Ромашки

Отчаяние. Разочарованность. На уме одни лишь негативные мысли и ничего другого. Мерзкие ощущения, правда? Ну, к счастью, меня они не так беспокоили, как мощный и одинокий гул ветра, который я толком не чувствовал, лишь слышал, отчетливо слышал. Он явно хотел, чтоб мне было холодно, чтоб я дрожал, подчинился ему, но мне было наплевать. Он самодовольно, будто провоцируя меня, жужжал мне под ухо, словно молвил мне что-то. Понял бы он, почему я здесь, быть может и отстал бы уже от меня. Возможно…  

– Надо лечь на бок. – подумал я, пытаясь как-то извилисто и неряшливо двинутся на правую сторону. Перевернувшись, я не удержался и снова упал на спину. Казалось будто вместе со мной упала вся вселенная и пошатнулась от ударной волны моей спины о землю. Какой же я все-таки слабый!  

Смотря на глубокое черное небо, продырявленное светом далеких и массивных звезд, которое засасывала меня к себе, я вспоминал лицо матери. Представлял, что было бы, увидев она меня здесь. Что бы она сказала мне тогда? Наверное, что-то очень важное, что должно стимулировать меня идти дальше. Быть может, она смогла бы поделиться своим личным опытом. Хотя вряд ли она сталкивалась с таким, с чем пришлось столкнуться мне. Но проблема то в том, что я не хочу идти дальше. Нет какого-то стимула двигаться, подниматься наверх, стремиться к чему-то необъятному, покорять что-то неизведанное далекое, саморазвиваться. Хочется простого покоя, что ли. Единения. Я хочу отдохнуть от всех, от всего. Хочется зарыться прям здесь и никогда не вылезать, чтоб никто больше меня никогда не увидел и не нашел.  

Ох, а я помню период своей жизни, когда я был так социально активен, что способен был притягивать к себе других. Да, звучит, возможно, как ложь чистой воды, но это правда. Сейчас же я оттолкнул все и вся. Хочется крушить, а не строить. Хочется спать. Хочется плакать. Хочется любить и ненавидеть. Хочется всего и, одновременно, ничего. Этот вечный конфликт с самим с собой, тревога и страх – все, что у меня осталось.  

Мой разум будто погряз в этом ненормальном круговороте моих странных тайных прихотей, которые даже я сам не способен понять. Словно второй я, что долго спал, давит на меня и молвит о своих личных мерзких желаниях. Бегать из крайности в крайность – это все, что у меня получается отлично, но я никак не способен взять себя в руки и найти эту золотую середину. Даже тошно как-то от самого себя. Прости меня, мама. Я, правда, не хотел, чтоб все пошло именно так. Прости.  

Кто-то, помню, сказал мне, что главное уметь прощать самого себя. В моем случае это действительно сложно. Проще попросить прощения или же простить кого-то другого, но как я могу простить себя за то, кем я стал. Наверное, я никогда себя не прощу. Никто меня не поймет, особенно ты, ветер. Ты даже не знаешь, что со мной. Что я натворил с собой, что я натворил с другими.