Обезручивши

От луча звезды – нашел себе пристанище, космический мытарь – корнем забородатил и две капли зеленые, глазелень, выставил из галерки компоста на белый свет позырить, полюбоваться – возле ограды куриного загона под лестницей появился росток подсолнуха. По факту, может, птичка семечко несла с поля и ослепленная бликом оцинкованной крыши разжала хватку или кропотливая мышь, спеша в родимую норку, отшатнувшись от кошей лапы.  

Привечали росток хозяева, выплескивая воду с рыбьей кровью после чистки улова. Собирались на совет жуки обсуждать предмет доверия к человечеству – последние наши союзники у природы, потому как не обороняются, не сбегают, когда их берешь на ладонь.  

Куры клевали вялые пучки трав, мешанку из дерти и вареных овощей, периодически дрались, взмывая на свой олимпийский метр, обсыпались пылью, чтоб изгнать докучливых насекомых – куры жили от большой скуки. А подсолнух выпускал листья, всякий раз все шире становились они и клонились сильнее вниз, тяжелые болели. От влаги на листьях расползались пятнышки бурой гнили.  

Однажды я слышал, что вода умеет записывать информацию, а сегодня у меня был сон, где один человек думал свои мысли в полный стакан, а другой потом подходил и выпив воду, исследовал душу до дна чужую – так можно было окружающих без войн понимать. К несчастью, но инструкцией к эволюции такое не предусмотрено, а животных мне жаль, потому что каждое животное одиноко – «я – есть», «я – есть» – чирикает воробей, «я – есть» – рыкает цепной пес, перещелкиваются корни кукурузы, даже псилоцибиновым грибасам на форумах рекомендуются включать Моцарта.  

Может, он, смутно ощущая чье-то присутствие, наивно тянул листья в сторону ощущения, болью тянулся, а слабость, как известно, аппетит дразнит, и пусть не были пташки голодны, но азарт охоты их побудил воспринять незваную зелень, как шведский стол, который они дочиста подмели – петух, мазафака, и заборчик перепорхнул, но это все был ответ, реакция на удачу, окно и око.  

На голой палке распустился желтый цветок. Было растению легко и свободно без листьев в своей беспомощности, бесповоротности. Нечем теперь тянуться никуда – помогли милейшие птицы прозреть ото мни прозрачности, от надменной изнеженности расхолаживали клевками, и не болит ничто, и такое красивое, в квинтиллион ватт смотрит на него Солнце.  

Хорошо поворачивать за ним голову, в ослеплении себя видя.