Себея

Химера Себея лишена обояния, у неё седые виски и холодные руки.  

От её дыхания рвётся воздух, леденеет ртуть и замерзают звуки.  

Она уже сто лет с открытыми глазами спит, хотя её невозможно увидеть раздетой.  

За это время много воды утекло, её глаза покрылись плесенью и стали белого цвета.  

Солнце остывало, зрело новым месяцем, небо стало частью океана.  

Всё, к чему не прикоснулось сердце, исчезло и растеклось по памяти туманом.  

Если утром ливень, значит летом – осень, вечером – тихий ужин и новости.  

Мне трудно понять, зачем и кому эту чашу я должен куда-то нести.  

Каждый раз мои зубы крошаться, когда говорят о любви и законе.  

Пытаясь прыгнуть выше крыши, я знаю, что могу приземлиться в сумашедшем доме.  

Когда смотрю на головы святых, то вижу чудный урожай картофельного пoля.  

А я река-вода, небо в зеркале дна, подо льдом – пелена... я проездом в юдоли.  

Есть версия, что Путь в конечном счёте длинный, но в основных чертах не труден.  

Я не уверен, смогу ли оставаться человеком, когда меня выведут в люди.  

У этого недуга отсутствует имя, мне скучно плутать в лабиринтах поиска смыслов.  

Я сомневаюсь, хвaтит ли у меня времени себя досчитать, когда закончатся числа.  

Я видел кино, на экране покойник казался живым из-за мелькания кадров.  

Сюжет бестолковый, не спорю, я разное видел, но знаешь – мне холодно, падре.  

Здесь большинство по сути не живых, порой мне кажется, что это – сновиденье.  

Себея спит... а я себе стираю месяц, день и год рожденья.