Без названия

Белокурый мальчик бежал по зелёной тропинке. Куда он бежал – пока и сам не знал, но что-то тянуло его всë дальше, вперёд, только не оборачиваться! Потом поворот, и ещё, и ещё; но главное – не смотреть назад! О нет, только вперёд! Вперёд!  

Ноги, казалось, сами несли всë тело мальчика, он ими с трудом управлял. Деревья, заросшие свежей листвой, приветливо махали ему своими крепкими ветвями, а мальчик отвечал им теми же взмахами своей тонкой руки. Кусты острых растений, способных порезать белую рубашку и штанишки юноши, раступались перед ним, дабы он мог свободно идти дальше. Но только бы он не обернулся! Он ни в коем случае не должен оборачиваться!  

Лучи солнца скользили по светлым волосам мальчика, согревая и указывая дальнейший путь, с которого ребенок не сворачивал. По пути ему стали попадаться серые зайцы, ласковые лисы и дружелюбные медведи. Все они смотрели на мальчика и не мешали ему продолжать путь.  

Прелестное пение птиц ознаменовало выход из леса. И вот мальчик бежит уже по мощенной камнем дорожке, а впереди – огромный замок, как из чудесного сна или же из сказки со счастливым концом. Там, на самом верху, на балконе, стоит Она, прекрасная и юная, как и он; Та, с которой он готов пересечь все неизвестные моря и океаны; Та, которая убаюкивает его страх даже перед драконами и другими страшными чудищами (о! да разве могут в этом чудесном месте быть ужасные чудища! ). Теперь мальчик бежит к Ней, и в мыслях у него звучит Её умоляющие и нежные, как прикосновения рук матери, слова: "Только не оборачивайся! Прошу, только не оборачивайся! "  

И он продолжает бежать, боясь рискнуть и всë же посмотреть, что же там таится позади. Он бежит всë дальше, и дальше, и дальше.  

Но тут он видит впереди молодую девушку, а рядом с ней – умирающего отца, которого она тащит на руках в замок. Она верит, что там ему помогут, стоит только дотащить его, скорее, скорее... И мальчик пробегает мимо них, но что-то вдруг начинает звучать у него в голове, совсем иное. Слова эти, раздающиеся эхом во всëм его нутре, заглушают Еë мольбы: "Вернись! Ты не такой! Той девушке нужна помощь, иначе её отцу не выжить, ты ведь это знаешь! "  

"Но я простой мальчик. Чем я могу ей помочь? "  

"Неужели ты оставишь её там, одну, смотреть как умирает её отец, единственный человек, который у неё остался из семьи. Тот, кто сам нёс её на руках в дни суровой зимы, когда звери замерзали заживо, в город, чтобы дорогой врач, которому он отдавал все свои заработанные за лето деньги, вылечил её, юную кроху, главный свет в его жизни. Неужели ты оставишь её там одну, смотреть как она не может хоть что-то сделать ради его спасения, осознавать всю свою слабость и ничтожность? Неужели ты желаешь этого? "  

"Но я не могу! Не могу обернуться... "  

"Значит, ты действительно желаешь этого... "  

"Не слушай его! – вернулся Еë голос. – Ты не должен оборачиваться, ведь если ты обернешься, то тогда, тогда... "  

"Но я... Прости меня, но я так не могу".  

И мальчик обернулся.  

Но не увидел он ни девушки, ни её умирающего отца. Тропинка стала простым тротуаром, лес – ботаническим садом. И не был он уже никаким мальчиком, а худощавым ссутулившимся мужчиной в очках. Светлые волосы на его голове слегка потемнели и поседели. Белая одежда превратилась в изношенную, из-за чего и пожелтевшую.  

Мужчина посмотрел туда, где должен был находиться замок, но увидел лишь старую хрущевку, где жили такие же люди, как и он: поседевшие, в пожелтевшей одежде. Но Еë... Еë в том доме никогда не было. И до смерти этот мужчина боялся обернуться. Боялся и пытался вновь найти Еë. Но Она так и не появилась. И только раз, тёмной ночью, он, кажется, увидел Еë в отражении зеркала. Обернулся. Нет, опять никого нет.  

"Ты опять обернулся... Ты опять обернулся", – прозвучал Еë голос в голове.  

Мужчина опустился на колени и заплакал.