Жизнь

Она вновь стучит по этому проклятому столу. Посуда вздрагивает от её ударов, а ложки, находящиеся в кружках, звонко режут слух. Еще немного, и я уже не смогу себя сдерживать...  

Она твердит мне о том, какой я безнадежный, безэмоциональный, бездарный человек, и все никак не может поверить в то, что согласилась разделить со мной свою жизнь. Она вновь и вновь говорит эти слова, которые звучат все яростней и громче. Мне становиться больно, но не от её слов, а от того, что полностью понимаю её...  

Я стал таким скучным и замкнутым, что самому становиться жаль себя.  

Я иду по пересеченной дороге. На улице бушует небольшая метель. Снег ложится на мою покрытую шапкой голову. Место, что я себе наметил... До него оставалось еще немного... И тогда, мне станет лучше... Намного лучше...  

Друг говорит, что больше не может поддерживать меня, поскольку ему надо переезжать в другой город. Вот так просто. Человек, с которым ты дружишь с пелёнок, берет и просто отворачивается от тебя, прикрываясь при этом совершенно глупыми отмазками. Но я не сержусь на него, ведь на его месте поступил бы точно так же. Человек, сломанный ужасным горем, становиться обузой и занозой. И чтобы лишний раз не причинять себе вред, от него лучше отказаться. И лучше это сделать как можно раньше, пока заноза не стала гноиться...  

Вот я вижу знакомые деревца, стоящие по обе стороны тропинки, как эдакие ворота, ведущие в царствие вечно замёрзшего леса. Сугробы здесь излишне большие, и каждый шаг мне приходиться делать с повышенным усилием. Но это ничто перед тем, что меня ждет.  

Отец говорит, что отныне больше не будет со мной общаться. После смерти матери, все наши с ним поводы для беседы оборвались в одночасье. Он не был примерным родителем, а я никак не пытался построить с ним хороших отношений. Мы просто жили, не обращая друг на друга внимания, а мать, была подобием моста между нами.  

Я помню тот день, когда она скончалась... Холодная предновогодняя ночка, когда врачи из последних сил бились за её жизнь... Но как бы они не старались, как бы не прилагали все свои силы, все было тщетно... И в конце концов, смерть пришла к ней. Но я уверен, она смотрела на неё с той же ехидной улыбкой, с которой смотрела на меня, когда я маленький, творил какую-то пакость.  

После новости о смерти матери, дальнейший праздник превратился в сущий кошмар. Я днями на пролет только и делал, что пил и пил... С работы меня турнули. С той самой, которой я добивался много и много месяцев. После учебы, мне было сложно устроиться, и лишь благодаря связям матери, я смог получить возможность зарабатывать себе на жизнь.  

Из глубокой депрессии меня смогла вырвать лишь чистая случайность, в виде той, кто не так давно бросил меня, разбив вдребезги нашу семейную фотографию. Она была тем лучиком солнца в моей жизни, что приносила мне счастье... И когда его не стало, меня вновь накрыло гнетущее одиночество. Но я привык к нему... Я был настолько часто погребён под всей этой пеленой тоски и грусти, что невольно стал чувствовать её частью своей жизни... Частью себя, без которой, я никогда не смог бы уже существовать...  

Я прошёлся еще несколько метров, пока, наконец, не увидел виднеющуюся перед обрывом покрытую снегом лавочку. Она стояла здесь одна, посреди этой первобытной среды, словно артефакт другого мира... Я не знаю, кто или что притащило её сюда, но я был безмерно благодарен ему всей душой. Ведь здесь, для неё было место, как нигде в другом...  

Я протер рукой сиденье. Скинув большую гору снега на землю, и усевшись как следует по удобнее на промерзшую древесину, я уставился на прекраснейший вид, открывающийся отсюда.  

Впереди виднелся большой город, весь залитый светом. Небоскребы вздымались вверх, скрываясь от прожекторов и фонарей на огромной высоте. По дорогам маячили десятки машин, внутри которых сидели обычные люди.  

Картина была захватывающей дух. И сколько бы я не приходил сюда смотреть на неё, каждый раз был как первый.  

Сестра поссорилась со мной из-за разрыва с отцом, и теперь, совершенно не отвечала ни на звонки, ни на сообщения, которые я присылал ей почти каждодневно. Я переживал за неё, ведь она была той еще выскочкой, любившей затясаться в плохую компанию. Но... Каким-то чувством понимал, что с ней все хорошо. Жизнь шла своим чередом.  

Достав из кармана пачку сигарет, я аккуратно вытащил оттуда одну, и медленно поднес ко рту. Зажигалки у меня не было, что, впрочем, не было и проблемой. С курением я завязал еще давно, а сейчас, я просто касался губами бычка, и, выдыхая горячий пар, представлял себе этот пленительный аромат.  

На небе стояла не полная луна, скрывающаяся за большим пепельным облаком. Эх... Как же здесь красиво, когда на небе стоит полнолуние. Просто глаз не оторвать... Можно тут и до утра просидеть...  

Издали прозвучал странный звук, на который я, впрочем, обратил внимание далеко не сразу. Затянутый с головой в собственные мысли, я толком даже не понял, что это был за писк. Словно мышь, когда на неё наступили или... Я тут же спохватился.  

Бросив целую сигарету в сторону, я быстро поднялся и направился в сторону исходящего звука. Я двигался очень быстро, почти бегом, пока, наконец, не обнаружил источник.  

Под небольшой елкой, скрываясь в картонной, давно порванной коробке, лежал дрожащий котенок. Он был настолько маленький, что казалось, ему не было и недели, как он появился на свет.  

Поднеся свои согревающие руки к замерзающему животному, я почувствовал его жуткую дрожь. Котенок кричал не переставая, пищал во все горло, и будь чуть постарше, возможно, даже посмотрел бы на меня, но сейчас, его глазки были закрытые, закисшие то ли от его слез, то ли просто еще не открывшиеся в виду его маленького возраста.  

Котенок был белого в перемешку с черным и коричневым цвета. На лбу красовался страненький узор в виде стилизованной буквы «V». Подняв его на руки, я быстро укутал его в свою куртку и стал возвращаться домой.  

Через час я уже был у себя в квартире, а найденный котенок лежал у меня на кровати, естественно, завернутый в теплый плед. Пару минут назад я дал ему молоко, и он вроде даже распробовал его. Теперь же, он тихо спал, посапывая у меня под подмышкой...  

«Какая же эта жизнь удивительна... » – подумал я про себя и закрыл глаза.