Последняя мысль

– Что грустен так, друг?  

– Вдохновение кончилось.  

– И что теперь? Куда идёшь ты?  

– А куда ещё? Умирать!  

Он проснулся после длинного сладкого сна, потянулся, несколько раз зевнул. Расстеленное на кровати одеяло брошенным котенком смотрело на него и звало ещё погреться.  

– Нет, хватит с меня. Работать надо, писать…  

И тут он вспомнил, что ложился вчера, а то есть по сути сегодня, что лёг он уже во втором часу с мыслью, что завтра его идеи кончатся. Уже кончились. Надо что-то придумать. Возможно, пожелать, чтобы приснился хороший сон. Бывает же так, что приснится целый рассказ, а то и книга – роман на несколько томов сразу. К тому же было у него такое, целых пять раз.  

– Что мне снилось? – зевая, прошептал мужчина, задумался, пошёл умываться. – Ой, не помню совсем… Только пятна.  

Холодная вода обожгла его лицо. Ужас ударил, как молния: «И что теперь? День ведь не записанным будет! Про водопад я уже писал, рассказ про море тоже – закончен, оставались ещё не дописанные пару глав в романе. Но там надо думать. А лучше сперва познакомиться с этой страной и только после писать… Эх, а сейчас? – он бегло посмотрел на компьютер, вздохнул, посмотрел в окно.  

Раньше там виделись огромные воздушные замки, синее, как море, небо, в котором изредка пролетали огромные мутанты-вороны. Нет ничего! Ни замка! Ни моря! Растаяли! Остался просто унылый фон. Обычное небо. Серое, безоблачное. Даже солнца и того нет.  

Пошёл к холодильнику. Руки вспотели.  

– Я должен найти… – сорвалось с языка писателя.  

Он слишком суеверно относился к подобным кризисам, хотя, если сказать честно, творческий кризис у него случился впервые – сегодня. Раньше он находил что-то из старых работ и хоть пару строк, но писал. Такие дни пустыми не числились.  

Вытащил из холодильника бутерброд, холодный и уже почти каменный, он сделал вчера их много, а потому решил оставить «на завтра». И вот теперь он должен был его съесть. Особого аппетита не было. Мужчине вспомнилось, как когда-то, сидя за этим же столом, максимум пару месяцев назад, глядя на очаровательные пирожные, принесенные в дом сестрой, ему придумался целый мир, населённый съедобными человечками. Вспомнилось и то, как он писал эту книгу, какое испытывал наслаждение и облизывался, и чуть не съел свой компьютер… Теперь только память. Книга давно заброшена. Идеи продолжить её, так же нет. Продолжения, наверно, не будет. Холодный бутерброд не вдохновляет на что-то новое.  

Насилу съев его, писатель отправился в сад. Решил подышать свежим воздухом. А там как раз вовсю расцветали вишни. Сладкий аромат пьянил его и всегда нравился, а сегодня даже он не смог развеять печаль.  

– Такие белые ветви… Столько цветов… – говорил в нём голос поэзии, а человек отвечал ей: – И что?..  

Прежде он всегда любовался природой, считал себя её частью.  

Раньше времени пошёл домой, начал смотреть телевизор. Политика ещё больше вгоняла в депрессию. Экономика была не интересна.  

– И это на всех каналах… Нет ни фильмов, ни сериалов! Даже передачек про космос… Собаки, отключили, заменили какой-то глупостью… – выругался, сел и, надутый, тут же выключил телевизор.  

Не помогли и книги. В них мерещилась только зависть. Сюжет разбивался на строчки, а те – в свою очередь – на слова.  

– Не могу я написать так же! Никогда не мог! Неуч! Вообще ничего не выходит!  

При этом многие книги автора пользовались популярностью и раскупались за пару часов.  

– Безталанный неуч… – продолжал он капризничать, и это, действительно, больше походило на детский плач – он сам не стремился найти идею. – Что ж написать? Такое, чего ещё не было. Такое, чтоб затронуло всех. Чтобы удивить. Чтобы заставить думать… Не знаю! Черт! Всё уже было! – едва не кричал он. Не помог и упомянутый чёрт, не принёс идею на блюдечке.  

И тогда в ход пошли другие методы. Сон. Еда. Снова еда и сон. К вечеру всё надоело. Депрессия играла в полную силу.  

В потемневших окнах не мерещились страшные рожи. Деревья не гудели старинными песнями. Даже темнота, и та не манила его в свои коридоры, подобно тому, как манят пещеры людей!  

Он ходил подавленный, грустный, обиженный на всех сразу, он как будто не понимал, что порой надо просто посидеть и успокоится. Идея придёт. Когда надо. Они не могут приходить всегда. Но он думал. Мечтал о таком. Надеялся. Увы и ах.  

Собственные шаги отдавали каким-то звоном. Сухарики, которые были ещё недоедены, источали таинственный манящий запах холодца и лука. Именно на этот «зов», шёл он, без конца оборачиваясь и пугаясь каждого шага.  

Лампочка на кухне как на зло перегорела. Это случилось ещё днём, однако писатель поленился заменить её, да у него и заменять было нечем. Он просто принёс из комнаты свечу, большую такую, как были раньше, поставил на стол, достал спички. Но сейчас, когда он шёл в полной темноте через коридор, свеча не помогла ничем, ведь она стояла на кухне – в конце тёмного коридора.  

Проехавшая за окном машина показалась жутким знамением. Кто-то осветил на миг его лицо, ослепил, однако не унёс к себе – в небо. Это оказались не пришельцы. Жаль?  

– Пора кончать с ужасами! Сам теперь всех боюсь!  

Машина за окном выключила фары, и красные бесовские глаза перестали мерещиться автору.  

– Позвонить друзьям? Ну разве что. – рассуждал он, – А кому? – быстро схватил пачку сухарей и выбежал по коридору – на свет едва ли не как девчонка.  

У него были почти все друзья – персонажи. Реальных мало. Раз, два.  

– Нет ведь у меня друзей. Все далеко… Или… – кажется, он вспомнил пару имён.  

Через час друг, вызванный с целью «развеселить», был уже дома. Когда он подъезжал, писатель снова пережил приступ паники – ещё одни синие глаза уставились в окно, а после кто-то неведомый стал поворачивать ключ Его замка в Его доме…  

– Это, должно быть вор! Он пришёл по мою душу! По мои идеи! Я не отдам их!..  

Чуть погодя эта версия оказалась после нелепой.  

– Что грустен так? – спросил его друг-клоун.  

– Вдохновение кончилось.  

– И что теперь? Куда идёшь ты? – посмотрев, что писатель встает из своего кресла и направляется в сторону балкона. – Тебе душно? Может быть, наконец, расскажешь?  

– Да. Не только…  

– А что ещё? Эй, куда же ты! Закрой окно!  

– Умирать! Всё равно идей нет, о чём писать? Зачем жить? Смысла ведь теперь больше нет…  

– Погоди!..  

Но друг не успел. Самоубийца уже мёртв. На земле красная лужа. Большая, с каждым мгновеньем всё больше…  

– Кто же так прыгает! С четвертого этажа – вниз!..  

Человек, спотыкаясь, помчался по лестнице и уже был готов к самому страшному. Спустившись, он понял, страшное сегодня сбылось. Крови становилось всё больше… Пульс не прощупывался. Все. Конец главы.  

…Пока он летел, мир перед глазами перевернулся. Красивым представился этот самый последний полёт, и ему придумалось – прямо в полёте – было бы неплохо написать про автора, который так же мается от кризиса, для которого теперь и свет померк, и мир не мил стал. О том, как ему всё вспоминалось, мерещилось что-то во тьме, даже в своём бутерброде. Обо всём этом нелепом дне. О его стремительной и драматичной развязке.  

«Выходит, надо было просто подумать… Просто... Так просто…»  

Его идею, возможно, напишет другой, так же доведённый до отчаяния автор… Кто угодно, только не он. Он уже не успел. Последняя точка поставлена.  

2018, 252  

Севастополь