ПИЛОТ беспилота

Под Золотым и Горским было. На шестой день оперативного котлотворения. Танкисты казачьего луганского полка разбирали по кирпичику очередной вражеский укреп на пути к славному городу Лисичанску. Ковыряли настойчиво. Пулеметно и пушечно. На покатом холме в толстой броне из густой зеленки силосная башня 8-10 метров высотой, два бетонных коровника под дырявой шиферной крышей и кирпичный гараж с длинными ржавыми воротами. Такая вот, на первый взгляд, сельскохозяйственная нелепица. Но опытный враг превратил ее в солидную фортецию. Огрызался системно, бил неожиданно и пока жила активно его тяжелая бронетехника (минимум две Т-64) укреп не просто стоял. Он хохотал в голосину 122-ми минометами и сплевывал презрительно в сторону наших парней огненным боем из недоступной зеленки. Да-а. Плевал далеко и мощно. На 1200-1700 метров и прямо в душу танкового комбата с позывным Жуков и по фамилии тоже Жуков.  

– Не, ребятушки, дело так не пойдет. С толкача не тронется. – сказал Жуков всем присутствующим на временном командном пункте. – Пока Лелека или что там у них летает и мы не взлетим и даже не доползем. Курите опять, штурмовые!  

В призрачную тишину полуденного леса, с птичками и ветром, вторглась мускулистая с синей летучей мышью на плече рука старшего штурмовой группы. Поднялась лениво и вниз пошла также. С утра штурмовая группа ждала приказа на атаку. Как положено, во всей военной сбруе, с заряженными «трубами» и запасными рожками в разгрузках сидели бойцы на прогретой броне. Не грешники и не святые. Самая человеческая мякотка. Жуков своих штурмовых без особой нужды никогда не дергал. Задачами и целями особо не грузил и слова не нужные, потому что прекрасные, не говорил. После карты, рации и «первая колонна марширен, вторая колонна марширен... », Жуков заканчивал свое выступление перед штурмовым строем всегда одинаково и жирно.  

– Такая кулебяка, пацаны. Что получится, не знаю, но нам с этим жить. Это знаю точно. И вы теперь знайте. Аминь.  

Сегодня все это Жуков рассказал в 9. Потом в 10. Потом просто сказал старшему, что начнут в 12, но огневая подготовка продолжилась, а противник не уступал. Танки комбата Жукова выходили на позиции, делали два-три выстрела и получали мгновенную ответку. К обеду один Т-72 был подбит, а еще два спасла динамическая защита. Но главное, еще утром подразделение Жукова ослепло на оба свои Мавика. Коптеры посадили на землю (на чужую землю! ) антидронной пушкой и оператор Компотыч отложил в сторону пульт управления, достал телефон и зарубился в Сталкера на Андроиде под сиреневым тревожным кустом. Жуков дал координаты укрепа РСЗОшникам. Через несколько минут со стороны Первомайска прилетело 3-4 пакета бомбического, громкого «Смерча». Обрушили силосную башню. Выдрали клочья зеленки по периметру и пробили насквозь ржавые ворота гаража.  

– Обороты, Михель. Обороты! – закричал Жуков. – Пока не очухались, вперед!  

Но едва танки высунули пушки из леса и дали один слаженный залп, как по ним ударили минометы, а затем присоединились орудия Т-64 и еще чего-то по мелочи. Жуков не стал прислушиваться.  

– Стоп машина. Михель, отводи коробочки.  

Жуков глубоко вдохнул и меленько-меленько выдохнул.  

– Какой день непутевый. Даже небо за них.  

– Тут одно из двух. – отозвался Компотыч из-под своего сиреневого куста. – Либо Вронченко либо Су-25. Штук 6. Я за сушки.  

– Ты то понятно. – проговорил Жуков. – Ты мне другое расскажи, Компотыч. Почему я должен за Вронченко по всему фронту гоняться, когда по штатному расписанию у меня свой водитель дронов имеется?  

Компотыч вздохнул, шмыгнул ломаным боксерским носом и сказал мутным, застоявшимся в бездельи голосом.  

– А я что. Вронченко шарит, я расшариваю. Я знаю кнопочки, они меня знают. Я нажимаю, меня нажимают. Репчик читаю, горя не знаю. Комбат упрекает, я хохотаю. Не переделать руку в ногу. Что я могу, то я могу. Раунд!  

– Шиаунд! – подытожил комбат Жуков и добавил. – Дуй на камбуз, Компотыч, разузнай, что там с кулебякой.  

В подразделении комбата Жукова с самого начала были одни резервисты. Шахтеры, дальнобои, менеджеры алюминиевой посуды, электрики и один репер-флейтист из Луганской филармонии. При любых раскладах армия для них не навсегда. Жуков это понимал. На то он и Жуков, чтобы понимать. Компотыч принес теплый котелок с кашей и флягу с чаем. Добравшись до самого донышка, Жуков так и не понял из чего была эта каша. Но она была и довольно съедобная. «Вот уж удивительная какая штука человек». – размышлял Жуков как многие до него и многие будут после. – «Божья обезьяна. Куда его не кинь, везде свой мир создает и в пустоте и на обломках чужих миров. Даже война для него никакая не смерть, а такая специальная жизнь. Где всё все равно как-нибудь устроится. И флейтист станет, если не умрет… Так все умрут. В такой жизни или в сякой. С этой стороны жить за что-то или умирать за что-то суть одно и тоже. А вообще каша огонь! Гаспаряну благодарность. В животе хорошечно и мысли такие… Для пищеварения полезные». Комбат Жуков и сам не заметил как заснул, прислонившись спиной к резиновому колесу БТРа, но и в служебном своем, дисциплинированном сне продолжил рассуждать: « Или Вронченко? Что этот Вронченко? Пампушка гражданская, а как в войну встроился. Любо-дорого. Один бригады спецназа стоит. Удивительная все-таки штука человек. Божья обезьяна».  

Жуков сам открыл глаза. Почувствовал. Знал. На поляну заехала пыльная «буханка». Вокруг радиаторной сетки текли белые небрежные буквы: «Пилот беспилота». Буханка проехала мимо самого лежбища штурмовиков и остановилась напротив Жукова. В открытую дверцу упала толстая нога в синей резиновой шлепке и полосатом носке. Вслед за ней образовался и сам Вронченко. Толстенький, волосатый, в камуфлированных лихо обрезанных повыше колен шортах.  

– Вот и здравствуйте. Здравствуйте вот. – голос у Вронченко был не сильным, но энергичным. Он держался за полы оливковой куртки пухлявыми ручками и непроизвольно кланялся во все стороны.  

– Где больной? Зачем больной?  

Жуков смахнул с глаз липкую сонную пленку, поднялся и пожал горячую, сухую руку.  

– Вопрос плюнуть и растереть, Вронченко. Верни людям небо. Вот и все.  

– Вот и все. – согласился Вронченко. – Все и вот. Помогай, Компотыч.  

Компотыч и Вронченко положили на траву два увесистых длинных кофра. Вронченко щелкнул блестящими металлическими замками. Компотыч невольно отступил назад и прикрыл глаза рукой, как-будто спасался от неведомого Жукову сияния. Внутренности кофров были выстелены таинственной рубиновой тканью и устроены были одинаково. Слева в ячейке находился стального цвета коптер, за ним пульт управления с планшетным экраном, бульбастым желтым джойстиком в обрамлении квадратных зеленых кнопок, а в конце целое семейство взрывчатых и не очень прибабахов — плодов творения сумрачного гения Вронченко. ВОГи, гранаты для АГС, какие-то неизвестные Жукову трубочки и еще более неизвестные шары и стрелки.  

– Ивана? Марью? – спросил Компотыч.  

– Ваньку.  

– Ага. – Компотыч звонко хрустнул пальцами и резво склонился над кофром.  

– Что еще за… – начал было Жуков, но Компотыч поднял коптер над головой и…  

– Вот он, Ванька! – провозгласил Компотыч и Жуков немедленно с ним согласился. Торчал у «Ваньки» снизу, в перекрестьи несущих пропеллеров характерный суставчатый отросток.  

– Ванькой отРЭБим, Машкой отбэмбим. – сказал Вронченко комбату. – Думаю так.  

Жуков кивнул головой и развел руками.  

– Как скажешь, Вронченко. Мне чтобы танки их ослепли, а дальше мы сами.  

– Сперва дрон их посадим на пятую точку. – Вронченко взял пульт управления. Нажал пару кнопок и покрутил джойстик.  

– Компо-о-о-тыыч. Давай.  

Тонко-тонко зажужжали пропеллеры. Коптер по имени Иван поборолся немного с тяжелым и вязким лесным воздухом и пошел вверх точно и ровно, как по линейке.  

– Машка твоя, Компотыч. – бросил коротко Вронченко, не отрываясь от экрана. Жуков видел как Ванька пересек взрытое гусеницами поле, пролетел зеленку и замер над одни из коровников.  

– Что вешаем? – спросил Компотыч.  

– АГСку. Думаваю, хватит.  

– Вы что задумали такое, дронофилы проклятые? – спросил Жуков для порядка.  

Компотыч пожал плечами. У Машки не было того характерного, что было у Ваньки. Зато, в том самом месте, находился захват как на Маките или Боше. Только там он использовался, чтобы фиксировать сверла или другой строительный «мирнячок», а здесь Компотыч крепил к Машке заряд для ручного гранатомета.  

–  

Летят перелетные птицы в туманной дали голубой. – пропел фальшиво, но радостно Вронченко. – Бери карандаш, Жуков, и записывай. Долбоклюв номер раз. Серия Т-64.  

Вронченко качнул джойстик вправо.  

– А вот второй.  

Жуков потащил из закрепа на разгрузке рацию.  

– Адам! Адам! Готовь 122-е. Две цели.  

Жуков скоренько продиктовал координаты и крикнул весело и зычно в сторону.  

– Штурмовые! На старт!  

Поляна ожила, задвигалась. Штурмовики поднимались, тащили вверх амуницию. Натягивали броники и застегивали каски. Жизнь на краю, тоже жизнь. Крайняя, но жизнь. Запустились движки БТРов и над поляной появилась тонкая голубая линия из дизельных задорных дымов. Жуков не расставался с рацией.  

– Михель. Как минометы сработают,  

ты накидываешь. Без команды вперед не лезешь. Как понял?  

–  

Без команды.  

–  

Вот. А как атаку дам. Михель? Михель?  

–  

Я Михель.  

–  

Прям обороты, обороты, обороты. Пока из нор не повылазили и гвоздить, гвоздить, гвоздить. Как понял?  

–  

Понял. Гвоздить, тюльпанить, гиацинтить.  

–  

Все так, Михель. Все так. – Жуков со всего размаха вставил рацию в закреп и едва сдержал радостный крик. Наконец-то дело!  

Вронченко и Компотыч устроились под тревожным сиреневым кустом. Рулили Машкой да Ванькой.  

– Играете? – Жуков едва стоял на месте. Сорвал с ветки несколько листов. Потер пальцами и понюхал. Никакой сирени на сиреневом кусте! Ни Вронченко, ни Компотыч, казалось, не заметили Жукова. Качали джойстики, жали кнопки и напряженно следили за событиями на экранах планшетов.  

– Дронобойка. – бросил негромко Компотыч.  

–  

Где? – спросил Вронченко.  

–  

У гаража.  

–  

Наблюдаю. – Врончнко, а вслед за ним Жуков, увидели на экране мушиную точку возле раззявленных ворот кирпичного гаража.  

–  

Может увести Ваньку? – спросил Компотыч.  

–  

Не надо. – Вронченко пробежался пальцами по кнопкам. – Машку на него выводи, чтобы прямо на лысину.  

–  

А ты? Вдруг завалит?  

–  

Не завалит. Ванька его коптер посадил, вот он и выскочил. А у меня перепрошивка авторская.  

Вронченко едва успел сказать и Жуков увидел как изображение на экране планшета растянулась и не выдержав напряжения лопнуло, разбросав во все стороны капли разноцветных помех.  

– Плюх! – сказал Жуков и хлопнул Вронченко по плечу.  

– Авторская перепрошивка.  

– Не может быть. Быть не может. – пролепетал Вронченко, моментально потерявший прежний задор.  

– Может быть. – согласился Жуков.  

– Триста! Тридцать! Три! – грохнул радостно Компотыч.  

Жуков обошел растерянного, каменного, задумчивого Вронченко. Успел увидеть как покатилась вниз АГСка, выпущенная коптером. Покатилась прямиком на дронобойку и ее живую подставку. Жуков отфиксировал удачное попадание и сказал как можно веселее.  

–  

Улыбайся, Вронченко. Почти забили зверя.  

–  

Ванька не мог упасть, Жуков.  

–  

Значит, у немцев чего-то новенькое появилось. Приладимся. Слышишь? Дело говорю. Сколько их уже было басурманских дрючек?  

Совсем рядом заработали минометы. Адам насыпал густо.  

– Компотыч? – Жуков вернулся к наблюдению.  

– Лес рубят. Щепки летят. О-о-о. Вроде есть контакт.  

Жуков увидел желтое кудрявое облако. Оно поднималось, заполняя собой весь экран.  

– То что я думаю, Компотыч?  

– Оно самое. Прямее некуда. И башня как воздушный шарик летит, летит, летит.  

– Вронченко! Ты это видел? Второго распнем и вперед.  

А Вронченко не унимался. Он отложил свой бесполезный теперь пульт управления в кофр. Сердито бросил Компотычу.  

– Уводи Машку.  

– Ты чего, Вронченко? Ну? – Жуков приобнял Вронченко за плечи. – Вытащим твоего Ваньку. Разнесем там все на атомы и вытащим.  

– Это не могло случиться.  

– Не бери в голову.  

– Ты не понимаешь, Жуков.  

Я все ихние дронобойки обмониторил. Не могло такого быть…. Я должен посмотреть. – решительно вдруг заявил Вронченко.  

–  

Эй! Ты куда это?  

–  

Куда и все. – сказал тихо и решительно Вронченко. Он сорвался с места и побежал через поляну к своей буханке.  

–  

Стой, Вронченко, стой! – Жуков сделал шаг вперед, но закричал радостно Компотыч.  

–  

Есть! Есть второй!  

И Жуков переключился. Притянул к лицу рацию.  

– Михель! Залп и обороты! Аминь! Самый-самый аминь!  

За атакой Жуков присматривал через Машку и немного Компотыча. Дрон поднялся высоко. Достаточно, чтобы охватить камерой и поле и зеленку и ферму. Танкисты Михеля сделали несколько залпов. Разворотили стены коровников и подняли вверх, закрывая обзор, серую волокнистую тучу. В неровных разрывах  

Жуков увидел поле, танки, БТРы и штурмовую пехоту следом, а впереди всех безумно и отважно неслась к цели буханка Вронченко.  

–  

За Ванькой поехал. – в голосе Компотыча были ожидаемое удивление и неожиданная гордость. – Боится, что не переживет Ванька штурм. Нормальный такой…  

–  

Дурак. – поставил Жуков диагноз. Он почему-то широко зевнул и сказал.  

–  

Что за народ? Ну, что за народ? Обязательно свое людское всунут. Знаешь, как это называется, Компотыч?  

–  

Как?  

–  

Не по людски. Вот как.  

Жуков включил рацию.  

– Михель?  

– На приеме.  

– Там впереди у тебя буханка.  

– Вронченко?  

– Теперь не знаю. – проворчал Жуков. – Отзывается на эту фамилию. Ну ты понял, Михель?  

– Понял. Специально лупить не будем. А там… Мактуб, начальник.  

Машка зависла над фермой. Жуков и Компотыч видели как буханка въехала на двор. Вронченко вывалился из машины и пополз вперед. Буханка качалась. По ней молотили из стрелковки. Выбивали из корпуса тонкие, белые пряди. Двор зарастал густыми кустами от танковых взрывов. Теперь Вронченко полз назад к буханке. Греб по земле левой рукой. Мимо побежали вражеские солдаты. Вронченко дополз до заднего колеса буханки и свернулся возле него.  

– Неожиданно. – удивился Компотыч. – Но ожидаемо.  

– Ожидаемо. – подтвердил Жуков. – Но неожиданно.  

На дворе фермы Жуков оказался совсем скоро. Штурм оказался скоротечным. За последнее время противник умерил нездоровый пыл. Перестал держаться за полуразрушенные стены и бетонную обреченность собственных усилий. Жуков прошел мимо веселых, живых штурмовиков и горячих, взмыленных танков. Присел рядом с Вронченко. Взял в руки дронобойку, осмотрел, положил осторожно на землю.  

– А Ванька где? – спросил Жуков.  

– А. – отмахнулся устало Вронченко. – Ванька-встанька. Вот это…  

Вронченко носком ботинка коснулся приклада дронобойки. – Скайсвипер. Небесный тральщик.  

– И что? – спросил Жуков. – Оно того стоило?  

Вронченко кивнул.  

– Теперь новый Ванька вообще огонь будет.  

– Ладно. – Жуков поднялся. – Я сейчас пойду, но ты… Ты, Вронченко, божья обезьяна. Вот ты кто.  

– Скорее обезьяний бог. – ответил Вронченко не сразу.  

– Хорошо. – сказал Жуков. – Я подумаю… С этой стороны я еще не думал.  

Жуков пошел, но почти сразу остановился. Он услышал знакомое лёгкое жужжание. Жуков обернулся. На коленях Вронченко лежала трофейная дронобойка, а в его открытые и простертые в небо ладони медленно и торжественно опускался коптер по имени Марья.