Письмена Ува II

Предпосылки второй реформы унифицированной государственной письменности в ОК.  

В 3716 г. от РК в тогдашней столице Объединения при Ассамблее Королевских Искусств (которая в те времена занималась и научными изысканиями государственной важности ) была учреждена учёная коллегия по единообразной письменности. Долго рассказывать о более чем десятилетней работе этой академической коллегии нечего: учёные коллеги своеобычно пилили средства, выделяемые им казной, выдвигая примерно раз в три года «концепции» обновления письма. Среди «творчества» академиков встречались варианты от завуалированных «давайте оставим всё как есть» до экзотических предложений. Например, в 3721 году предлагалось ввести разноцветное письмо. Три года спустя некто Инда Супа Бэрет, более ничем своё имя не прославивший, проводил на конкурс своё «секторное письмо», где буквы должны были обозначаться сдвоенными секторами круга. Идея секторного письма не прошла одобрения даже на этапе представления к высокому дивану, но слава о нелепости этого предложения вышла за пределы Ассамблеи и обернулась устойчивым выражением «суп из берета», когда хотят объяснить, что дивайс заведомо неработоспособен. Никакого видимого прогресса в деле унификации письменности Объединённых Королевств, раскинушихся уже к тому времени от Оёла до берегов Медового моря, не наблюдалось. Судьи писали так, как им было уже привычно, купцы пользовались своими обозначениями, маги с формалистами – своими, народ грамоты не ведал, узнавая новости от тех же купцов да глашатаев.  

Идею о необходимости всебщего начального образования лоббировали, в основном, промышленники, которым требовались десятники, способные самостоятельно читать чертежи, учётчики и прочий конторский люд. Основным строителем того времени был малоземельный крестьянин, подавшийся на заработки или переданный в наём отрабатывать долги. Все «инженерные» указания передавались устно, приказом бригадира «копать отсюда дотуда» или обучением мастерству через наставника. Наставнику, умеющему чуть больше чем разнорабочий, учиться чему-то по книгам тоже было не обязательно – они вполне справлялись с цеховым обучением урезанной «пёсьей грамотой», которая легко приспосабливалась и для арифметических нужд.  

Промышленики Королевств стали ощущать необходимость большого количества грамотных рабочих после внедрения в шахтное дело паро- электрических машин, транспортёры которых потянули за собой весь спектр механических инноваций, заменяющих малопроизводительный ручной труд. С 3650- 3670 гг. на Континенте начала «набирать обороты» парогенераторная технологическая революция. Время машин потребовало машинистов и обучения их в течении нескольких лет. Хунейский метод «отбора способных родов» и тренировки магически- зашоренного ума для человеческой расы ОК, оказался, в силу некоторых причин, непригоден.  

** **  

Вторым заказчиком унифицированной грамоты, доступной простым людям, выступал Генштаб, который в те времена формировался исключительно из дворян и назывался, переводя в понятные для России термины, обьединённым военным домом, точнее – Стрелецкой Академией.  

Так исторически сложилось, что дворянские дети «ушедшие в стрельцы» считались заранее похороненными и, формально, заложившими свои родовые усадьбы под проценты, с передачей этой земли не себе, но потомкам. Уход в отставку со службы в те времена не предусматривался вовсе. Дворянин, передавший себя в армию, мог покинуть ряды дружины только по такому ранению, после которого долго не жили даже в «инвалидном пансионе», пользуемые врачами из соответствующего ведомства. Военный инвалид имением своих сыновей тоже не занимался – он же уже переставился и наблюдает за мирскими делами вполглаза. Всеми хозяйственными делами военных усадеб занимались доверенные лица военных чинов, урядники и вассалы, получавшие сословные чины второго ранга.  

Здесь надо пояснить, что все дворяне Объединённых Королевств того времени были, как и в любой империи, военнообязанными, но статус их «отрешённости от мирских дел» разнился в зависимости от выбранного «поприща» служения. Аналогов такому построению армейской службы на Земле, кажется, не было. Изначально поприщ было только два: погранично- казачья служба и охранная, гвардейская. Казаки считались «покойниками» абсолютными, а гвардейцы – частичными, не закончившими всех мирских дел. Однако с ростом сложности организации войска стали появляться и иные «поприща», не связанные с молодецкими атаками и с наукой пускать врагу кровь.  

По причине такого разнообразия военных специальностей и «поприщ» в 3693 году в ходе военной реформы было коллегиально разрешено брать некоторые поприща не только наследственным дворянам. Старых дворян обслуживали их крепостные слуги и формально «умирая в казаках» эти дворяне оставались хранителями значительных оборотных капиталов.  

Оставаясь дворянином можно было служить не телесно, но векселями. Что многие дворяне и делали, оставаясь помещиками, но передавая свою «служивую смерть» именным вексельным поручениям, вкладываясь в казну омертвелёнными деньгами, которые они не имели права оттуда вытребовать обратно. Иным способом «умереть за Отечество» была передача этих «душевных» векселей на конкретную военную компанию, выборному маршалу. Такой, собирающий «общак», маршал считался «покойником» за всех своих вкладчиков- компаньонов, беря на себя роль отошедшего от хозяйства «за себя и за други своя». Если попросту, то помещики на законных основаниях откупались от несения бремени военной службы. Такой оборот был выгоден и королям Столба, которые могли потребовать на военную службу любой вид «полного жизни» имущества помещика. Тот перепоручал «свою душу», например, выделяемым на операцию бедным крепостным, отправляем на войну с королевскими рекрутами. И священный закон соблюдён и аграрная экономика в порядке. Дворяне, владевшие большими и сытными земельными наделами, присваивали отправляемой ватаге право умереть, а себе – интендантское поприще, прибавляя владеющих своим имением наследников.  

Вялотекущее противостояние с северными, лесными родами хуни после 3640-го года (подписание Мокрого пакта) позволило расширять империю на запад и на юг, наращивая сложность мирной экономики. Приращение империи скотоводческими племенами Заиримской степи и выход к Медовому морю потребовал укрупнения государственного аппарата. Землевладельцы на эти должности, не обещавшие ни богатства ни отчуждения земель союзных скотоводов не шли и своих «владетельных» детей не пускали.  

К 3690-3700 гг. в ОК возникла такая нехватка младших военнообязанных чинов, служащих в государственных канцеляриях, что была проведена упомянутая сословная реформа, позволившая, де-юре, покупать дворянство в канцелярии за отсроченный взнос многолетней службы «там, куда пошлют». Попутно тому, что после этой реформы в ряды дворянства влилось множество представителей бедного купечества и даже детей крестьян, статус «служебно умерших» после реформы окончательно размылся, превратившись в слова речитатива присяги перед Столбом. Так же в ряды «офицерства» Стрелецкой Академии влились дети степных вождей, владевших своей печатно- родовой грамотой, не совпадавшей по значениям со слоговыми закорючками таблиц Кинюса. Для упрочения престижа метрополии да и для целей прочного документированного взаимопонимания в чиновничестве и в едином судопроизводстве потребовалась грамота, учитывающая и степные понятия.  

** **  

Третьей группой относительно влиятельных юрлиц, заинтересованной в создании алфавитного письма, учитывающего запросы разноплеменного и даже разнорасового сообщества граждан ОК, оказалась церковь- учение формалистов, получивших в ОК государственную поддержку «братства Столба». Первые представители этого философско- этического и, в какой-то степени, религиозного учения, которое получило такое «формальное» название, появились в пределах «гроздевого союза» договорившихся королей ещё на заре становления независимости, но влияния, превосходящего традиционные заветы и, тем более шаманизм хунейского происхождения, деятели этого учения не имели.  

История и увография распространения формализма во многом «покрыта мраком», но чем шире разрасталась имперская конфедерация центра Континента, тем более короли- союзники склонялись к необходимости «своего в доску» официального морального свода, не уступающего по роли социального стимула моральным учениям соседей- противников. Нельзя сказать, что формалисты отлично справились с этой «задачей», но к концу трехтысячных у мастеров формализма накопился определённый авторитет «защитников справедливости» и даже – чудотворцев. Формалистам требовался алфавит, не принадлежащий никакой отдельной культуре Объединения Народов. Таблицы Кинюса для роли собирания разноплеменной паствы не годились по причине своей очевидной им, формалистам, «невдохновенности». Особенно им не нравились развороты знаков, меняющие их смысловое насыщение, которые четырёхсторонние перевороты и прочим магам королевств, надо отметить – резонно, не нравились. Не говоря уже о «вставных» хунейских идеограммах, о которых уже было сказано выше. Однако ничего своего формалисты не предлагали, по видимому сообразив, что такое предложение будет воспринято правящей элитой как попытка прямой магической атаки.  

~**~  

Так получилось, что ни одна из групп, заинтересованных в реформе «пёсьей грамоты», вопроса не педалировала, хотя отчётности и требовала. Основным достижением коллегии по унификации за 14 лет своих трудов по распилу было всенародное понимание того, что Ассамблея это та ещё шарашкина контора, мудрецам которой лучше ничего не поручать. Так эта заказанная «реформа» письменности не спеша и прототалась на месте, начиная с 3716 по 3730 гг. В 3730 году коллегия была распущена и лишена финансирования до следующего удачного для старта подобного рода исследований года, который, был намечан на 3736-ой. Но в 3734-ом году через Цас полетели драконы, а «четырёхрукие» людоеды выбросились на пологий берег Медового моря. Объединённым королям стало немного не до того.