Бегущая по нити судьбы "Фан история по роману "Ковры из человеческой кожи"

Холодная, длинная и беспощадная зима, которая каждый год тянулась всё дольше и дольше. Гнятущие белые и разные по размерам снежные хлопья падали на заснежанную землю, которая за первые дни декабря успела покрыться пушистой беленой. Груды снега накапливалиь и становились похожими на огромные горы, по которым дети могли радостно скатываться на мешках набитые сеном. Белый лес, сосны которого сопротивлялись снегу, не давая ему накрыть свои пушистые ветки, они стояли в разброс, создавая зрительное ощущение ряби в глазах, будто мир стал ошибкой и выдавал глюк в системе. В лесу было смертельно тихо. Покой воцарился в этом месте, тихое и отрезанное от внешней среды и шума райский уголок.  

Глубоко в лесу, в самой чаще леса располагалась деревушка, в своем округе она носила название "Лазурное Марево", деревня была обычная, самая обычная из всех возможных деревень. Жители спокойно проживали год за годом, помогали друг другу, решали волнующие их вопросы, в частности проблему о рыбацком четвертаке, богом забытое место, о котором маревцы практически не вспоминали, да и видимо не особо и хотели, так происходило из раза в раз, центр Марева беспокоился из-за забытых людей, но после нескольких дней эти люди и сама рыбацкая часть забывались и отходила на последний план.  

Забытая часть деревушки не отличалась тишиной, там было даже тише, чем в самом сердце Марева, даже после того, как в деревушку пожаловал столичный гость – Михаил Кисейский, который большинству крестьян явно не понравился, но селяни из рыбацкой чати быстро усекли, что самому Михаилу всё равно на мнение по поводу себя со стороны других, он находился на работе, для него важней работа, только работа, и ничего кроме работы.  

Множество шатких домов расплывались от самого берега и до леса, в каждом из них, или может быть в половине из них жили люди.  

Одна из избушек, та, которая находилась прямо возле Маревского леса это была старая избушка. С виду она была даже привлекательной, по сравнению с другими избами, она располагала два покачивающихся фонарика, которые украшали вход в теплый очаг, фонари не горели, а просто легонько поскрипывали от легкого ветерка. Обычный деревянный домишка. Было много забытого снега на крыше, который так и просил чтоб его сняли с крыши. Вся избушка была будто в окопе, как собственно и каждая другая изба, все дома были связаны между собой снежными туннелями, выглядело это довольно жутко, особенно ночью, особенно когда просто идёшь по своим делам и тут из угла показывается другой крестьянин. Жуть.  

Дверь резко распахнулась и ручка ударилась о стену создавая громкий хлопок, окна немного тряхнула и с крыши сполз слой снега. Загробную тишину рыбацкого четвертака нарушила одна из жительниц небольшого хуторка. Тёмно-зелёное платье, которое было перекрыто светло-зелёным зипуном на коричневых пуговках развивалось от снежного ветерка, покрытая голова была украшена светло-красной косынкой, а смотря на ноги можно было сразу понять, что крестьянкой она была довольно не богатой, даже бедной, её сапоги были порваны и стары, будто она их не меняла лет десять, что скорее всего было правдой. Бедная во всех смыслах крестьянка выбежала из дому, следом за ней вылетал клочками темный дым. Случайный пожар. Никаких криков, просто шок, девушка знала, что такое может произойти, дело было в том, что она была травницей и часто поджигала свои собранные травы, распыляя их по всему дому, такие у ней были обычаи, но в этот раз всё пошло немного не так, как она хотела. Собравшись с мыслями крестьянка поднялась с холодного снега и криками начала звать всех на помощь.  

– Люди! Пожар! Пожар у леса, тащите ведра с водой! – подорвавшись с места травница схватила ведро и начерпала туда снега начиная собственными усилиями тушить пожар. Никто из селян неокликнулся на зов бедной девушки, и сама крестьянк понимала почему. Все люди в этой части заботились только о собственном благе, чужие проблемы их не особо волновали, но даже если и волновали, то помогали они не с ярким рвением. Тяжелая отдышка, руки становились ватными и почти падали в снег вместе с ведром, легкие забивались холодным воздухом, отчего появлялся хриплый звук.  

– Проклятье! – взревела на взрыв крестьянка.  

– Мои травы! – несмотря на быстрый упадок сил и подавленное состояние, травница верила, что записи и пару десятков трав и омулетов всё-таки смогли спастись. Пожар был потушен, как и ожидалось на помощь никто из селян не пришёл. Девушка зашла в свою хату и сразу же начала рыться в своих бумагах. Радость заиграла на лице крестьянки, когда её руки ухватились за две огромные книжки, в которых находились все найденные травы и инструкции на счёт создания оберегов. Упав на колен она прижала эти книжки к себе.  

– Спасибо! Боже, Спасибо тебе! – шок, который блуждал в голове у селянки. как рукой сняло и на её лице читалось спокойствие и радость.  

Солнце котилось на убыль, скатываясь с неба к соснам, а после и вовсе пропадая из виду.  

День стал короче, ночи длинее, опасные ночи. Повернувшись к распахнутой двери и чуть приподнявшись с сидячего положения, девушка подошла к двери своей избушки. Окна изб не начинали загораться, но вдали, где-то в глубине Маревского леса зажёгся огонек, потом ещё один, их становилось всё больше.  

Крестьянка набрала большой глоток воздуха и выдохула паром. Глубокие лесные огоньки двигались медленно по лесу и уходили всё дальше в глубь, пока совсем не скрылись из виду. Пережившая пожар травница не отрывала от огней взгляд, пока они совсем не пропали из поля зрения, душа селянки успокоилась, ведь огни её часто тревожили по ночам и ещё чаще забирали стимул ко сну, бессоные ночи были страшнее смерти для крестьянки, ведь чем меньше она спала, тем труднее выдавался день. Сегодня будет плохая ночь.