Детство Юры Кашкина

Вьюга бушевала всю ночь. Ветер трепал ветки тополя за окном, бросал крупные хлопья снега в стекло. К утру все стихло. Выглянуло солнышко. День обещал быть морозным и солнечным. Наскоро позавтракав, Юра побежал во двор.  

Каток был покрыт полуметровым слоем снега. У дверей гаража возвышался огромный снежный сугроб. Столько снега он еще не видел никогда. На крыше гаража стояли Генка и Витька. Они смотрели вниз на сугроб, но прыгать не решались. Юра вскарабкался по лестнице на крышу гаража и присоединился к ребятам. Пока Генка с Витькой выясняли, кому прыгать первому, он разбежался и сиганул вниз.  

– Ну как, мягко? – спросил Витька, глядя на выползающего из сугроба Юрку.  

– В такой сугроб можно с пятого этажа прыгать. И нисколечко не больно.  

Потом он прыгнул еще несколько раз. Витька с Генкой нахваливали его, но сами прыгать не решались. Они подходили к краю крыши, смотрели вниз и отходили в сторону. Когда Юра забрался на гараж, чтобы совершить очередной прыжок, Генка вдруг закричал:  

– Атас, нас засек летчик. Бежим!  

"Летчиком" ребята называли хозяина гаража, в котором стояла новенькая Волга ГАЗ-21. Он жил в пятом подъезде на втором этаже. Окно его кухни выходило на гараж. Увидев в окне кухни "летчика" Витька с Генкой побежали к лестнице. Юрка же сделав кульбит, вылез из сугроба и догнал ребят. Подходя к подъезду, он вдруг обнаружил, что на одном валенке нет калоши. Немного выждав, он вернулся к гаражу, но прежде чем подойти к сугробу, посмотрел на окно летчика. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, он подошел к сугробу и стал разбрасывать снег. Калоши нигде не было. Понурый он поплелся домой: надо было идти в школу.  

На следующий день Юра пришел к гаражу с лопатой. Разбросал весь сугроб и опять не нашел калоши. Она как сквозь землю провалилась. Он обошел гараж вокруг, но и там ее не было. Перед тем как пойти домой, он посмотрел на окно летчика и остолбенел. Его калоша была приставлена к стеклу с внутренней стороны! Вскоре в окне появилась маленькая подслеповатая женщина. Она щурила глаза, пытаясь, увидеть кто стоит внизу. Наконец, признав Юру, подняла калошу и жестом стала приглашать его подняться к ней в квартиру. Сначала он не хотел идти, но вспомнив, что за потерянную калошу надо будет держать ответ перед мамой, решил пойти. Да и что они могли ему сделать разве только поругать или пожаловаться родителям. Зато он вернет калошу.  

Он на цыпочках подошел к двери, приложил ухо и стал слушать. За дверью было тихо. Он нажал кнопку звонка, и дверь тут же открылась. На пороге стояла маленькая женщина она приветливо улыбалась.  

– Здрасьте. Меня зовут Юра. Я вчера потерял калошу около вашего гаража. Не могли бы вы мне ее вернуть?  

– Здравствуй, Юра. Проходи, не стесняйся.  

Юра немного потоптался около двери, потом вошел. Снял шапку и стал ждать.  

– А что же ты не раздеваешься?  

– А-а-а – зачем? Вы мне отдайте калошу и я уйду.  

– Калошу я тебе сейчас принесу Юра, но Михал Михалыч хотел бы с тобой поговорить. Сейчас он в ванной комнате проявляет фотографии. Через несколько минут освободится и подойдет. Так что раздевайся и будь как дома.  

Она помогла Юре снять пальто, повесила его на вешалку и пододвинула ему ногой тапки. Тапки были большими и очень теплыми. Она проводила его в уютную комнату и усадила за круглый стол с красной бархатной скатертью. На столе стояла ваза с баранками. Огромный зеленый абажур бросал на нее загадочный свет и от этого баранки казались зелёными.  

– Ну что, Юра давай знакомиться. Меня зовут Александрой Николаевной, а моего мужа, — она немного запнулась, — летчика, зовут Михаилом Михайловичем. Когда он вернется, мы будем пить чай с баранками. Ты ведь любишь горчичные баранки, Юра?  

Он кивнул. Горчичные баранки были его слабостью, Он мог съесть целую вазу таких баранок, а может даже и две. Александра Николаевна достала из тумбочки фотоальбом и положила его перед Юрой.  

– Ты пока посмотри фотографии, а я приготовлю чай и принесу твою калошу. Сказав это, она вышла из комнаты. Юра открыл альбом. На первой странице было несколько старых фотографий мальчика. На второй был тот же мальчик, только уже постарше, он был одет в военную форму. На голове была пилотка со звездочкой, на ногах красовались новенькие детские сапожки. Лицо мальчика было серьезным. Внизу фотографии была еле заметная надпись. Юра приблизил фотографию к лицу и с трудом прочитал: "Сын полка Михаил Светлов. Лето 1944 года".  

Пока он рассматривал фотографии, вернулась Александра Николаевна. В одной руке она несла чайник, в другой коробку из-под обуви. Чайник поставила на керамическую подставку, которая стояла рядом с вазой, а коробку протянула ему.  

– Вот, Юра твоя калоша. Я положила ее в коробку, чтобы ты опять не потерял. – Он взял коробку и не знал, что с ней делать.  

– Положи коробку на тумбочку, потом возьмешь – сказала она. Юра положил коробку на тумбочку и вернулся к столу. Александра Николаевна тем временем достала из старого буфета банку с клубничным вареньем. Наполнила им три глубоких блюдца и поставила на стол.  

– Ну вот, теперь другое дело.  

Не успела она договорить, как в комнату вошел Михал Михалыч. Юра первый раз видел «летчика» так близко. На нем были брюки-галифе и потертая гимнастерка. Приветливые глаза смотрели на Юру из-под густых темных бровей. Он протянул ему свою ладонь и сказал:  

– Рад нашему знакомству. Юра встал и протянул руку. Его маленькая холодная ладонь утонула в широкой ладони Михал Михалыча.  

– Вот и славно, садись, сейчас чайку попьем, побеседуем.  

Он разлил чай по чашкам и пододвинул к нему вазу с баранками.  

– Любишь горчичные баранки?  

– Очень!  

– Я тоже. – Он взял две баранки в ладонь и с хрустом раздавил их. – Давай Юра приступай, не стесняйся!  

Юра взял одну баранку, сжал свою маленькую ладошку. Баранка хрустнула, но не так громко, как у Михала Михалыча.  

– Я вижу, у нас интересы совпадают: ты любишь горчичные баранки – и я люблю, ты любишь... прыгать в сугробы с гаража – и я... любил прыгать в сугробы, только не с гаража, а со второго этажа казармы. За что получил пять дней гауптвахты! Потом были прыжки с парашютом. За свою летную жизнь я их несколько тысяч сделал. – Михал Михалыч хитро подмигнул ему и спросил:  

– А мог бы ты прыгнуть со второго этажа? – Юра пожал плечами. – - Ну, если бы сугроб был большой, то прыгнул бы!  

– Молодец! Я верю, что ты не струсил бы. А вот мечта у тебя есть, Юра? Кем бы ты хотел стать после окончания школы?  

Юру еще никто не спрашивал об этом. Он растерялся и не знал, что сказать Михал Михалычу. Тот ждал.  

– Я бы хотел стать футболистом или артистом и сниматься в кино. А еще я хотел бы стать…клоуном. Точно! Я хотел бы быть клоуном и смешить людей!!!  

Михал Михалыч и Александра Николаевна рассмеялись.  

– И это все? – уже серьезно спросил он.  

Юра непонимающе посмотрел на него.  

– А летчиком ты никогда не хотел стать? – Юра отрицательно покачал головой. – Выходит я ошибся. Я за тобой давно наблюдаю. Был уверен, что вот растет будущий летчик или космонавт. Думал, что ты мечтаешь, как многие мальчишки стать летчиком. А ты вот в артисты и клоуны метишь. Ну, ладно, что об этом говорить. Вырастешь, может и мечта твоя изменится. Главное помни, что есть у тебя хороший друг Михал Михалыч Светлов – бывший летчик – испытатель, который в любое время поможет тебе в этом деле.  

Юра допил чай и встал из-за стола.  

– Пойду я, а то мне скоро в школу.  

Михал Михайлович взял Юрину коробку с калошей с тумбочки.  

– Держи пропажу и не теряй больше. Извини, что пошел на военную хитрость. Рад был познакомиться с тобой. Заходи в гости в любое время.  

Юра направился к двери. Перед тем как уйти сказал:  

– Спасибо за чай с вареньем и очень вкусные баранки!  

– На здоровье, клоун! – улыбаясь, ответил Михал Михалыч. Выйдя на улицу Юрка вздохнул всей грудью морозный воздух и прижав коробку с калошей побежал домой.