Зимняя ночь

Под ногами скрипит  

Снег  

Кажется  

Будто кроме улицы этой в трёх фонарях  

О семи вывесках –  

Ничего и нет.  

–--  

Я слышу всего два дыхания: свое и компьютера. Тусклый желтовато-оранжевый свет от монитора бил мне в лицо. Даже со включенным «ночным режимом» онемевшим усталым глазам все равно было как-то не по себе, им хотелось скорее проморгаться, закрыться или отвернуться. Но несмотря на это пальцы все еще продолжали с характерным звуком стучать по дешевенькой черной клавиатуре от компании «Logitech», где большинство букв уже стерлись с клавиш. Но эти пальцы так хорошо помнили всю клавиатуру что, казалось, стоит ее убрать, они возьмут и нарисуют ее на бумаге в мельчайших подробностях.  

Мне кажется, что я уже и сам перестал понимать что;, зачем и для кого пишу. Моя поэма в десяток тысяч слов подходит к концу. Всего-ничего и я выложу ее в интернет. Она станет публичной, но в то же время из-за бесконечности Сети она может затеряться и остаться такой же одинокой, как и я. А рассчитываю ли я вообще хоть на какое-то внимание? Сложно сказать, ибо все эти стихотворения кажутся мне чем-то сугубо личным, чем-то для собственного употребления. Скорее всего, я просто не верю, что кто-то может испытывать такие же чувства, какие испытываю я, отчего публиковать свои работы на каком-то сайте действительно страшно. Интернет – это ведь очень страшная по своей сути вещь. В нем все люди чувствуют безнаказанность и не преминут возможностью оскорбить и унизить тебя, если им что-то не понравится. Но, возможно, по ту сторона монитора найдется хотя бы один человек, похожий на меня, возможно, мы с ним даже найдем общий язык. Такое ведь уже было, когда я целыми днями просиживал на всяких форумах, чуть ли не каждую минуту нажимая заветную клавишу «F5». Удивительно, но людям вроде меня всего одна засаленная от пота на пальцах клавиша способна подарить настоящую надежду и радость. Но все это, увы, очень эфемерно. Сидя перед квадратом со стеклом посередине ты вроде бы находишься в кругу знакомых, но стоит лишь отойти, и ты вновь один. В Сети мы вроде бы все вместе, но в то же время одни. Интернет – скопление одиночества, не иначе.  

Наконец я сохранил документ в программе «Word», которую скачал, конечно же, бесплатно; затем навел уставший курсор в левый нижний угол, на четыре черных квадратика; чуть-чуть помедлил и наконец нажал впервые за день на кнопку «завершение работы», что для меня значило примерно то же самое, что значит «завершение дня». Когда монитор потух, я осознал, что сижу практически в полной темноте; лишь три квадрата стелились по полу – полосы света от двух окон и одной балконной двери со стеклом сверху; белый светящийся кругляш в небе позаботился, чтобы я не убился об угол кровати ночью. Спасибо ему. Я встал со своего деревянного стула со спинкой, поднялся из-за стола и щелкнул выключателем. Дешевенькая грушевидная лампочка накаливания, свисавшая с потолка на одном лишь кривом проводе, засветилась, разливая по комнате теплый, оттенка заката, свет. Позади на стене, прямо над плакатом, где изображался Виктор Цой, спокойно и размеренно тикали круглые часы, неумолимо приближая новый день. Сейчас они показывали 22:45. На моем квадратном столе помимо компьютера лежала записная книга, в которую я при случае записываю то, что может использоваться в стихах; на уголке стоял графин с тремя засохшими цветками; и наконец рядом с клавиатурой удобно расположились три беленьких таблеточки, благодаря которым я мог погрузиться в мир грез и безвременья. Я прошел мимо одноместной и весьма удобной кровати, расположившейся прямо у стены с висящим красно-сине-зеленым узорчатым ковром на ней; прошел мимо стоявшей напротив тумбочки с толстым телевизором; распахнул белую, местами уже облезлую, дверь, ведущую на небольшой балкончик, огороженный металлическими перилами и обитый ржавыми листами металла. В комнату влетела свежесть зимней ночи.  

Покинув комнату и сделав несколько шагов по узкому коридорчику, я оказался в кухне. Монотонно гудел старый холодильник. При виде него заурчал желудок. Что ж, самое время поесть! Я взял чайник и подошел к раковине, расположившейся в самом углу. Задвинув под нее полное мусорное ведро, я включил воду. Несколько секунд и вот чайник уже греется на газовой конфорке. На верхней решетчатой полке холодильника лежали три яйца, на средней батон колбасы и кусок сыра, а на последней помидоры и огурцы. Салат с чаем не самая удачная затея, так что я вытащил все, что было на первых двух полках. В духовке нашлась небольшая сковородка, крышку от которой я давно разбил, а в ящике нашелся хороший острый нож. Шкаврчащие яйца я оставляю готовиться, в то время как сам нарезаю сыр и хлеб квадратиками, а колбасу кругляшами. Вот и свист чайника. Беру последний пакетик черного чая, кладу его в небольшую металлическую кружку и заливаю кипятком. Бутерброды, яичница, чай – все готово. Сажусь на табуретку поближе к окну, приоткрываю его, жму на кнопку радиоприемника, стоящего на подоконнике, поворачиваю вправо колесико громкости. Ем. Пш-пш-пш…Фь-фь-фь…Пш-пш-пш… Вновь нажимаю на кнопку. Этот приемник сломан уже больше месяца, но я все равно каждый раз, садясь за стол, нажимаю на эту кнопку и слушаю завывание и шипение, где иногда даже можно расслышать чьи-то слова. При это даже кажется, что я совсем не один.  

Поздний ужин или очень ранний завтрак окончен. Свалив грязную посуду в раковину, я покидаю кухню, захватив с собой и ведро с мусором. Накидываю уличную одежду, беру длинный железный ключ, выхожу из квартиры. Меня встречает лестничная площадка с исписанными стенами. Спустившись на один этаж, вижу пасть мусоропровода, вокруг которой разбросаны бычки. Ведро с мусором просыпается в самый ответственный момент; на бетонную лестницу валится стекло, комки бумаги, яичная скорлупа, пакетики чая, упаковки из-под таблеток, пачки сигарет. Я молча собираю все это на протяжении некоторого времени, после чего наконец выхожу на улицу.  

Первым меня встретил высокий горбатый фонарь, освещающий небольшой участок возле моего подъезда: мусорный бак, низкая скамейка, два небольших садика, огороженных воткнутыми вертикально в землю шинами. Когда-то там лежала земля и цвели цветы, сейчас же там большие снежные покрывала. Как и везде, впрочем. Небо совсем темное и беззвездное. С него медленно опускаются снежинки. Сначала они кажутся бледными, но, проходя через луч фонаря, красиво окрашиваются в желтый, после чего вновь уходят во тьму. Наклонившись под снегом, молчаливо стоят деревья.  

Хрустя снегом, я двигаюсь вперед, на площадку. Сажусь на качели, достаю зажигалку и белую пачку «Winston». Закуриваю. Выпускаю клуб дыма. Вокруг никого. Ни гула машин, ни криков пьяных, ни разговоров соседей. Абсолютная тишина. Лишь четыре серые панельные девятиэтажки смотрят на меня своими темными окнами.  

Весь мир будто замер. Лишь снег все падает и падает…  

Магический момент заканчивается вместе с сигаретой. Я тушу окурок в сугробе, поднимаюсь с качелей и двигаюсь по дорожке дальше. Прохожу мимо скамейки, где стоит пустой граненный стакан; рядом в снегу искрится бенгальский огонек; вокруг него еще несколько потухших. Я несколько секунд смотрю на это с некоторым приятным чувством, после чего иду дальше. Пустая улица, свет фонарей. Достаю из кармана пальто наушники с музыкальным плеером. Включаю «Спокойную ночь». Задувает тоскливый январский ветер, так сильно пахнущий одиночеством. Лицо начинает щипать от мороза. Впереди виднеется автобусная остановка. Мусорный бак возле нее сломан и лежит на снегу; ее стены исписаны матерными словами. Но за столько лет я уже привык, так что просто сажусь на скамью внутри нее. Вновь достаю сигарету. Все пространство вокруг будит меланхолические воспоминания. Но, смотря на эти мрачные серые дома, плохо различимые за мутной мглой падающего снега, понимаешь, что все это прекрасно. Прекрасно видеть неописуемую красоту в обыденности. Это зрелище придает сил жить. Мой взгляд не останавливается на чем-то одном, а все скользит куда-то вперед. Я могу делать это часами – смотреть в никуда и туда же идти.  

В такие моменты мозг начинает работать в еще более усиленном режиме, нагоняя не самые веселые мысли о бессмысленности жизни, об ее сложности, об ее однообразии. С каждым годом все явственнее осознаешь, что дни летят все быстрее и быстрее. Зима, весна, лето, осень, затем снова зима и так по кругу. Стоит лишь моргнуть и день ушел. Но со временем еще и понимаешь, что все сливается в единую картину, что каждый новый день вовсе не отличается от предыдущего. Я смотрю в окно, а там лишь снег, мрак и мой серый район с пустыми улицами под фонарями. Больше ничего не имеет значения, больше я ничего и не замечаю.  

Я поднимаюсь и ухожу. Прохожу с другой стороны дома, где светятся вывески «Продуктов» и «Аптеки». Сменяются песни: «Легенда», «Раньше в твоих глазах», «Последнее письмо», «Я посадил дерево», «Печаль». Докуриваю третью сигарету, последний раз оборачиваюсь, вдыхаю свежий зимний воздух и вхожу в подъезд. Прохожу серые разбитые почтовые ящики, поднимаюсь по лестнице. Кто-то оставил на лестничной площадке мусорный мешок.  

Раздеваюсь, выключаю свет и еще некоторое время смотрю в окно. Снег в свете фонаря все кружится и кружится… Идет всего второй месяц зимы, но кажется, будто снег за окном идет всю мою жизнь.  

Принимаю таблетку от бессонницы, которая мучает меня долгие годы, ложусь на кровать, поворачиваюсь на левый бок, лицом к ковру. Под тиканье часов мне грезится прошлое: пьяные дебоши со стороны родителей, издевательства в школе, несколько попыток суицида, переезд единственного любимого лучика света в другой город, невыносимая боль в сердце, отчаяние и безысходность.  

Но все это стремительно проносится мимо, пока перед глазами не встает прекрасная зимняя ночь. Все плохое осталось где-то там. Сейчас есть лишь зима, дающая надежду с веру. Мысли, приходящие в зимнюю ночь, никогда не врут. Все будет хорошо.