на укрытых от Небесной Воды скалах в многочисленных пещерах. Время он отсчитывал, делая зарубки на коре огромного дерева, поваленного ветром, выделяя зигзагом каждую десятку и десятку десяток Лле-н-Ни-фо. Для себя он открыл ещё много нового в небесах.  

Но кроме неба Кирну было интересно, почему глаза хорошо видят днём и плохо ночью (ответы стариков вроде «Потому что темно! » его уже не удовлетворяли), почему в тёмное время хочется спать, почему кожа любит тепло и не любит обжигающий зной и лютый холод, почему все животные покрыты шерстью более густой, чем у него и его соплеменников… Почему, почему, почему? Никто не давал ответов.  

Однажды Кирн нашёл дохлого смиля, которого не успели распотрошить круды или летающие. Видимо, козлик сорвался со скал и сломал шею. Добыча была свежей, и Кирн решил сам выпотрошить тушу, чтобы не тащить лишнее. Во время работы Кирну вдруг пришло в голову, что у него, у Кирна, всё внутри устроено так же, как и смиля, только больше размером. Вот кишечник, сердце… Поражённый догадкой, Кирн перебирал внутренности, не обращая внимания на запах и недовольства парочки летающих, прилетевших поживиться дохлятиной. «А ведь мы постоянно потрошим и едим смилей и животных покрупнее, и никто не подумал об этом! » – подумал Кирн.  

***  

Прошло 180 десятков Лле-н-Ни-фо с тех пор, как Кирн впервые заинтересовался ночным небом. И он, и разросшееся племя жили не так уж плохо, хотя во время холодов бывало голодно. Лле-Око-ро-Ни назад Кирн открыл способ поддержания жаркого огня из камня усао и горящей жёлтой глины. Теперь их племя было сильнейшим в районе реки Шухр: они меняли горящую глину на шкуры и инструменты у соседей. Также Кирн научился прижигать раны, вправлять суставы, облегчать отравления с помощью золы. За такой помощью к ним регулярно приходили из соседних племён. Кирн с радостью помогал. Отец настаивал, чтобы он брал за помощь как можно больше мяса, шкур, камней усао или ещё чего-нибудь полезное. Кирн неохотно подчинялся.  

Так он стал завидным женихом, но дел было много, и он так и не женился. Больше и больше накапливалось неразрешённых вопросов, и тогда Кирн обратился к Старейшинам за советом. Те выслушали его и сказали: «Ты быстро постигаешь знание, но не умеешь отличить разрешённое Богами от запретного. Ты должен пойти к Кон-орл-Окóс – Разговаривающему с Богами. Ты должен учиться у него. Он помнит грозное время, когда Боги разгневались на людей и послали всесметающее небесное пламя… Или, Кирн, но помни тех, кто тебя послал! »  

Последнюю ночь проводил Кирн в родном племени. И все знали, если он дежурит у костра, то бояться нечего.  

Кирн снова вслушался в храп отца. Он научился по дыханию и биению крови в жилах определять, не заползла ли в человека хворь. Отец был уже стар, разменял четыре десятка Лле-Око-ро-Ни, но ещё крепок и здоров. Кирн удовлетворённо кивнул и бесшумно подошёл к выходу из их семейной пещеры. Отодвинул полог из тяжёлой шкуры и поднял голову. В небе висел половинчатый Край-Ок – второстепенный или младший Ночной Бог. Его изменчивая форма, а также периодические исчезновения давно не давали Кирну покоя. Почти ясное небо было усыпано слабо мерцающими разноцветными огоньками. Легенды племён говорили, что это слёзы Край-Ок, который скучает по старшим братьям. Огоньки были разной яркости и совершали вместе движение по дуге, появляясь и исчезая за краями земли в течение ночи. Взаимное расположение большей их части оставалось неизменным, но невероятным оказался факт, что одна из самых ярких голубоватых звёздочек двигалась как-то особенно, накручивая со временем петли или даже двигаясь в обратную сторону относительно остальных! Кирн обнаружил это движение чуть больше Лле-Око-ро-Ни назад и старался установить закономерность скачков звезды по небу. Он понимал, что наблюдать нужно постоянно и долго, а результаты записывать и зарисовывать, чтобы не путаться и не забывать. Нужен был и надёжный способ отсчитывать более мелкие отрезки времени в течение суток. Как это сделать, он не придумал. Поэтому надеялся на мудрость Кон-орл-Окóс.  

Шея затекла. Кирн покрутил головой и вошёл обратно в тёплую пещеру. Подбросил в огонь сухих веток и парочку поленьев дерева шу, на что костёр ответил радостным всплеском тепла и света. Кирн уселся на поленницу и укрыл плечи шкурой моншеайо. Скоро рассвет. Скоро он получит ответы на мучившие его вопросы.  

***  

Старейшины показали путь к Кон-орл-Окóс. Тот жил на запретной горе Ат-Окó, в двух Лле-н-Ни-фо пути, в местах, где даже в летнюю жару не переводилась твёрдая вода.  

Три Лле-н-Ни-фо потратил Кирн на переход, ибо опасен был путь наверх. Когда же он поднялся на плоскую вершину, то был удивлён и даже напуган. Голубые плоские камни огромных размеров покрывали землю. Впереди, в конце каменного поля, высилась странная скала с множеством входов на разной высоте. И не само их наличие поразило Кирна, а ПРАВИЛЬНОСТЬ все форм: проёмов, камней, из которых была сложена скала. Во всех племенах отёсывали камни и другие материалы, но как отесать целую скалу?!. Кирн ощутил подавленность. «Недаром эта гора запретна и зовётся Местом Богов, не зря здесь живёт Кон-орл-Окóс», – подумал юноша и с опаской двинулся к странной скале. Опаска не мешала ему восхищаться ровностью голубых камней под ногами. Он вошёл в тень рукотворной скалы и остановился в нерешительности: то ли позвать Кон-орл-Окóс, то ли войти без спроса. Пока он раздумывал, плита, закрывавшая самый нижний единственный проём, стала отодвигаться вбок. Кирн напрягся. В проёме показался высокий старик с длинными седыми волосами. На нём была заношенная шкура моншеайо, руки пусты.  

– Приветствую, незнакомец, – проскрипел он. – Зачем пришёл?  

Кирн запоздало склонил голову.  

– Зачем ты пришёл, юноша? – требовательно повторил старик, не спуская с Кирна глаз.  

– Старейшины моего племени послали меня, Кирна, учиться у тебя мудрости, о Кон-орл-Окóс.  

– Идём со мной. – И старик исчез в темноте.  

Кирну было не по себе, но он зашёл внутрь рукотворной скалы. Впереди взвизгнул камень, и возникло пламя: старик держал в руках костяную плошку с жёлтой горючей глиной. Затем он стал подниматься, и снова Кирна поразила ПРАВИЛЬНОСТЬ того, по чему они ступали и чему не было аналогов в его мире. Вокруг валялись мелкие камешки и всякий сор. Кон-орл-Окóс плохо следил за чистотой. «Да и где ему! » – подумал Кирн, потому что в его племени люди до такого возраста не доживали.  

Старик поднимался очень медленно, покряхтывал, и Кирну стало казаться, что они идут уже полдня. Вдруг старик закрыл плошку другим куском кости, потушив пламя. Впереди брезжил дневной свет. Ещё несколько шагов – и они вышли на верхушку рукотворной скалы, которая оказалась совершенно плоской. У самого края стояло что-то прекрасное, чуждое, рукотворное и блестящее из невиданного Кирном материала. У юноши захватило дух от восхищения окружением, страха уже не осталось.  

– Значит, ты Кирн? – прервал созерцание скрипучий голос. – Лекарь племени?  

– Да-а, – удивился юноша осведомлённости отшельника и тут же заявил: – Я самый умный: умею лечить, считать, наблюдаю небо, самостоятельно открыл горючесть жёлтой глины.  

– Вот как? А можешь сказать, из чего сделана эта штука и зачем она нужна? – старик указал худой рукой на блестящее сооружение.  

Разумеется, Кирн промолчал.  

– То-то же! – наставительно, но мягко произнёс старик. – Никогда не говори, что самый умный, всегда найдётся умнее. А мир вокруг бесконечен в своей непознаваемости. Чем больше ты будешь узнавать, тем больше будет возникать новых вопросов. Но не огорчайся! Я буду учить тебя тому, что знаю сам. Я покажу тебе вещи, которые принадлежали Младшим богам, расскажу об их жизни. Кстати, Кирн, зови меня Арви, это моё настоящее имя.  

С этими словами старик положил ладонь на плечо юноши.  

– Скажи, Арви, так… что это за вещь? – Кирн робко указал на большой сверкающий предмет на краю скалы.  

Старик грустно усмехнулся.  

– Это Железная птица Младших богов. Они летали на таких, точнее ВНУТРИ них, хотя ты, наверняка, слышал легенды, что они ходили по воздуху пешком. Нет! У них было очень мало времени, чтобы ходить пешком…  

– Эта штука может летать как птицы?! – изумился Кирн.  

– Могла. И намного быстрее и выше, чем любая птица. Я не умею ей управлять. Божественное умение ушло вместе с Младшими богами. Ах, как они были могучи…!  

– Можно потрогать? – набравшись храбрости, спросил Кирн.  

– Смотри… Может, ты разберёшься, что к чему…  

Юноша осторожно, бочком приблизился к округлой блестящей штуковине и дотронулся до Железной птицы ладонью. Гладко и прохладно. Столько металла! Походил вокруг, заглянул внутрь сквозь гладкое и прозрачное. Смола? Слюда? Юноша с благоговением попятился назад: «Это сделали Младшие боги! »  

Арви подтолкнул Кирна внутрь скалы:  

– Пойдём. Поешь с дороги. Обучение начнём позже. Пойдём!  

Снова ступали они по крутой лестнице (так назвал ЭТО старик). Где-то на полпути вниз старик свернул налево, и они очутились в невысоком коридоре. Слева и справа поблёскивал металл, закрывавший входы (Арви назвал его дверями). Наконец, они упёрлись в одну из таких дверей. Старик открыл её вбок, пропустил Кирна и снова закрыл. Юноша подумал, как здорово было бы иметь в пещере такую дверь! Никто посторонний не пройдёт сквозь металл.  

Тем временем они оказались в высокой и широкой пещере с отверстиями под потолком. В отверстиях завывал ветер. Кирн перевёл глаза вниз и рот открыл. Вдоль стен высились блестящие штуки с множеством непонятных разноцветных… Не было у них названия в языке племён Шухр!  

Арви провёл Кирна в дальний конец пещеры, где около стены было обустроено кострище. Рядом лежали ломаные ветки и какая-то блестящая железяка размером чуть больше ладони. Старик усадил парня на шкуры, а сам стал ломать сучья и складывать растопку. Его руки плохо справлялись, ослабли с возрастом. От Кирна это не ускользнуло и он вызвался помочь, назвав старика Кон-орл-Окóс.  

– Если тебе нравится называть меня так… называй.  

Кирн быстро превратил охапку веток в топливо, сложил костёр. Вынул из-за пояса камень усао и кусочек жёлтой глины. Арви остановил его:  

– Смотри, Кирн! Эта железка осталась от Младших богов. Она извергает пламя от одного прикосновения. Последнее время я пользуюсь ей, чтобы разжигать костёр.  

Железка удобно разместилась в его ладони. Старик вытянул руку к костру и… Кирн с криком отпрянул, потому что холодная железка выплюнула ослепительное пламя. У юноши было слишком много впечатлений за последний день. Тихонько завывая, он распростёрся на шкурах и закрыл глаза.  

– Ну, что ты, сынок! Не бойся, – услышал он добрый голос Арви и ощутил руки, приподнимающие его с пола.  

Костёр вовсю горел, а старик развернул широкие листья лопуха, в которые были завёрнуты кусочки мяса.  

Через некоторое время старый и молодой мужчины сидели рядом, уплетали жареное мясо. Кирну стало уютно, а Арви расспрашивал его о жизни в их племени. Но Кирн отделывался короткими ответами и давился едой от нетерпения, так ему хотелось услышать историю Младших богов.  

Однако старик начал проверять его знания о небе, расспрашивая о звёздах, Всевидящих Богах и всём прочем. Тут Кирн отвечал с гордостью за себя, ничего не утаивая. Под конец Арви похвалил его.  

– Молодец! Для своего возраста ты много знаешь. До тебя у меня было два ученика, оба старше тебя, но знали едва ли больше и не умели наблюдать так систематически.  

Старик подбросил ещё веток в угасающий костёр и сказал:  

– Ну, что же, Кирн, слушай историю Младших богов. Слушай внимательно, понимай правильно, запоминай надолго!  

Он помолчал немного, глядя в огонь, потом гордо поднял голову и продолжил:  

– Младшие боги на самом деле такие же люди как мы. Другой цвет кожи и глаз, больше шерсти, сильнее мускулы, но всё остальное – точь-в-точь. Они прилетели с быстро движущейся по нашему небу голубой звезды, которую они называли Ника. Они говорили, что их мир такой же, как наша земля, просторный и… шарообразный. Наш мир они называли Ойней, что значит «Мир-подобие». Все они были одеты в странные одежды и очень красивы лицом. Особенно женщины, которые во всём были равны мужчинам. Мой отец сказал мне, что они спустились с неба в ночь, когда я родился. С громом и в клубах дыма спустились в своих больших Железных птицах. Младшие боги, никане, называли их ракетами. Ракеты извергали пламя и белый дым из задней части и с невообразимой скоростью переносили пришельцев туда, куда они хотели. Отец упоминал, что всё наше племя трепетало в ту ночь, боясь быть сожжёнными. Но никане пришли в племя и, не раскрывая рта, сообщили на нашем языке, что они просто путники и не хотят нам зла. Потом, за один день, они вылечили всех больных. И ушли по своим делам.  

Дел у них было много. Мы постоянно видели и слышали их Железные птицы. Но никане навещали нас ещё не раз. Учили считать, писать, учили делать огороды, рассказывали, откуда берутся хвори и как их избегать. Но большинство того, что они говорили, было непонятно даже Старейшинам… В общем, через 90 Лле-н-Ни-фо эти удивительные люди улетели к себе на Нику, пообещав вернуться. Перед отлётом они завещали нам быть добрее друг к друг, не забывать учение. Сказали, что будут присматривать за нами с небес. Тогда их и стали называть Всевидящими, а не Младшими. Уже потом новые Старейшины начали путаться, назвав так не никан, а Лле-Ок и Ни… Н-да… Недолго люди смогли быть добрыми. Жизнь в следующую зиму была очень тяжёлой. Но молодые жили надеждой, рожая детей и пытаясь передать им хоть какие-то знания.  

Старик вздохнул, хотя глаза его, видящие сейчас прошлое, горели вдохновением, а не грустью.  

– Когда я был в твоём возрасте, – продолжал он, – 34 Лле-Око-ро-Ни назад, никане прилетели вновь. Они положили это поле голубых плит, которое как-то давало силу их МАШИНАМ и стали строить этот ДОМ, в котором мы сейчас сидим. Затем они жили тут 16 десятков Лле-н-Ни-фо. Они снова учили людей, как жить, показали, как приручать диких животных и выращивать на земле нужные плоды и злаки, как обрабатывать раны и делать из глины посуду… Они были очень сильными, но добрыми. Никогда никого не убивали и почти не наказывали, хотя такими штуками, которой я зажёг огонь, могли метать маленькие молнии на расстояние, намного превышающее дальность броска рона! Они всегда убеждали словами, показывали личный пример. И все видели, что они правы, и потому делали, как они говорили. Но как только никане уходили надолго, так люди становились прежними. Нельзя стать лучше за один день. Мне для этого понадобилось полжизни…  

Однажды ранним утром все увидели, как висящая над горизонтом Ника вдруг увеличилась в размерах и стала такой яркой, что потом почти целый день была видна на небе. Пришельцы заволновались, засуетились и сделались грустными. Когда Старейшины спросили у них, что случилось, они ответили, что их мир погиб. С тех пор они никуда надолго не улетали, а все жили в этом Доме. По ночам здесь всегда был яркий свет, который давал не огонь, а полупрозрачные гладкие трубки. Иногда под домом дрожала скала. Нам никане сказали не бояться, так работали их Машины. Всего никан было два десятка и ещё четыре: 15 мужчин и 9 женщин.  

Так прошла зима и ещё пять десятков Лле-н-Ни-фо. А затем 18 никан улетели на небо на трёх Железных птицах. Они больше не вернулись. Спустя какое-то время за горами на севере вспыхнуло всесметающее пламя. Оно испарило маленькое озеро, сожгло два тамошних племени, лес… даже камни! Люди с тех пор обходят ту северную долину стороной. Там почти ничего не растёт, а человек, проживший там пару десятков Лле-н-Ни-фо, потом заболевает и умирает. Старейшины рассудили так, что Младшие боги прогневались на людей нашего мира и пошли просить милости у оставшихся в Доме шести никан. Те были в великой грусти и объяснили, что на Нике было два могучих племени, они и Злые Младшие боги. Так вот, Злые боги развязали войну на Нике и послали всесметающее пламя на Ойней, хотели убить оставшихся, но промахнулись. «Вы ведь тоже можете метать пламя, так сожгите Злых богов! » – сказали наши Старейшины. Шесть Младших богов держали перед Старейшинами непонятные речи, из которых люди поняли только то, что наши никане ничего не могут поделать со злыми никанами. Я тоже был на той встрече. Меня взял с собой отец, один из Старейшин. Вернувшись к себе, Старейшины как могли пересказали события, и многие люди разочаровались в Младших богах. А я… пожалел их. Растерянных, навсегда оторванных от своего племени, от своего мира. Я без спроса ушёл от отца и вернулся в Дом. Никане оставили меня жить здесь, продолжали учить. Да-а… Кажется, что это было вчера. Здесь было светло, всегда тепло и сухо, гудели машины никан… Некоторые машины решали их судьбу. Я успел научиться грамоте. Грамота – это знаки, которыми можно записывать нашу речь, точнее отдельные звуки. Я и тебя потом научу. Вот, посмотри.  

Арни порылся в наслоениях шкур и вытащил несколько засаленных и обтрёпанных по краям чрезвычайно плотных листов, бывших когда-то светло-жёлтыми. На листах ровными коричневыми рядами были нанесены символы.  

– Что это за изумительно тонкие шкуры? – удивился Кирн.  

– Это БУМАГА. Эти закорючки – буквы. Они складываются в слова. Это я записывал историю, которую рассказываю сейчас тебе. Было несколько таких жёлтых палочек, словно смоляных… Но они стёрлись со временем, а других я не нашёл. Кстати, однажды я летал с двумя никанами на Железной птице. Мне было страшно и одновременно я испытывал восторг. Вида не подал, конечно, за что пришельцы похвалили меня и стали пускать в нижние этажи Дома, которые выдолблены в скале. Там они делали себе пищу из любой растительной массы и воздуха… с помощью своих волшебных машин. Они долго пытались объяснить мне, как это происходит, но я ничего не понял. Был молодой и многого ещё боялся, как ты. «Это сделали Боги! » – повторял я и принимал как данность.  

Так я прожил 8 десятков Лле-н-Ни-фо. Вскоре четверо мужчин-никан улетели на предпоследней Железной птице туда, где всходят Лле-Ок и Ни. Они не вернулись. Оставшие двое пришельцев, мужчина и женщина, пытались говорить с теми, кто улетел… Они умели это делать на любом расстоянии, но те так и не отозвались. Никане грустили и плакали, как дети. Вот тогда они всерьёз взялись учить меня пользоваться волшебными машинами нижних этажей, читать их состояние, менять части. Мужчина пояснил мне, что пока живы машины самого нижнего этажа, есть сила, могущая творить чудеса: обогревать и освещать Дом, давать пищу и добывать воду из воздуха, отпугивать хищных животных…  

Минуло три Лле-Око-ро-Ни. Мне не было скучно, уж точно. Я читал книги никан! А вот мужчина и женщина так и не оправились, так и не научились жить без соплеменников, просто радуясь каждому прожитому дню. Машины стали ломаться чаще, некоторые пришлось остановить. Часть бывших жилых комнат мы закрыли навсегда, а волшебное освещение стали экономить… Так прошло ещё два Лле-Око-ро-Ни. Однажды я проснулся в своей комнате, вышел подкрепиться, а никан нет нигде. Они, не предупредив меня, куда-то ушли. Я ждал их много-много дней. Так я стал здесь хозяином.  

Старик замолчал. Поковырял в угольках угасающего костра. Кирн терпеливо ждал, не торопил его.  

– В какой-то момент сюда из-за северных гор пришёл слепой юноша, видевший издалека всесметающее пламя. Он был равен мне по числу лет и довольно способен, но я стал учить его и заботиться о нём. Это был мой первый ученик, звали его Лоо. Он рассказал, как ослеп. Все взрослые мужчины были на охоте или рыбалке, а он остался с женщинами вялить мясо, точить ножи, варить похлёбку, потому что в него вошла сырость. Он увидел, как небо перечеркнула дымная полоса и упёрлась в долину в полудневном переходе от их стойбища. Там вспыхнул третий, ослепительно-белый Ок. Лоо ослеп, началась паника. Он пошёл к реке, думал промыть глаза, но едва не утонул. Рыбаки спасли его, отнеслись по-доброму, потому что посчитали всесметающее пламя карой за жизнь не по заветам Младших богов. Он долго учился ориентироваться по слуху и запаху, очень преуспел в этом, вот тогда его и отправили ко мне… Жаль, что он не смог увидеть того, что увидишь ты, не смог научиться грамоте. Он лишь слушал, как я читал ему книги никан. И собеседником был весьма интересным…»  

***  

Кирн отложил тяжёлый том Руаллы – книги Жизни – и надолго задумался. Он читал Руаллу уже шестой раз, отдельные места помнил наизусть, но никак не мог принять смысл древней легенды, переписываемой поколение за поколением уже в течение 11000 лет. Его первобытный тёзка, одевающийся в шкуры и едва познавший железо, жил в доме, построенном… кем? Богами? Пришельцами с небес, с другой планеты?  

Да, герцог Раил ещё 70 лет назад открыл с помощью зрительной трубы собственной конструкции, что Ника – шар, такая же планета, как и Ойней. Ойней имеет спутник – Кей, вызывающий приливы. Подобный спутник, но больше размером имеет и Ника. Тот же Раил увидел, что другие известные планеты – Лаэрт и Бел – тоже шарообразны и вращаются вокруг своих осей. Шарообразность Ойнея открыл и доказал математически всего 180 лет назад преподобный Ласс. Он же высказал идею о множественности обитаемых миров и толковал Руаллу именно так. Другие церковники отлучили его, судили и сожгли на костре. Хорошо, что сейчас просвещённый век, церковь стала тише, и множество светлых голов открывает новые законы природы, публично обсуждая знания в университетах и публикуя книги. Уже очень многим ясно, что мир и то, что за его пределами, создали не Боги. Мир был и будет. И это знание уже не запретить, не вытравить из просвещённых голов. Похоже, церковники, переписывая век за веком Руаллу, многое изменили в легенде, сделав Арви, Лоо и Кирна святыми, и пугая людей Божественным всесметающим пламенем. Жаль, что во временных пертурбациях разрушился храм Кон-орл-Окос, тот самый Дом в Анарских горах, были разбиты вдребезги или утоплены машины никан, не уцелели книги… Даже «голубые плиты» были расколоты, их кусочки долгое время выдавали за святыни, в результате они оказались в частных коллекциях или похоронены в хранилищах Церкви. Возможно, потомки разберутся, что к чему. Сегодняшние смелые ростки научных знаний вырастут в могучие деревья человеческого познания и принесут богатые плоды… Кирн стал мечтать о том далёком славном времени, вертя в пальцах маленькую фейерверочную ракетку.  

***  

Кирн устало закрыл глаза, отодвинул вычислитель и бросил карандаш на кипу исписанных листков. Его мечта не осуществима! Он скрипнул зубами и ещё крепче зажмурился. Перед глазами плавало изображение их планетной системы с двумя солнцами и семью основными планетами. Увы, ни одна из них недосягаема при современном уровне техники. Даже близкий естественный спутник Кей и тот… Кирн и его лучший друг Арви, бывший сокурсник, а ныне сподвижник, вывели формулы для движения планет, разработали баллистику межпланетных перелётов, высчитали требования к материалам и топливу. Миллионы километров, десятки километров в секунду, сотни суток… Сейчас всё это непреодолимо и недостижимо!  

Изобретатель-учёный вдруг вспомнил текст Руаллы, рассказывающий о палеоконтакте и его тёзке, который владел предметами, принадлежащими пришельцам с планеты Ника. Если верить тексту, это произошло 11500 лет назад. Если на Нике уже тогда была развитая разумная жизнь, то какого же уровня должны были достичь её обитатели теперь?! Если они тогда летали между планет, то сейчас должны были освоить всю их систему и отправиться к звёздам! Подумать только, столько энергии, бездна могущества… Но никаких признаков, никаких сигналов от братьев по разуму нет. Может и были раньше, но теперь нет.  

«Да-а, дожить до тех светлых времён, когда мы сами сможем выйти в космическое пространство», – подумал Кирн.  

Он открыл глаза, потянулся, хрустнув суставами, и снова взял карандаш. Быстро набросал эскиз-схему: конус, разделённый пополам внутренним сечением; труба между отделениями; при вершине – подобный конус.  

«Обязательно получится! » – прошептал учёный.  

***  

…Кирн взял микрофон, подключил все отделы и спросил:  

– Ребята, как у вас?  

Главы всех отделов Центра управления последовательно отчитались за свои системы. Всё было в норме, можно начинать. Кирн кивнул дежурному хронометристу, мол, приступаем. Тот кивнул в ответ и включил таймер обратного отсчёта. Кирн переключился на внешнюю связь, на прямой эфир.  

Десятки миллионов людей, затаив дыхание слушали голос Главного конструктора, осуществляющего вечную мечту человечества Ойнея.  

– Коллеги! Сегодня коммунистическая республика Дар открывает новую эпоху в истории Ойнея: Эру Космоса. Через три минуты будет осуществлён запуск первого в мире искусственного спутника нашей планеты. Смотрите внимательно, понимайте правильно, запоминайте надолго!  

Через две с половиной минуты, последние мгновения которых хронометрист проговаривал голосом посекундно, последовала команда Кирна «Старт! » Мощные двигатели приподняли ракету-носитель над землёй, терзаемой огненной струёй выхлопа, а затем мощным толчком швырнули высоко в голубое, почти безоблачное, небо.  

Главный конструктор Кирн с благодарностью вспоминал своего тёзку-учёного, который предвидел и разработал теорию и принципы космонавтики. Изобретатель-энциклопедист всего 19 лет не дожил до славного момента осуществления своей мечты. Слёзы радости потекли из глаз Кирна и он не сдерживал их, продолжая слушать голоса операторов, следящих за полётом. Впереди будут сотни таких стартов, в космос поднимутся люди, ступят на поверхность Кея, а там и до Ники дотянутся. Кирн верил в это и знал – так будет, потому что так должно быть!  

***  

Когда улеглась суматоха тех славных, но трудных дней, Главный конструктор Кирн читал ежегодник Института Анарских гор «Кон-орл-Окóс». Последнее время у Института было немного работы, а вот 50 лет назад, сразу после революции, сотрудники Института совершили настоящий переворот в науке, проведя изыскания на месте Храма Кон-орл-Окóс и в заливе Ми-ар. Оказалось, что именно в мелководном заливе были затоплены крупные осколки «голубых плит» и обломки машин никан. Осколки «голубых плит» оказались полупроводниковыми батареями из неизвестного на Ойнее материала, но важен был сам принцип, который повлёк за собой бурное развитие наук и промышленности. Подобные батареи сейчас дают электричество уже нескольким искусственным спутникам планеты. Куски машин были внимательно изучены сотнями специалистов: так возникла электронная промышленность и производство интегральных схем. Куски обшивки «Железной птицы» дали авиации титановые и ниобиевые сплавы. Судя по большим навигационным знакам, выбитым никанами в камнях различных гор планеты, письменность и грамматика Дара имела в основе никанские. Была исследована долина, где «взошёл третий, ослепительно-белый Ок». В осадочных породах было обнаружено повышенное содержание радиоактивных изотопов и золы. Стало ясно, что здесь произошёл ядерный взрыв. Всё это говорило о том, что пришельцы с Ники обладали ещё 11600 лет назад развитой технологией. Но где же они теперь?  

Кирн включил экран большого вычислителя, пошевелил свои черновики и экскизы на столе: он начал проработку пилотируемых космических полётов. Все его мысли были на Нике.  

***  

Руки уверенно перехватили две рукоятки управления двигателями посадочного модуля, тело в напряжении. Космонавт Кирн ждёт команды. Щелчок в наушниках шлемофона.  

– «Луара», «Луара», как слышно? Приём!  

– Слышу отлично, «Ника-один»! Разогрев двигателей закончил, к отстыковке готов. Приём!  

– Расстыковка на счёт пять!  

Обратный отсчёт голосом пилота орбитального корабля, мягкий толчок. На обзорных экранах становятся видны удаляющиеся причальные конструкции «Ники-один». Поверх изображения мельтешат голубые цифры: скорость, ускорение, дистанция, тангаж, рыскание… Только удалившись на расстояние в 200 метров, Кирн включает основной двигатель на торможение. Через минуту грохота и тряски сообщает:  

– «Луара» тормозной импульс отработала штатно. Приём!  

На экранах плывут звёзды, потом появляется искривленный край Ники в жемчужно-голубом сиянии атмосферы. Медленно нарастает перегрузка, меняются цифры на экранах. В правый экран вплывает ослепительный белый диск Лле-Ок – центрального солнца системы. Ни – красный карлик – сейчас скрывается за ним. Срабатывают автоматические светофильтры видеокамер: глаз не успевает моргнуть. Недолгое время спустя посадочный модуль окутывает плазма, камеры отключаются, связь с орбитальным кораблём прерывается. «Луара» продирается сквозь атмосферу, сбрасывая орбитальную скорость. Несмотря на месяцы пути, проведённые в тесных отсеках «Ники-один», 12 минут одинокого молчаливого спуска с орбиты кажутся Кирну бесконечными. Головокружительное падение и короткое торможение основным двигателем над поверхностью заканчивается сильным толчком.  

Открываются огнеупорные лючки над внешними камерами, и космонавт Кирн видит на обзорных экранах синее небо, по которому сильный ветер гонит белые рваные облака. Долгий путь поколений к этому историческому моменту закончен. Кирн чувствует, явственно ощущает, как его обступают многочисленные предки, сделавшие эту посадку возможной: Кирн-неандерталец, наблюдающий ночное небо и беседующий с седым Арви; Кирн-естествоиспытатель, развивающий идеи преподобного Ласа; Кирн-конструктор, создавший первую ракету-носитель на жидком топливе… Они, люди, пойдут дальше в поисках знаний и братьев по разуму. Кирн – значит Человек. А Человек – это звучит гордо!  

–----------------------------------  

©Иванов С. Е., апрель 1988