Армада Яхирре II

Пресекши происки перерожденца из агентов Чихербе и закрутив его в аортацию, «Армаду» спускают на воду, украшают флажками и нагружают высоколобой командой. Инженер Инерин, стоя на пирсе, смахивая солёную слезу, подаренную ему рвущим флажки пассатом, обнимает жену, оставив альтернативную жену в задумчивых чувствах...  

Так – в фильме. В жизни всё было куда хитрее.  

«Армаду» спускали на воду из базы, отправляя в дальний путь, при узком присутственном собрании, не обвешивая флажками и без оркестра, но через два дня после ухода секретной подлодки глубинным вектором из устья Езара, обвешали флажками леера «тренировочного заместителя» «Армады», выпущенного для широкой публики, стремящейся увидеть и обсудить это чудо техники. Кроме флажков тестер- близнец был обвешан объёмными выпирающими баками. Тестеру сделали тюнинг и макияж, выкрасив его выше ватерлинии в голубой с бордовыми косицами. Луфф на дельте Кашублы такого голубовато-зелёного оттенка, так что изображавший «Армаду» тестовый заместитель смотрелся на этой волне как родное «чадо моря», но с неким «посланием» своим бредовым узором, хоть этот узор и вызывал пересуды о смелости решения. Кто знает, какие шизги водятся в морской пучине и как они это поймут? Вот, значит, до чего дошла наука!  

Тюнинговые украшения в виде навесных цистерн и кранов преобразили вид «близняшки», позволив желающим рисовать себя. У карнавальной лодки были серпы, ангар и катапульта для планера. Команду крашеной лодки народу всё же не показывали, чтобы затесавшийся в толпе сообщник кого не сглазил.  

День «близняшку» держали у видного из города пирса, догружая оборудованием и провиантом, в шесть на ночь мигающая огоньками лодка, после напутственных слов от мэра города и какого-то морского чина в полной маске, под слышимые из города медные фанфары отчалила от дальнего пирса и, светясь кильватерной полосой, взяла курс на югозапад, огибая волнолом увитого светляками фонарей серпантинов Огнаргида. Ещё на рейде города «близняшка» нырнула в глубины Луффа, показывая, что она подводная лодка, а не надводная.  

~*~*~  

К тому вечеру, когда домохозяйки вилл среднего класса Айерштайзе, выйдя на балконы, делились со своими горничными приглядкой к удаляющемуся во тьму залива чуду нашей техники, настоящая «Армада» на полном подводном махе уже выходила на глубины широкой волны Западного океана. В целях пресечения обнаружения себя кем бы то ни было команда «Армады» вблизи берегов шла исключетельно погружённым ходом, что замедляло продвижение, но и не показывало присутствия лодки на волнах.  

«Армада Яхирре» шла вблизи берега Острова даже не под перископом, только на эхолокаторе и по выставленным створовым катафото подводного уложения, «по швайке». Ход «по швайке» – лёгкий способ подводной навигации в Уве, по фарватерным буям, как по тропинке. Буи эти скидыватся пачками, временами их набор обновляется, а «заряд» вымывается, так что кража части ядер морским зверьём на качество навигации по гнездовьям этих ядер не влияет.  

Обе лодки шли измерять глубинное неведомое южнее Острова под Кольцом в обход Острова – и настоящая и публичная, «долгим» маршрутом. Канал сквозь озёрный перешеек Памбы был проложен со времён давних, поддерживался и расширялся, когда на то были государственные ассигнования, но пропускать по нему «Армаду» посчитали небезопасным в разных отношениях. Путь лодки до северного выхода в акваторию Балала сократился бы, но лодка слишком долго шла бы по замкнутой акватории, потом по каналу с вынужденными свидетелями... Перед командой настоящей «Армады» стояли цели не всем известные, департаменты мореходства обоих концессионеров установили западный путь.  

В фильме «Армада» несла некий «лучевой сканер», пользоваться которым следовало с осторожностью – при демонстрационном показе оно проделало дыру в щите стапеля. Мирный инженер Инерин в установке этой штуковины на рубке не примал участия, поворотную трубищу уставливали «люди в синем»...  

Загостивший у нас инженер Гарин Толстого там сидел за бочкой, полный предвкушений. Птиц эта микроволновая труба «лучевой пушки» не поджаривала, но была предназначена для обороны от морских гадов и пробития кольцевого рифа, каже он на пути всё же случится. До похода «Армады» в народе была популярной такая байка, что под Кольцом плавает извивающийся риф, что-то вроде очень большого морского змея, но и не Яхирре, а его вроде как «конкурента»... Или «что-то там плохое».  

С последним соображением поспорить трудно, но слухи обо всяких выниривающих чудовищах, с которыми можно разобраться дальнобойным оружием в народе ходили твёрдо. И не важно, что соседнего «Адмирала» забодала скала только на подходе к Кольцу! «Нам не всё рассказывают! » На ходовой рубке торчал некий поворотный «горб», это было. Только как себе представляли сценаристы использование этого лучевого оружия из подводного положения? По перископному наведению? Пусть эта загадка останется на их совести.  

Торпедных аппаратов на «Армаде», что, наверное, удивительно узнать вам, не было. Условия морских боёв в Уве отличаются от подобных баталий Эрдо и задачи настощей «Армады» обязывали команду избегать стычек с противником, которого надо поражать торпедами.  

~*~*~  

Спустя десяток дней настоящая «Армада Яхирре», выполнив глубинное огибание северо-западной оконечности Острова, вышла на простор общего «фарватерного» океана, развернула нос прямо на юг и на глубине в неполную сотню метров неспешным ходом направилась прямо на юг – под недалёкое там Кольцо.  

Тут в фильме показывают панораму Прогиба «из перископа», чего взаправду не было – команда основной лодки, идущей в неведомое, исполняла указ о полновозможной скрытности. Её карнавальная близняшка, уже смыв нестойкий праздничный узор, тоже покинула ворота Луффа, но, не следуя за лидером, «прижалась» к видимому берегу Острова и не таясь высунула перископ – глянуть окрест: нет ли поблизости чьих, увязавшихся за лодкой, акул пера? Задачи у экспедиции были поставлены исследовательские, открытые и обе лодки этой легенды и придерживались.  

~^~  

Сценаристы фильма про первую лодку не рассказывают, «считая и показывая во всей красе» только вторую – голубую с разводами. Любопытно, что по документам и была только одна лодка, одно изделие, но некоторые отсеки в этой одинокой конструкции почему-то проходили под разными цветовыми кодами. У «близняшки» была кодировка чётных белых отсеков, а у «настоящей» чётные отсеки именовались «жёлтыми». И в этих жёлтых всё было немножко не так как в белых, хоть при наложении открытых чертежей и может возникнуть чувство голограммы... Часть оборудования в «жёлтой редакции» идет под «розовыми» кодами, от военного ведомства, а часть – под синими, публичными. Почему «люди в синем» от хонто устанавливали розовую разметку – отдельная история, но на плане чётных белых отсеков этих рундуков вроде как и нет. Только чёрные, технические. А специальное обородувание на этом чёрно-белом варианте так и вообще никак не обозначено. Принадлежность машинного отделения, «смотри отдельную документацию» «по доработкам».  

~^~  

Внутренность первой, тайной лодки была с розово- золотым отсвечивающими панелями, но этот цвет (и некоторое очень дорогостоящее оборудование) видимой начинки, выглядевшее тоже по-царски, устанаваливалось не затем, чтобы команде было жить «как в золотом отеле», а из венчурно-психологических соображений. «Армада Яхирре» изнутри напоминала местами и отсеками «спальный вагон» времён паравозной тяги. Испытательно-отвлекающая «близняшка» была внутренне попроще, но команда её состояла из грубых военных моряков, с добавкой команды «кортиков» и с приказом, который можно назвать нашим аналогом «разрешения на разбой» – при обнаружении явной слежки за судном команде сайрак «идальго» было разрешено топить кого угодно, будь у подозрительного борта хоть королевский вымпел.  

Опасность козней и диверсий при разведке морских путей людьми со стороны нашего восточного соседа не иллюзорна, но обоснованна. Торговая конкуренция. Хуни никогда не нравилось, что любые представители людей смогли, не смотря на долгое сопротивление и Прогиба, в том числе, прийти на «их» Архипелаг по западному пути, протянув вдоль Дента фарватерные створы. Эта неприязнь выливалась в неспокойствие как в море так и на суше, в исчезновения судов на пути к Архипелагу и в прочие бури в окрестностях Дента. Хуни не хотели (да и не хотят) делить «свои» океаны и свои морские пути с людьми. «Армада Яхирре» не могла остаться вне интереса восточной стороны, тут сценаристы «Ушедшего» ни разу не соврали, но скучно снимать кино о днях медленного блуждания около Кольца в режиме «тихохода» на колебательных двигателях, которыми была снабжена отвлекающая «близняшка» и с примерзающими к стилетным поршням «идальго», акустиков, застывших в обручах, моранов над «тарелками», эхолотчиков, следящих за тройными линиями барабанов самописцев... Да частью тот быт показывать всем и не желательно. На «близняшке» аппараты с торпедами были. Четыре носовых и два кормовых. И палубные «стилетные» глиссеры. И «лучевое оружие», по видимому, имелось...  

~*~*~  

При приближении к фронту «наклона неба» настощая «Армада» вышла на перископную глубину и раскрыла «горб» за спиной плавника, извлекая оттуда штангу плавникового токосъёма. Выглядело это с поверхности воды, как показали нам в кино, так, что из-за виднеющегося под морской гладью тени «плавника» выпрыгнула на морские волны пара мостовых понтонов, за ей – другая пара, третьяя... Эта кавалькада, напоминающая понтонный мост, выброшенный посреди океана, выстроилась на волнах и из середины этой связки потянулась вверх, к нависающему среди ясного неба розоватому Пологу, телескопическая антенна. Команда, сидящая по отсекам, как научники так и обеспечивающий персонал не занятый в операции, затаили дыхание глядя на потолки: одно дело проверять работу токосьёма на стендовой модели, другое дело – входить под Полог. У инженера Инерина на берегу ёкнуло сердце...  

Может у исторического Инерина и ёкало, но вывод токосъёма не связан с «мостовыми» понтонами, которых на «Армаде» не было – слишком много места они занимали бы в лодке. Выйдя на перископ, походный капитан «Армады», Говерш ди Стемлех, поставил криптой в ходовом журнале «горизонты чисты» и продолжил всплытие до «палубы». Никакой опасности лодке от близкого, но не нависающего Полога быть не могло. Что на обоих лодках было это тримаранный плот, сложенные «крылья» с тонкими поплавками снизу. Не знаю, почему бы это зрелище было и не показать: из «горба» за спиной высокой части «плавника» по приказу «Начать выдвижение электрозонда! » выдвинулись, раскрываясь как листы тетрадки, ложась на колеблющиеся волны, гармошки широкого «приёмного стола». Лодка стала походить в плане на гигантскую прямоугольную бабочку, продолжая втягиваться, почти не оставляя кильватерной полосы, под Полог.  

В музее флота Айера показывают это разложение «крыльев бабочки» на модели 1:50 – завораживающе. Видно, что та техника недалеко отошла от паровых котлов, но уже столько ажурности! По команде «Раскрыть электрозонда парус! » из «горба» выдвигаются чуть вверх и в стороны «шомполы», ложатся почти на «крылья» по бокам лодки и уже после этого по неслышной команде из этой розетки тянется вверх, как притягиваемый потолком демонстрационного ангара, пушистый венчик на телескопическом шпиле, от шайб которого на «крылья бабочки» тянутся ниточки... Примерно такая же схема выдвижения и у антенны длинноволновой связи, которая хоть и по прямой, но в Уве работает. Инерин, который наш исторический, сообразил как автономный заборник сделать, а антенну эту, «шпилевого выброса», придумал не менее исторический «их» Сеаль Даушке. Это так, ворчание старика...  

Лодка идёт навстречу Прогибу, под него, кажется, что посверкивющая стена сейчас раздавит дерзкую иголку между двух рядов крошечных понтонов с воздетым к небу блестящим шариком, которые так мизерны перед зарницами на полнеба, гуляющими внутри волны Кольца. И тут тоненькая огненная ниточка протягивается от стены к шарику. Мы видим змеистую молнию от муфты к муфте ниточного «шпиля из лодки», подпрыгнувшие зеленые точки на серых шкалах осцилографов, плотные катушки, синеву в их тулупах... Ниточки молний тянутся теперь к шарику на фоне стены одна за другой, радость на лицах поздравляющих друг друга белых халатов во чреве стального зверя, растут индикторы заряда батарей...  

Когда лодка успела выработать ресурс батарей так, что их надо подзаряжать до такого восторга на лицах учёных мужей? Фильм умалчивает. «Батареи заряжены» докладывает на кокпит некий мичман [это не его дело]. «Свернуть электрозонд! » с хрипотцой в голосе приказывает видавший виды морской волк, чернобровый, крутоплечий капитан Говерш... [сложно – Говерш был чернявым, мелким, с комплексом неполноценности по этому поводу. И бороду завивал. Киношники его «метр с кепкой» немного нарастили и в начале похода побрили. Потом актёр, потрясая червлёным портретом, волосатость своей роли вернул].  

Шарик на стебельке перевращается в спираль, гасящую притяжение к себе молний, и проваливается вниз вместе с сокращающимся и утолщающимся шпилем [ оно не так работает, но бог с этими техническиеми деталями ]. Колос становится толще и толще, сегментами уходя в «горб» [ запуск баллистической ракеты в обратном порядке, кто понимает ]. Понтоны собираются в щёки как у хомяка, отростающие у лодки, которые как-то тоже прячутся в этот горб... [ игроки, набирающие себе разное оружие по ходу их игровых миссий в RPG, сообразят как это возможно – все «мостовые понтоны» туда уложить. Сплюснув?... ], плавник рубки теряет в высоте над волнами, погружаясь под Прогиб, достающий до краснеющей под ним воды. Если кто забыл: лодка эта, которая в кино снималась, всё ещё чуть голубоватая, в бордовых разводах...  

В жизни «Армады» (красноватой, но без голубого) было всё проще. Вокруг высотного «венчика» при подзарядке появлялось голубоватое свечение, молнии бывало к нему и липли, но зарядка не потому происходила. Сплав, из которого делали этот шарик и антенну, тугоплавкий и дорогой. Дороже половины «золотых панелей». Океанская волна с нашей стороны Прогиба – серая до стальной. Даже как-то страшновато с непривычки – невольно ожидаешь, что она проводит электроток. Крылья «бабочки» сворачивались быстро и компактно, Ларондал Инерин был не «киношным» инженером. Не понтоны же!... Зарядки с одного «запуска» хватало надолго, но «Армаде» нужны были компенсаторы, тяжёлые шины и выпрямители. Остальное в фильме – близко.  

Команда «Армады» с «жёлтыми» чётными отсеками, делилась на военно- морской персонал от хонто, обеспечивающий техническую сторону предприятия и две группы учёных смешанного гражданства. У научной группы тоже были углы – сугубо мирных представителей в команде не имелось. Флотский начальник экспедиции, Тига Ф. Дастарья, был в чине халькарна, что соответствует капитану третьего ранга и по выслуге он был даже выше ди Стемлеха, превосходя того и статью, и ростом.  

Тиге Дастарьи было к началу экспедиции уже крепко за полтинник. По научному ведомству он занимался, как положенно, картографией, но труды его, «для служебного пользования» проясняли перспективы и практику обустройства северных баз флота «смешанного типа». Перед тем как отправиться за Прогиб, Тига оборудовал базу ВМС хонто «под авророй» северенее Косы. Что намекает... Ещё Тига Ф. Дастарья был натуралистом, любившим и знавшим подводный мир доступного ему по служебной необходимости сектора северной акватории.  

Каюты персонала на «Армаде Яхирре» отличались от обыкновенных кают на морском судне: освещением только от внутреннего ресурса, каютными средствами гигиены и регенерации. У комсостава каюты были индивидуальными и двухкоечными, у младшего звена – четырёхкоечными. Все каюты были снабжены шептунами, внутренними телефонами, омонибами, аптечками и т. п. средствами. Кают- компании для научного персонала не было вовсе – пища доставлялась по пищепроводу, вместо кают-компании были «залы отслеживания», где круглосуточно несли вахту люди из исследователей глубин, посменно. На «Армаде» был сформирован операционный лазарет с анабиотическим оборудованием, что было для тогдашних субмарин прорывно (в походе, если случались ранения, отравления и прочие недуги, ограничивались введением в управляемую кому). В каютах комсостава было смонтировано мониторинговое оборудование, рабочие столы. Конструкторы «Армады» постарались сжать необходимые людям перемещения по всем пяти проходам лодки до нескольких шагов, не группируя более восьми душ в одном помещении, но и не позволяя людям оставаться надолго в одиночестве, хоть по работе. Эти конструкционные меры были продиктованны прецедентами, с которыми сталкивались ВМС морских держав Ува. Хвостовая часть «Армады», что непривычно для земных лодок (с любыми типами силовых установок), не была целиком занята машинным отделением. Да рассматривая и прочие отсеки лодки любой земной подводник впал бы в задумчивость.  

Обстановку рабочей уверенности, с короткими деловыми репликами, с картированием видимой части дна и принюхивающимся движением Армады под Кольцом, киношники передали здорово. Тубус лодки не «просвистывает» на экране сквозь красноватые воды океана из конца в конец экрана, но степенно поползает, ворочая толщи воды расставленными на «лягушачьих» консолях роторами. Следует, возможно, напомнить, что в океанском флоте Ува применение «плоских» гребных винтов стало возможным только недавно – лодки середины прошлого века, так же как и надводные суда, перемещались не винтами, но шкивами, водяными колёсами, иногда – врисами (вибролентами). На подлодки и крупные океанские суда ставили, как правило, шкивы. Бывали там трубы разных водомётов... У ротора есть преимущество перед допустимыми для лодки иными тяглами – на сдвоенном роторе можно ползти по дну шельфа (при вынужденной потере высоты или плавучести). По дну можно и ножками и даже на гусеницах, но если «ножками» или захватами ( как у «глубинных танков» что наших лобстеров, что «производства HR» ) в толще воды ещё можно осмысленно помахать, то гусенницы там совсем неуместны. На Армаде были поставленны альтернативные двигатели, но крейсерский ход обеспечивали роторы.  

Гребные роторы это не такие тяжеленные толкательные спирали из мясорубок, хоть они и похожи, а ленты спицевого армирования. На винт из мясорубки ротор похож, но пропорции не те. Больше всего двигательные роторы напоминают шурупы. Ещё ротор не создаёт характерного шума гребного винта и даже гасит часть шума недалёкой машины судна. У «Армады Яхирре» было четыре ротора-винта, но при обычном ходе использовались два, вынесенные на чуть выступающих консолях в стороны от корпуса.  

~**~**~  

Вопреки опасениям плебса, под Кольцом не обнаружилось гигантских змиев и даже «спящих» под водой коварных «скал с пузырками». Была и такая версия от народа... Дно под Кольцом поднимается к поверхности, Шрам Итыла по курсу команда откартировала, насколько позволяли геомагнитыне искажения. Пройдя примерно до географического экватора, по карте скорости и векторного отклонения «Армада» остановилась, погрузившись на максимально допустимую глубину спускаемого лага.  

В океанах Ува электромагнитная локация не даёт обоснованной картины твёрдого дна, к сожалению. Нужны множественные замеры, с выпуском подвешенных буев, на разных уровнях или йiангма (морская магия), или «рыбная разведка». В общем с определением глубины в открытом океане – тяжело. Вместо всех этих мудрствований для точечного флага бросают лот, как встарь. Сложность определения «точки на карте» облегчалась предположением от океанографического общества «Армады», что рельеф дна – перемежающиеся ступеньками «колбаски» и «извилины» ложа океана, видные на графиках эхолокации – как-то связаны с нависающим над Кольцом грозовыми «занавесками». Это предположение оказалось локальной закономерностью, как выяснили впоследствии, но тогда из камеры нижнего брюха от «хвоста» лодки вниз ушёл вертикальный груз, за которым потянулись канаты и кабели контактного зондирования...  

Глубина, на которой грузило лага ткнулась во что-то твёрдое никак не коррелировала с показаниями приборов, что насторожило научную команду лодки. После прорисовки страты замеров по нескольким точкам, выявилась, что внизу дно Шрама похоже на гребёнку, если доверять лагу. Эхолокация, в том числе акустическая, пасовала и этой «стиральной доски» не показывала. Означало ли это враньё приборов, что лодке до сих пор сказочно «везло» и в горизонтальном её смещении, где навигация осуществалялась по радару, который пишет так же отражённую волну? У «Армады» был «ночной укол» в виде венка и веника, попросту – курсовой механический щуп, которым можно было по древнему нащупывать дорогу в условиях поломки радаров (конструкторы перестраховывались и такие щупы были и по бокам и даже на брюхе лодки).  

Было решено подняться к поверхности вод и попробовать если не всплыть, так как-то визуально убедиться в отсутствии в окрестности лодки серьёзных препятствий. Может быть лодка давно перешла в некий другой континуум, который иногда открывается, по ряду легенд, внутри Полога?  

~*~*~  

В Гатиге, надо сказать – чуть ли не предельно удалённом от Полога (на Северных Панитах) городке, где рядом имеется озеро с аномальной электроёмкостью – есть даже такая секта, рисующая Полог как бесконечный пояс, отрывающийся от Ува и уходящий в закрайние глубины харса, где водятся буки. Может быть лодка давно в этой трубе, а всё окружающее «лишь кажется нам»? Был в команде уроженец тех мест из группы химиков, «полями вскормлен, лесами топлен». ( Как ни «вневременно» это звучит, но в анкетах научных работников хонто того времени писали «чин происхождения»... ) Химик этот хоть и скептически относился к «поверью родного тёплого хлева», но, прознав, что лаборатория находится «неизвестно где» неосторожно пошутил, что теперь-то ему будет что рассказать тёткам – он там был! Шутка эта осталась бы невписанной в историю, если бы не прозвучали слова о рассказе «для тёток» под пирожки. Все участники похода были упреждены от «широкого оповещения», хоть режим секретности и не был «расстрельным». Неосторожному на язык юмористу напомнили о подписке, запись «о тётках» попала в записи контразведчика от «концессии». Таких имелось несколько на лодке, имён мы не знаем, но они были. Дневники-заметки были подписаны псевдонимами и легли в спецхран... Тут киношники не вдавались в подробности, усилив «проверенность и сплочённость».  

~**~**~  

При выходе на перископную глубину узрелось, что ночь под Кольцом не везде одинакова ( по бионической привычке научная группа проводила эксперименты днём, хотя потом это правило и было нарушено ). Обычно под Кольцом, на прогалинах в «засветке», ночь «золотая», тут же вечер был скорее «сиреневым», как виделось в малый перископ.  

Лодка вышла на палубную глубину без открытия люков газозабора. Кругом лодки простриался густой туман, закрывающий ближний обзор. Тут бы вытащить из тумана какое чудище, но режиссёры на такою халтуру против фактов не пошли. Армада Яхирре всплывала внутри Кольца не единожды, достойных чудищ не встречала, хотя и сталкивалась, в том числе – носом, с любопытным. Дезориентация в открытом океане – вещь неприятная. Если судно мирное и прописанное в портовых кадастрах, то можно мигать прожектором, включить ревун и ждать, пока кто-нибудь, пропылывющий в окрестностях, откликнется. Потеря ориентации для судна вне торговых путей печальна, если рядом нет никакой суши или банки, за которую можно хотя бы зацепиться. Уверенно ориентироваться по знакам ночного неба в Уве никак, а под Кольцом и подавно небо – загадка. На многих судах, идущих в открытые океаны Ува, держат и подкармливают сидогов (прим. – адекватная адаптация принятого названия), таких морских зверушек, способных вывести к суше по одним им известным ориентирам. Однако поблизости от Кольца сидоги сами не плавают. Возможно, их смущает электронасыщенность, цвет океана, определяемый здесь оксидофилами, иные химические составляющие – пёс их знает...  

Под Кольцом вольготно чувствуют себя острова шугровов, выплывающих на чистую воду. Умирая, что целиком с ними случается редко, но, по малопонятным причинам иногда они «вымирают» (подозревают островные пандемии), шугровные островки выносит из под Кольца и некоторое время они дрейфуют под ветрами, постепенно распадаясь на волокна. В мертвых и умирающих шугровах порой откладывают яица рисковые морские чайки вида Galsagnesia, и в прибитых к рифам Острова «шугровниках», взбирающихся на рифы «колтунами», эти хулиганки успевают высидеть птенцов. «Армада Яхирре» была готова к встрече и к изучению этих плавучих аборигенов Прогиба – плывущие «внутренними» маршрутами шугровы встречались многим лотсманам, преодолевавшим экватор, вынужденным глядеть наружу во время прохождения «рвущей дыхалку» зоны. «Куда держат путь шугровы? » это вопрос не совсем праздный и только для изучающих погоду за окном двоечников, но ни шугровные «острова», ни мелкие водовороты на ровном месте под Кольцом, ни даже грозные молнии для легко уходящей на глубину «Армады» опасности не представляли.  

Причин возникновения морских водоворотов вдали от проливов и вне полосы прибоя «Армада» не выяснила, но дежурящие во время хода на мелком погружении наблюдатели зафиксировали момент возникновения такого водоворота. Из «обзорного окна» возникло впечатление, что сначала вверху, при потолочной поверхности воды было какое-то затемнение вроде плёнки прозрачной ткани, неожиданно эта ткань собралась в плотный комок и рванула почти отвесно вниз, в тёмную глубину, оставляя за собой блеснувшую вогнутостью яму, быстро закрутившуюся в длинный, тонкий водоворот. В скриптах наблюдений коричневым грифелем (соображения профильного специалиста), отмечено мнение один из штатных океанологов «( персональный цифроовой код ) Парящий охотник? Сход. – сокол / хувак, пйм / стт? ». В такую «яму» может быть затянут отрицательный газовый заряд, кручение слоистой стенки водоворота может создавать разность потенциалов, так что не исключено, что ряд «слепых» молний Прогиба, бъющих в океан, обязан этому «соколу-хуваку», в других частях северной акватории Ува не замеченному.  

~*~*~*~  

Молнии не пробивали окрестностей всплывшей на линию палубы «Армады», но окружающий туман темнел – на Кольцо приходит вечер, так же как и на весь остальной мир, сменящийся ночью. Вечером в Уве видимость бывает похуже чем ночью: искажается преломление теней и размываются их края. Но так – на суше. Морской вечер обычно для глаз человека лёгок, только не в тумане под Кольцом. Внутри Прогиба привычная ориентация теряется. В открытом океане вообще направление определимо по слабым признакам: розы ветров да куда Ошон идёт. Вечером и утром в океане понятно, где восток, а где запад. Под Прогибом же ясного Ошона не видно и днём, но видны его широкие ободы и бывают копии светила. Теней нет, ветра порывистые и в сторону ближайшего пробоя. По стволам и наклонам молний этих можно обнаружить выход скал и суши под Кольцом. И сам Прогиб не монолитный, там бывают и прогалы и целые извилистые «проходы». В целом Прогиб внутри, да и снаружи, если к нему приглядываться это такая толпа розоватого тумана с более плотными колонными быстро собирающихся туч, почти упирающихся в поверхность воды. Вечер здесь сменяется ночью быстро с единственным ориентиром – сверху, где «фонарный обод». По направлению угла этого обода относительно корпуса судна и определяется куда встало судно носом – вдоль или поперёк.  

Для навигации вблизи Кольца и под Кольцом никакие магнитные приборы не пригодны. Компас не работает, длинные волны «сбиваются», короткие теряются в сплошных помехах. Ночью, если повезёт выплыть на прогалину грозового фронта, видно ночное небо непривычного оттенка, будто сверху, над скорлупами, протянулся городской проспект, освещённый тусклыми фонарями. Днём над головой проблёскивают зарницы, часто дождит, неведомо откуда наползают клочья тумана, бросающегося пеной, крутятся «ветвистые» воронки, как в игмекарта. Дышать открытой газовой смесью человеку под Прогибом почти невозможно из-за аномально высокого для наших лёгких содержания кислорода и озона. Отравление последним при вдыхании его гарантированно. Под Прогибом нельзя использовать и шаговый угломер ( измеряющий угол, на который Ошон поднимается над горизонтом ) – центра Ошона не видно. К тому же «углом» можно определить широту, но на экваторе этот угол как-то малополезен.  

В надвигающейся ночи стало понятно, что «Армада» отклонилась от намеченного курса, попав в лабиринт незаметных оклонений, где горизонтальные ориентиры смещены, а глубинные врут. Для ухода из-под Кольца по верхней воде нужны были ориентиры, проплыающие мимо шугровы плыли по своим делам, и присоединяться к ним, в надежде найти лотом покатую мель, было бы хамством.  

Киношники придумали тут «проходящее по касательной» чудо, мы же можем рассказать, как оно было без чуда. На «Армаде» был установлен ультразвуковой щелевой локатор, так называемый на флоте «щегол». Муршин его ведает, почему «щегол», но кличка «пискуна» принята. Кроме раскладной штанги токосъёма, в рубке были не только перископы, но разные тюбинги, в том числе и «щегол». Для использования этого кругового локатора, если называть шишку шишкой, его следовало выдвинуть повыше от народа и «крутнуть».  

Щегол при работе птицу бъёт, тут «инженер Пётр Гарин» описался бы от счастья... Если бы не попал самолично под звуковой удар клюва этой «птички». Чирикание щегла теряется в плотных парах, он «мычит» на ветровых сдвигах и даёт настолько смазанный экран, чем для материковой аэролокации он бесполезен, но на обнаружение надводных целей в море он хорош (исключая штормовую погоду). Слухи о «дырах в море» под Кольцом так и не получили подтверждения, гораздо важнее для команды лодки было выяснить: можно ли куда-то здесь двигаться? Птичке наплевать на освещённость моря. По картинке со щегла- пискуна вышло, что никаких каменистых плотностей лодку не окружает, что уже облегчало настроение «подвешенностии в штиле».  

Ровно, хоть и визуально мутно, смеркалось.  

Под Кольцом, по прохождении его «Армадой», волнение было от умеренного до мелкого. Да и откуда штормам там возникать, если не привлекать биений морских змеев и прыгающих скал? Ультразвук просканировал горизонт на радиус размахом в шестнадцать миль, оправдав данные с широкополосного радара. Океанское ложе – глубоко, вокруг – простор, только куда по этой просторности направляться? Разговорщикам нужны знакомые формы, под Кольцом они незнакомы. Примерные данные, которые могли поставить такие переговоры у команды были и без дополнительных усилий. Прогиб это ведь не стена, поставленная «поперёк моря с неба до дна», но только атмосферная сложность. Под Прогибом полно жизни, простирающейся и на обе стороны его, эта жизнь обменивается с прочим миром как по долинам так и по воде.  

Как преодолевали Кольцо, где прерываются привычные ветра, мореплаватели со времён Сисьюмео? Весельно, с течениями. Несколько трансокеанских береговых течений под Пологом не прерываются, но гонимы не ветрами, захватывающими приповерхностный слой, а путями перемешивания крупных объёмов воды. Теплые массы нагревается на мелководном шельфе или образуются над погружёнными разломами, холодный расствор, составляющий массу океанской воды, опускается. Эти смещения и охлаждения идут по широким вертикальным радиусам, напоминающим в плане гусеницы тракторов. Нет чтобы воде с шельфа, положим, нагретого западного Дента напрямую стечь ниже, подальше от берега, где спокойно охладиться и влиться в холод океана. Эта тёплая вода, как прибрежная река, смещается на банку оконечности Дента, к Лопатке (прим. – мыс Па Спетка, если без перевода, но очень уж похоже на г. Спитак, который никак эту местность не напоминает), потихоньку распадаясь на отдельные косицы, утекающие в глубины Тениреара- Балала. Лопатка же эта, пустынная столовая скала, лежит даже южнее географического экватора. Этим береговым течением под Кольцо и за Кольцо и выходили. Течения вдоль западного побережья Острова можно считать нет – там разбитый островной шельф.  

Береговое течение Западного Дента довольно быстрое, дрейфующее в штиле судно относит к югу (и в открытый океан) за день миль на пятнадцать. С береговыми течениями перемещаются всякие прибрежные животные, семена, попавшие в море деревья, косяки рыбы, в том числе – мигрирующей. Мигрирующих через Прогиб птиц в Уве почти нет, и те, что убиквисты, это очень хитрые птицы, а вот мигрирующей под Прогибом рыбы – сколько угодно.  

Шла бы «Армада» уже привычным навигационным путём вдоль Дента – никаких бы проблем с определением направления выхода из под «полосы препятствий» не возникло бы. Но «Армаду Яхирре» затем и отправили под волнами, чтобы разведать, не единственный путь на юг. «Двойняшка» бороздила Балал восточнее и северенее, связь между двумя сторонами одной голограммы была предусмотрена, но – экстренная. Военый состав основной лодки посчитал, что ситуация частичной потери ориентации не требует такого рода мер, по которым можно было бы неосторожно показать своё присутствие в море подозреваемым в разумности козлищам в Прогибе. Подождав ночи в попытке засечь «обод» (видимо, у моряков всё же было подозрение, что Армада нашего Яхирре всплыла в тех мирах, о которых стоит рассказать тёткам, угощающим долгими пирогами в Тара-Чара-Гопсе) лодка-разведчик покинула неприветливую поверхность, канув в плотную черноту океана.