Синее озеро

Осторожно ступая по рыхлому снегу, Волк неторопливо пробирался к голому холму. Хорошо, что идёт снег: от него светло. Всё-таки не впотьмах идти через весь лес на совет. Да и следы к утру припорошит. А то чтобы подумали люди, увидав, как сходятся к холму десятки всевозможных звериных следов? В последнее время они, люди, и правда, слишком близко подобрались, понастроили деревень, шныряют по лесу то тут, то там. Хорошо, что снег. Зима в этом году началась совершенно внезапно, без всяких зазимков: просто легла одним разом. И вот уже две недели то мороз, то снежок подваливает. Гроздья рябин алеют, припорошенные белым пухом. Ночь тиха, только ветер шумит где-то у самых верхушек сосен, а над ними небо такое светлое, янтарно-коричневое. Вот протелетели синицы маленькой стайкой, следом пара рябчиков. «Ууух…» – филин напугал, Волк даже вздрогнул. Деревья впереди стали реже, забрезжил тусклый свет у края поляны.  

Совета не было давно – пятьдесят два года. Ровно пятьдесят два долгих оборота вокруг солнца жизнь текла и текла своим чередом, не подозревая даже, что без верных решений совета ей давно уже пора бы сбиться с пути, да скатиться под откос. И вот после стольких лет затишья, снова Сапсан решил всех созвать. Летел бы лучше в свои тёплые края. Так не вовремя. Все мысли Волка далеко отсюда. Грызёт грудь непонятная тревога.  

Голый холм весь облеплен зверьём да птицами, на самой верхушке в Очаге уже разведён огонь. Дорогу Волку нагло преградила Ворона, гаркнула во весь свой противный голос:  

– Плетёшься?! А дела-то не шуточные! Я всегда говорила, люди всему виной!  

Волк ничего не ответил. Насупившись, он взобрался по крутой протоптанной дорожке, молча, прошёл между рядов собратьев, сел в стороне. Пламя в очаге ярко пылало попеременно то голубоватым, то бледно-зелёным, затем желтым и красным цветами. Его блики освещали ровные ряды собравшихся здесь. Птицы сидят рядом со зверьми, хищники рядом с возможной добычей: во время совета законы природы приостанавливаются. Все словно возвращаются к давнему прошлому. Рысь переговаривается с Куропаткой, Норка молчаливо соседствует с Белкой и Глухарём, Кабан и его Кабаниха что-то рассказывают заячьей семье. Только Медведь раздражён и зол. Неудивительно – у него ведь по плану зимняя спячка.  

Сапсан появился внезапно и бесшумно – научился за столетия хищнической жизни. Все в раз затихли, выпрямились как по струнке.  

– Друзья мои, – начал он, взлетев на каменный купол Очага, – знаю, многие из вас недовольны, что я всех собрал сегодня. Однако, спешу сообщить, что совет – вынужденная мера. Мы очень долго не вмешивались в происходящее в мире, ибо все мы помним незавидную учесть тех, кто избрал иной путь. – Он опустил голову в знак скорби, что вслед за ним повторили остальные. – Но на этот раз вмешательство необходимо. И мне нужна ваша поддержка.  

– И что же произошло? – спросила Лисица.  

Рысь вышла из толпы, мягкой поступью прошла к Очагу, взобралась на небольшое бревно.  

– Всему причиной Колдун из человеческого рода, – начала она очень печально.  

– И, что же, что же?! – торопила Лисица.  

– Я не знаю как, – продолжила Рысь, но он научился отбирать душу у всего живого…  

По собранию прокатилась волна возгласов:  

– Как так может быть?!  

– Что за чушь?!  

– Люди не способны на такое!  

– Тихо! – прикрикнула Росомаха, и все враз замолчали, – Продолжай дальше.  

Рысь кивнула.  

– Да, поверить сложно, но это правда. Сначала он умертвлял травы и насекомых, потом перешёл на деревья. А два месяца назад он стал убивать зверей и случайно проезжающих по лесу людей.  

– Я же говорила, люди во всём виноваты! – не к селу не к городу завопила Ворона.  

– А ты, Рысь, откуда это знаешь? – снова спросила Лисица.  

Рысь провела когтистой лапой по сваленному бревну.  

– Он убил мою смертную сестру. Представляете, что он обнаружит, если доберётся до одного из нас?  

– Чепуха, – не поверил Барсук, – любой из нас во много раз сильнее человека.  

– Я бы не был так уверен, – снова заговорил Сапсан.  

Неожиданная догадка кольнула Волка. Он подбежал к oчагу, спросил встревожено:  

– Не про колдуна ли, живущего у Светлой реки, вы говорите?!  

Сапсан склонил голову в бок, посмотрел пристально.  

– Про него.  

Волк остолбенел, лапы его подкосились.  

– Быть того не может… – прошептал он себе под нос. – Я вам не верю!  

– Не веришь? – возмутилась Рысь, – Сходи на берег Светлой речки – ты всё увидишь сам!  

– Но для чего, для чего же это ему нужно?  

– Как и всегда, во все времена. – Ответил Сапсан. – это всё жажда власти и бессмертия.  

– Всё равно не понятно! – не верил Волк.  

– Он же старик! Смерти испугался, вот и продилвает свою жизнь, отбирая чужие! – Сапсан стал раздражатся. – Какой бы не была причина, не в этом суть. А суть в том, что если он раскроет тайну воды, наш мир превратится в мёртвую пустыню!  

– Но что же ты, Сапсан, хочешь сделать с ним? – Спросила косолапая Росомаха.  

Сапсан слетел с купола, его соколиные очи блеснули жёлтым пламенем oчага.  

– Для этого я и собрал совет. Я хочу отлучить его от знания, и он станет нашим младшим братом. Что скажите, друзья мои?  

Звери и птицы затрещали, запищали, залаяли, закивали одобрительно в ответ.  

– Ну что Заяц, примешь его в семью свою?  

– Как скажешь, – кивнул Заяц.  

– Колдуна в зверьё?! – опять закричала неугомонная Ворона. – Не много ли чести? Превратил бы ты его лучше в мошку!  

Волк тревожно огляделся по сторонам, будто в темноте леса и неба пытался найти что-то.  

– А ты, Ворона примешь его ученицу! – продолжил Сапсан.  

– Ученицу?... – переспросил кто-то.  

– Да, – теперь глаза Сапсана блеснули красным. – Они оба здесь.  

Волк медленно перевёл взгляд вперёд. Кровь отлила от сердца: там, в тени от oчага темнел знакомый лисий ворот шубы, из-под шапки выбились длинные пряди чёрных волос.  

– Лия… – бросился Волк вперёд. Милая Лия неподвижно и бездыханно лежала на снегу, позади неё находился такой же бесчувственный старик. Прикоснувшись носом к бледному лицу девушки, Волк не почувствовал тепла. Зверь резко развернулся, прыгнул и в прыжке принял свой человеческий облик. Зелёные глаза его загорелись гневно, он бросился на Сапсана:  

– Что ты с ней сделал?  

Сапсан в миг отлетел в сторону и тоже стал человеком. Грациозен и тонок, очень высок. Взгляд его цепких чёрных глаз холоден как прежде, хоть и содержит в себе каплю сожаления. Так смотрит мудрость на чувства.  

– Она спит. И хорошо, что спит, а то бы натворила много зла.  

Как по цепной реакции все на холме начали перевоплощаться. Рысь стала маленькой аккуратной женщиной с длинной, больше своего роста, русой косой; Кабан – темнокожим грузным мужчиной, Лисица – угловатой девочкой-подростком с золотисто-рыжими глазами. Медведь просто огромен: в нём больше двух с половиной метров, мускулистая фигура и угрюмый взгляд из-под бровей создают весьма грозный вид. Лось тоже такой большой, но у него на лице написано: добряк. Хомяк – старичок-карлик. Волку повезло больше: он почти не отличается от людей, что нынче живут в мире. Только серовато-пепельные длинные волосы выдают его многовековую особенность.  

– Лия не способна творить зло! – закричал Волк. – Да, она хотела быть его ученицей. Но она не может, нет! –  

– Зря ты думаешь так, Волк. Эта девушка пошла по слишком сложным, непосильным ей тропам и сломала свою душу. Если ты знал в ней раньше хорошее, сейчас этого больше нет.  

– Всё ложь! Я не отдам тебе её никогда, ни за что! – Он было ринулся на вожака, но его внезапно накрыли каменные объятия Медведя, в которых он мог лишь тщетно трепыхаться.  

– Ты слеп! – разгневался Сапсан. – Ты не хочешь принять очевидное! Ты что, один готов бороться против всех нас?!  

Всё собрание в раз загалдело, поддерживая вождя.  

Волк замер на секунду, а потом резким движением вырвался на свободу. Но Медведь был зол и раздражён, куда уж ему до правил приличия. Он схватил Волка и поднял, как пушинку над головой, со всей силы бросил вниз с голого холма, почти к краю леса. Упав, Волк снова стал зверем. А через несколько минут он беспомощно наблюдал, как разлетается и разбредается во все стороны собрание. Совет окончен, на многие годы они опять благополучно забудут, что когда-то были людьми.  

Он с трудом встал на лапы, заплетаясь, снова пошёл к холму, не оставляя желания спасти любимую. Зверь пробрался к oчагу, спрятался за лохматой елью. Огонь горел едва-едва, отрывались и медленно гасли зелёные искры. Возле oчага ещё оставались Рысь, Заяц, Медведь, и Росомаха. Они тихо переговаривались, их огромные тени плавали по снежному покрову. Сапсан, всё ещё в человечьем обличии, сидел поодаль на большом сосновом пне. Он, склонив голову, молчал. Волк осторожно обошёл oчаг вокруг. Ни Лии, ни колдуна здесь уже не было. Вскоре звери, попрощавшись с вожаком, быстро направились куда-то, очевидно выполнять волю совета. Волк, забыв об осторожности, бросился за ними вслед, голос Сапсана остановил его.  

– Стой, Волк.  

– Ты не остановишь меня! – зло ответил зверь, и оскалил клыки на давнего приятеля.  

Тот в ответ наклонил голову, помотал несколько раз.  

– Нет, не то. Ты хочешь недопустимого, даже не задумываясь о последствиях. Но…. Я подумал вдруг… Так странно: я всегда считал раньше, что поступаю правильно. А теперь вижу: стремясь к благополучию одних, я отбираю его у других. Нет у меня той мудрости, и не у кого из нас её нет, чтобы судить даже мелким звериным судом. Не доросли до этого.  

Сапсан склонил голову совсем низко, сгорбился.  

– Но всё же твой суд вершится сейчас!  

– Отменить решение нельзя! – Он вскочил, его тонкие пальцы обернулись серыми перьями, тело укоротилось, опушилось, нос стал твёрдым горбатым клювом. – Ты должен идти к Воде. Она мудрее тебя, мудрее меня, гораздо мудрее…  

Сокол взлетел и быстро скрылся в темноте леса; через пару секунд, догорев, погас и огонь в oчаге. Волк остался один.  

Идти к Воде. Не один десяток веков он обходил её стороной за семь вёрст. Она страшнее самой смерти, глубже самой бездны. Её способность так беспощадно уравновешивать всё в мире не просто пугала его – обездвиживала от ужаса. Но Лия не должна стать вороной. Не должна, не должна! И, значит, дорога у него одна.  

Волк кубарем скатился с голого холма. Светлое пасмурное небо как прежде роняло редкие снежинки, и было так хорошо, свежо, и спокойно в затихшем мире. Мир не ведал, какие страсти творятся в нём. Лес спал под белым одеялом, лишь кусты боярышника да засохшие травы легонько покачивались на ветру. Никто не пролетал мимо, не ухал, никто не пищал, не лаял. Все зарылись в норы, спрятались по дуплам, притаились в ветвях – такие тихие ночи бывают только после совета.  

Волк знал дорогу наизусть – всяк, кто хоть раз ходил к Воде, всегда мог найти путь к ней. Он бежал стремглав, перепрыгивая через сугробы и валежник, продирая густо наросшие кусты. Но с каждым шагом сердце колотилось всё сильнее и сильнее, а лапы становились ватными. Словно яркие картинки пролетали перед глазами события последних месяцев.  

Смертных жён у Волка было много, но все они были волчицами. Волчицы рожали ему волчат, множа на земле волчье племя, старели и умирали, он находил других, взамен прежним. Его жизнь долго была лишена и счастья, и печали, только звериные инстинкты и голод правили им. Но однажды в эти земли пришли люди.  

Встретить Лию было не сложно – она ведь дочка лесника. В самой середине лета девушка одиноко гуляла по лесу, бесстрашная, свободная. Маленькая тонкая фигурка в светлом платье и чёрная коса мелькали то тут то там, бархатистый тихий голосок звучал на лесных тропинках. Она смотрела на мир иначе, как-то своему: радовалась каждой лесной травинке, каждому дуновению ветра, шелесту, запаху. И что-то человеческое неожиданно проснулось в бессмертном звере. Он следил за девушкой постоянно, оберегал от хищников. Она собирала травы, ягоды, грибы, а Волк ходил по пятам. Она шла домой, и Волк подходил к дому, спрятавшись в кустах, любовался ей украдкой. А в иные, дождливые дни, когда Лия не выходила дома, зверь не мог найти себе места, слонялся одиноко от куста к кусту, сторонился других волков. Однажды он побежал куда-то в беспамятстве, и убежал так далеко, что набрёл на людское поселение. Это был порыв: не задумываясь долго, Волк превратился в человека. Стало так свободно, радостно, легко. В первый раз за длинную жизнь он почувствовал, что звериная шкура тяготит его.  

Позже он встретился с Лией, там, где маленькая речка образует невысокий водопад. В густой тени и прохладе под шум воды он в первый раз заглянул в белое, нежное лицо и в чёрные миндалевидные глаза. Если бы Лия испугалась тогда, он никогда бы не посмел подойти снова. Но она не испугалась. Это её бесстрашие, очевидно, и сыграло с девушкой в последствие злую шутку. Они сдружились тогда. Гуляли по тихим лесным тропам, выходили в луга, добирались до озёр. Так проходили дни и недели...  

На удивление Лия никогда не спрашивала, ни где живёт Волк, ни про его семью, будто догадывалась, кто её странный спутник. Её интересовали травы, её интересовали снадобья, она мечтала быть ведуньей, она мечтала лечить людей. Он же сам рассказал ей про колдуна, потому что знал его давно, ещё со времён прошлого совета. Колдун спас и выходил Волка, когда нелепая случайность чуть не прекратила его многовековую жизнь. Волк сам видел, как шли к колдуну люди через леса из дальних деревень. И тот не отказывал никому, и не жалел своих сил, прямо на глазах измождённые и умирающие крепли и веселели. Нет. Быть того не может. Сапсан всё перевернул с ног на голову!  

Волк забежал в засохшие камыши, и тут же промочил лапы. Это она – Светлая речка. Вот и деревянный мост темнеет в полумраке. Жилище Колдуна поблизости. Волк давно уже не испытывал чувство страха, но стоило подойти к середине моста, как сердце сжалось неведомо от чего, к горлу подступил комок. Лес на той стороне на первый взгляд не отличался от обычного. Только зверя не проведёшь. Что-то зловещее и едва уловимое зависло воздухе. Слишком глубока тишина: даже деревья на ветру не колышутся. Не одной сухой травинки нигде не торчит. Снег присыпал маленькие холмики. Волк подошёл ближе и ужаснулся: это две косули, рядом огромный лось, а чуть подальше белки: много белок сваленных друг на друга. Таких холмиков десятки и сотни куда не глянь. Расстилается тлетворный запах. Они мертвы, а это место ныне кладбище. Старое жилище Колдуна сожжено. Лишь две обугленных стены сиротливо стоят напротив друг друга. Там тоже тела припорошены снегом – люди. Значит, сокол был прав. Что же случилось?! Когда колдун стал таким? И как такое происходит с людьми?! С хорошими людьми, самыми лучшими?! Суровый вожак не пытался понять. Рубил с крылатого плеча. Но это уже было однажды. В той далёкой могущественной жизни Волк так потерял своих друзей. Не в силах стерпеть боль, зверь пронзительно завыл, так что ближняя деревня взорвалась собачьим лаем.  

Дальше к Воде он летел, уже ничего не видя перед собой. Отчаяние застилало глаза.  

…Лия так радовалась, возвращалась от колдуна окрылённая. А потом почему-то стала уходить в себя. Незаметно для Волка они стали встречаться реже, она ускользала как вода сквозь пальцы. И вот уже пять дней любимая не приходила на встречу. Прошедшим днём Волк решился и, под видом охотника, пришёл в дом лесника. А встревоженный отец рассказал, что дочка пропала…  

Он добрался до цели, когда уже начинало светать. Ивовые заросли расступились, зверь вышел на крутой берег озера. Оно небольшое, берега очерчивают ровный круг. Вода в нём не замерзает даже в самый лютый мороз. Водная гладь темна. Редкие снежинки, соприкасаясь с ней, вспыхивают, как искры. Никто никогда не мог определить глубины озера, а Волк уверен: у него нет дна. Зверь отошёл подальше, разбежался и, зажмурившись, прыгнул…  

Он не понял, то ли его сковало жаром, то ли ошпарило холодом: словно тысячи острых игл вонзились в шкуру. Волк открыл глаза и увидел лишь одну черноту, она была везде и даже над головой. Но вдруг где-то под ним загорелась маленькая точка. В один миг она взорвалась ослепительным светом, свет молниеносно заполнил всю водную толщу, Волку вновь пришлось зажмуриться. А когда снова открыл глаза, всё вокруг выглядело раскалённой печью: красновато-жёлтые облака плавали, сливались, разъединялись. Но вот бесформенные клубы стали яркими точками, точки соединялись и образовывали уже иные облака, спирали, струны. Они разлетались как брызги в черной воде и становились всё меньше и меньше. Только одно облако-спираль начало расти и приближаться и, наконец, хлынуло на Волка ослепительным разноцветным потоком… Возле огненного жёлтого шара движение остановилось. Совсем недалеко от него тихо летел неприметный блекло-голубой шарик, окутанный беловатой дымкой. Родная планета предстала совсем юной, бурлящей и на первый взгляд безжизненной. Но в каждой молекуле воды уже были заложены семена, уже был спрятан целый мир, в котором разумные существа не будут жить в мире, бесконечные войны, эксперименты над собой и над планетой приведут их катастрофам и вымиранию. Не одна эпоха повторит свой ход по замкнутому кругу. Но однажды, в разгаре таких вот тяжёлых времён, небольшая группа разумных существ откажется и от могущества, и от власти, и сольётся с природой, во имя сохранения хрупкой маленькой планеты… Там, в каждой капле воды, колышутся деревья на ветру, и падают кружевные снежинки, там старый сухой колдун глядит в глаза холодной бесконечности и ведёт за собой девушку с затуманенными глазами. Этот холод крадёт их тепло, они не почувствуют, как горит огонь на вершине голого холма, не увидят, как бежит по лесу серый волк и с разбегу прыгает в непроглядную, бездонную воду…  

Вода вытолкнула зверя и в ту же секунду застыла толстой ледяной коркой. Волк всё понял, всё знал. Он беспомощно наблюдал, как тонет и медленно исчезает то ту сторону ледяного покрова его человеческая душа.  

Лия прожила долгую жизнь. Волк видел, как она состарилась, как внуки вплетали цветы в её седые косы. Он ничего больше не знал ни о совете, ни о Сапсане. Он даже не помнил об их существовании. Лия умерла такой же пасмурной зимней ночью. И зверь, давно уже не знающий ни человеческих слов, не человеческих чувств, провыл всю ночь на голом холме, приводя в ужас заснеженную округу.