FB2 Режим чтения

Сошлись семь мужиков

Поэма / Юмор
АННОТАЦИЯ Поэма «Сошлись семь мужиков» написано по мотивам некрасовской, но действие происходит в конце прошлого века. Мужики в пивнушке затевают традиционный спор «кому живется весело, вольготно на Руси» и принимают решение не возвращаться по домам, пока не найдут счастливца. В их странствиях большим подспорьем служит скатерть-самобранка. Ищут его среди власть предержащих, олигархов, бандитов, уехавших за границу, попадают в разные переплеты, выслушивают исповеди представителей разных групп, размышляют о вечном. И в конце приходят к выводу, что счастье заключается не во внешних аттрибутах, а во внутренней сути человека, живущего в гармонии с собой. После чего их путешествие заканчивается. Как у Козьмы Пруткова: «Хочешь быть счастлив, будь им!» Так-то оно так, но…
Объем: 2.188 а.л.

Оглавление

Сошлись семь мужиков

Сошлись семь мужиков

 

ПРОЛОГ  

Собрались у пивнушки  

Однажды мужики  

Из поллитровой кружки  

Прополоскать кишки.  

Купили у старушки  

Сушеной рыбки пуд.  

Опорожняют кружки  

И разговор ведут.  

И как у нас ведется  

С давно минувших дней,  

Чем больше пива пьется,  

Тем тема всё важней.  

Главу уныло свесивши,  

Один из них спросил:  

– Кому живется весело,  

Вольготно на Руси?  

 

Тут Федот:  

– А ну-ка тише!  

 

Наклонился молодец.  

А в траве чуть больше мыши  

Незадачливый птенец.  

– Ах, ты крошечная кроха!  

Как же ты попал сюда?  

Это очень даже плохо.  

Ждет тебя кругом беда.  

 

Взял в ладони. Тот притихнул.  

Только желтый клюв открыт,  

Что-то жалобно он пикнул,  

Тут и мамочка летит.  

Кружится вокруг Федота,  

Словно муха.  

– Ну-ка кыш!  

Раскричалась как! Чего ты?  

Больно нужен твой малыш!  

 

Голову поднял. Да вот же  

И гнездо над головой.  

– Ну-ка, Вася, ты моложе,  

Слазь-ка!  

 

Тут же молодой  

Влез на дерево, доставил  

К месту жительства птенца.  

С чем он мамочку поздравил.  

Слез. И вытер пот с лица.  

Снова чокнулись мужчины.  

Птица к ним на стол летит.  

– И с какой такой причины  

К нам?  

 

А птица говорит:  

– Вы спасли птенца. Спасибо!  

(Головой давай кивать).  

И подарок от счастливой  

Мамы вы должны принять!  

 

Вот так птичка-невеличка!  

Человечьим языком  

Разговаривает лично  

С обалдевшим мужиком.  

– Чтоб в обед или гулянку  

Вам покушать и попить  

Эту скатерть-самобранку  

Я решила подарить!  

 

Так сказав, вспорхнула птица  

И умчалась в небеса.  

Это что ж за небылица?  

Это что ж за чудеса?  

Раскатилась самобранка.  

Сколько же на ней добра!  

Началась у них гулянка  

И продлилась до утра.  

Поутру они проснулись,  

Мусор сбросили с башки,  

Закусили, похмельнулись  

И решили мужики:  

Коли вышла ненароком  

Им такая благодать,  

То пойдут они всем скопом,  

Чтоб счастливца отыскать.  

Все углы страны обрыщут,  

Побывают тут и там,  

И пока его не сыщут,  

Не вернутся по домам.  

– И не спорить бестолково!  

Глоток больше не дерем!  

А когда найдем такого,  

По домам тогда пойдем.  

Ты от нас не прячься, счастье!  

Всё равно тебя найдем!  

 

И ударили в согласье  

По рукам все всемером.  

ПЕСНЯ  

До свиданья, Маша, Настя!  

Писем жди, отец и мать!  

Где же спряталось ты, счастье?  

Мы идем тебя искать.  

 

Люди стонут и страдают.  

Всё же верить все хотят,  

Что для счастья же рожают  

Папа с мамою дитят.  

 

Где живет оно, хлопочет?  

Покажи свой ясный лик!  

Ведь с тобою сильно хочет  

Познакомиться мужик.  

 

Ты играй, моя гармошка!  

Вы пляшите, топотя!  

Ну, хотя б чуть-чуть, немножко!  

Ну, вот столько бы хотя!  

 

 

ГЛАВА 1  

ЧУКОТКА! ЭТО ТЫ ЧУКОТКА!  

 

– Ясно ж, братцы дорогие,  

Всех счастливей олигарх.  

Ведь фактически в России  

Он невенчанный монарх.  

– На сегодня хватит водку  

Нам хлестать! Пора решить:  

Полететь ли на Чукотку  

Или в Англию свалить.  

– Что ж, Абрамыч, – кто-то молвит, -  

Фрукт, конечно, непростой!  

– А вот Ромка Абрамович –  

Губернатор, не изгой.  

– А про Толика забыли?  

Хитрован! Чистейший бес!  

Как мы только раньше жили  

Без чубайсовской ЕЭС?  

– Ну, чего дерете глотки? -  

Рявкнул дядя Тимофей.  

– Ясно же: лишь на Чукотке  

Может счастлив быть еврей.  

 

Мужики согласны с этим.  

Нечего и спорить тут.  

Вместо авиабилетов  

Пару ящиков берут.  

В тот же вечер загрузились  

Все в военный самолет.  

Чтоб бутылки не разбились,  

Если лайнер упадет,  

Драгоценную поклажу  

Закрепили. А потом  

Пожелали экипажу  

Двести футов под килем.  

До чего ж летели долго!  

Не один приснился сон.  

О такой державе только  

Мог мечтать Наполеон!  

Нивы взглядом не ошаришь!  

А лесов? А рек? Полей?  

Ты же, дорогой товарищ,  

Всех богаче на земле!  

Ничего себе держава!  

Края нет! Простор какой!  

И за тысячу лет, право,  

Всё, попробуй, обустрой!  

Это ж целая планета!  

Это ж, братцы, материк!  

И когда успел всё это  

Обойти простой мужик?  

– Знаешь! Если б не держали  

Баре наших мужиков,  

То они бы прошагали  

Земли всех материков!  

 

На Чукотке ветры дуют.  

На Чукотке холода.  

Но для наших обалдуев  

Это мелочь, ерунда.  

Расспросили у туземцев,  

Где правитель их живет.  

Обжигаясь, словно перцем,  

Дружно двинулись вперед…  

Дошагав, курнули малость.  

Ко дворцу! И на крыльцо!  

– Стой! – охрана раскричалась.  

– Вам нельзя туда!  

– А цо?  

– Ну, деревня! Сразу видно!  

Здесь же вам не сельсовет!  

Всяким шлындам-перешлындам,  

Посторонним ходу нет!  

С час начальнику охраны  

Объясняли мужики.  

– Хуже чукчей! Как бараны!  

Вон отсюда! Дураки!  

– Мужики! С каким вопросом  

Вы пожаловали к нам?  

 

Сам явился, горбоносый,  

Как еврейский Авраам.  

Честь по чести разъяснили:  

«Рассуди, мол, нас, Роман! »  

Их в хоромы пригласили.  

Усадили на диван.  

Подают коньяк и фрукты.  

(Где он только достает! )  

А какие девки! Ух ты!  

Всё у мужиков встает.  

Абрамович развалился  

В кресле, словно тот кабан.  

Чай, недели три не брился…  

Не правитель, хулиган.  

За окном бушует ветер  

И мороз под пятьдесят.  

Наши гости, будто дети,  

Изумленные сидят.  

Тут же ясного яснее:  

Как в раю на небеси,  

Он живет всех веселее,  

Всех вольготней на Руси.  

Говорит он:  

– Хуже смерти  

Жизнь моя. Я как в аду.  

Верьте вы или не верьте  

Мне, прожженному жиду.  

Вы все знаете, как много  

Денег я наворовал.  

И у сирых и убогих  

Грош последний отбирал.  

Мне казна была под властью.  

Борька всё мне доверял.  

И казну я ежечасно,  

Как бульдозер, всё копал.  

И промышленность угробил,  

И деревню развалил!  

А Америко-Европе  

Что я только не дарил!  

Даже как-то президентом  

Стать хотел. Но вот вопрос:  

Как же быть с таким презентом?  

Я в виду имею нос.  

Власти нет моей предела.  

Вроде б счастлив я вполне…  

Только вот какое дело:  

Жизнь противна стала мне.  

 

На прохвоста и проныру  

Поглядели мужики.  

– Просто беситесь вы с жиру,  

Олигархи-чудаки!  

Вас в рабочие кварталы  

И деревни расселить,  

На картошку и на сало,  

Как всех прочих, посадить.  

– Нет, ребята! – Абрамович  

Погрустнел и поскучнел.  

Сморщил лоб, нахмурил брови,  

Вдаль куда-то поглядел.  

– Да! Я жизнью наслаждался!  

Жизнь с деньгами хороша!  

Только как я ни старался,  

Всё же есть она, душа.  

Просыпаюсь, как в угаре.  

Хоть ни жарко, пот ручьем.  

Мысль, как молния, ударит:  

«Ну, а дальше что? Потом? »  

Как-то раз к оленеводам  

Я на праздник прилетел.  

Песни, пляски, хороводы.  

В общем, пил и ел, и пел…  

 

Мужики смакуют водку,  

Ананасы тащат в рот.  

И по их луженым глоткам  

Сок тропический течет.  

 

– К середине же попойки  

Покидаю щедрый стол.  

Попрощались. Поп какой-то  

Бородатый подошел.  

Извинившись, просит, значит,  

Взять его на самолет.  

Говорит мне, что иначе  

В город он не попадет.  

Усмехнулся я.  

– Забавно!  

А какой ты веры, поп?  

– Ну, конечно, православной!  

 

И быстрее крестит лоб.  

 

– Что за бред? Что за химеры,  

Проходимец, городишь?  

Я такой не знаю веры.  

Добирайся, как хотишь.  

 

Значит, сели, полетели,  

Остограммились опять.  

Вижу, все осоловели,  

Храпака давай гонять.  

Вдруг… и сна как не бывало!  

Как по темечку топор:  

Слышно – рокота не стало.  

Только храп… Заглох мотор.  

Матюки летят из рубки:  

«В зад… и в рот… и в нос… и в глаз…»  

Неужели, кроме шутки,  

Смерть за мной пришла сейчас?  

Тут машина задрожала.  

Чувствую – уходит вниз.  

Все проснулись. Что попало  

Завопили. Слезы. Визг.  

Я же не религиозный.  

Но в тот миг, что было сил,  

Бога Яхве я серьезно  

О спасении молил.  

Ничего не помогает.  

– О! Аллах! Спаси! – воплю.  

– Коль спасет, пускай он знает,  

В мусульмане поступлю.  

Всё! Каюк! Я вспомнил Будду.  

Но и он не стал спасать.  

– О! Христос! – кричу. – Не буду  

Православных обижать.  

Я наказан за гордыню.  

Святый Господи! Прости!  

Я презрение отрину  

К православью на Руси.  

Храм построю. Буду нищим  

Милостыню подавать.  

Ну, пожалуйста, Всевышний,  

Ну, яви к нам благодать!  

 

Только я промолвил это,  

Крест наложил я. И вот  

Заревел мотор ракетой,  

Ввысь рванулся самолет.  

Сели. С радости поддали.  

Дал я летчикам разнос.  

Те оправдываться стали:  

«Виноват во всем мороз! »  

– Что ж благое это дело! -  

Мужики во всю ревут.  

– Там в заоблачным пределах  

Это всё тебе зачтут.  

Глядь, грешки покроешь этим.  

Бог – он всё-таки Отец,  

Для него мы все, как дети,  

Будь подлец ты расподлец.  

Храм построить, словно ссуда,  

Беспроцентно Богу дать.  

О тебе за это будут  

Песни петь, стихи читать.  

 

Абрамович, сморщив брови,  

Гавкнул глухо, как бульдог:  

– Ничего я не построил.  

Никому я не помог!  

Часто адскую картину  

Представляю себе я:  

Тянут жилы, как резину,  

Злые бесы из меня.  

Тот выкручивать суставы  

Примостился. А другой  

Всё с усмешечкой лукавой  

Бьет по челюсти ногой.  

Всюду черти копошатся,  

Лезут в ноздри, в уши, в рот.  

В пищевод спешат забраться,  

В сердце, в легкие, в живот…  

 

ГЛАВА ВТОРАЯ  

ПО МОРЮ-ОКЕАНУ  

 

На пароме, на пароме  

Мы плывем вдоль островов.  

Наши курточки болоньи  

Продувают семь ветров.  

Здесь когда-то Витус Беринг,  

Командарм наш боевой,  

С корабля смотрел на берег,  

Нелюдимый и пустой.  

 

За бортом, как ожерелье,  

Цепь Курильских островов:  

Бесподобное изделье  

Вулканических богов.  

-  

Штормит на море. В непогоду  

Сидят в каюте мужики.  

Налив себе отнюдь не воду,  

Привычно чешут языки.  

ФЕДОТ О ТОМ, ЧТО ЕСТЬ СЧАСТЬЕ  

– Мы для себя не уяснили,  

Что это значит «хорошо».  

Иметь дворцы, автомобили,  

Заводы, что-нибудь еще?  

Коль это так: всё очень просто,  

И споры наши все пусты,  

Ведь получается, что с ростом  

Доходов всё счастливей ты.  

– Да нет! Не так! – все зашумели.  

– Из нас не делай дураков.  

Ведь люди мы на самом деле,  

А не мешки для долларОв.  

 

 

Федот воскликнул в возбужденье:  

– Так в чем же счастье, мужики?  

– Вы дайте мне определенье!  

 

Молчат. Глядят на кулаки  

– Семья? Общение с друзьями?  

Любовь? Работа по уму?  

Всё хорошо! Согласен с вами.  

Но что же лучше – не пойму.  

Ну, вот, нашли себя занятье –  

Пустопорожний курултай…  

Мне изначальное понятье  

Для полной ясности подай!  

 

– Ну, всё!  

 

Один из них поднялся.  

Два метра с мелочью крепыш.  

– Чего ты, сволочь, привязался?  

Чего ты душу бередишь?  

Мы что – архангелы? Святые?  

Пророки, может быть? Иль кто?  

Или ученые какие?  

Чего заткнулся, конь в пальто?  

– Да успокойся, ради Бога!  

Ведь я о чем хочу сказать?  

Любое дело от порога  

Всего разумней начинать.  

 

Кулаком Василий грохнул.  

– Всё! Закончили орать!  

Замолчали все! Оглохнул  

Я от криков, вашу мать!  

Хватит нам ходить по кругу!  

Хватит спорить, мужики!  

А не то сейчас друг другу  

Мы наставим синяки.  

Что же есть такое счастье?  

Как узнать и где искать?  

Без широкого участья  

Нам такого не понять.  

 

Встал Федот. Все замолчали.  

– Будем брать мы интервью.  

Чтоб другие излагали  

Точку зрения свою.  

 

 

Был на море штиль. Гаврила  

Вышел, прихватив блокнот.  

Улыбаясь очень мило,  

Дама юная идет.  

Ротик мал. Точеный носик.  

Лет ей где-то двадцать пять.  

– А позвольте мне вопросик  

Вам, красавица, задать?  

На него она взглянула,  

Как плеснула кипятком.  

Пальчики в кружок сомкнула.  

– ОК! Но только вот о чем?  

– Что для вас такое счастье?  

(Почесал Гаврила бровь).  

 

Улыбнулась дама.  

– Здрасьте!  

Ну, конечно же, любовь.  

 

Он в блокнотик слово в слово  

Аккуратно записал.  

Впрочем, ничего другого  

От нее не ожидал.  

– Это всё? – спросила дама.  

– А цветы? А ресторан?  

– Заругает меня мама,  

Если снова буду пьян, -  

Пошутил он неудачно.  

А она ему в ответ:  

– Нужен мне такой невзрачный!  

Да и денег, видно, нет.  

 

А чего еще изволишь  

Услыхать от баб, балбес?  

На уме у них одно лишь!  

Потеряв к ним интерес,  

Он к полковнику подходит.  

Тот немолод и суров.  

Разговоры с ним заводит  

Про погоду и врагов.  

– Братец! – вымолвил полковник.  

– Сто чертей тебе под хвост!  

Что ты вьешься, как чиновник?  

Задавай-ка свой вопрос!  

 

Так и так. И по порядку  

Всё Гаврила рассказал.  

– Только режьте правду-матку!  

Я ж мужик, не генерал.  

– Представления о счастье  

Примитивны, как ликбез.  

Полюбила меня Настя,  

Был я счастлив до небес.  

А потом родился Паша.  

Снова счастье испытал.  

И счастливейший папаша  

Всю неделю прогулял.  

Офицерские погоны  

Получили. Это да!  

Молодые солобоны  

Были счастливы тогда.  

Возвращаюсь из Афгана  

Я не в цинке, а живой.  

Пустяковая лишь рана.  

Счастлив! Еду я домой!  

А когда квартиру дали –  

Кухня, ванна, туалет –  

Мы от счастья так плясали!  

Ждали всё же десять лет.  

Сын с медалью кончил школу.  

Папа счастлив. Боже мой!  

Не чета мне, балаболу!  

Стал ученый. И какой!  

А когда привозят внучку.  

Дед счастливый без вина!  

Держишь крохотную ручку,  

Как у куколки она.  

А с друзьями на рыбалку!  

Хоть раз в год! Вот это да!  

Только что через скакалку  

Ты не прыгаешь тогда!  

Счастье, брат, многообразно.  

Счастье – жить, ходить, дышать,  

Просыпаться, чтобы каждый  

День с улыбкой повстречать.  

Не нажил я миллионов,  

Не был за морем ни дня.  

Но стенаний или стонов  

Не дождетесь от меня!  

И девиз мой, как на флоте,  

Очень прост он: «Так держать! »  

Можешь у себя в блокноте  

Это тоже записать!  

-  

А Федот подумал с хода:  

«Мы пойдем другим путем.  

Пассажиров теплохода  

Всех до кучи соберем».  

Он идет на дискотеку,  

Но работать. А не пить.  

Здесь не то, что человеку,  

Кошке некуда ступить.  

Отрываются по полной!  

Бесовства девятый вал!  

Так у нашей славной сборной  

Отмечается провал.  

Трутся, жмутся и трясутся.  

Каждый здесь калиф на час.  

И рекой напитки льются,  

Что ума лишают нас.  

Женщин тискают мужчины  

И кричат им:  

– Если хошь,  

Подарю хоть две машины,  

Если ты со мной пойдешь!  

 

Кто купюру в сотню евро  

Ест на спор и водку пьет.  

– Фу! Невкусная же стерва!  

Что ж тебе такой почет?  

 

Кто кричит:  

– Нам, десантуре,  

Только отдавай приказ!  

И сломаем мы, в натуре,  

Это НАТО через час!  

 

А на сцене то певички,  

То поющая братва.  

У Федота с непривычки  

Разболелась голова.  

Но работа есть работа.  

К музыкантам он пролез.  

– Есть у вас тут главный кто-то?  

У меня тут интерес.  

– Что ты хочешь?  

– Для науки  

Мне б задать вопрос.  

– Пардон!  

Вот сюда клади две штуки  

И получишь микрофон!  

 

Был Федот и трезв, и выбрит,  

Важен и нетороплив.  

– Пусть сюда на сцену выйдет,  

Кто считает, он счастлив!  

 

На танцполе замолчали.  

«Это что еще за шут? »  

Очень многие гадали,  

Чем сейчас их развлекут.  

Нет! Федот костьми здесь ляжет,  

Но счастливца он найдет.  

– Кто поднимется и скажет  

«Счастлив я»? – кричит Федот.  

 

– Ну, понятно, если б пели,  

А сейчас, что за мура?  

Засвистели, загудели.  

Что же это за игра?  

– Неужели непонятно?  

 

Кулаком Федот потряс.  

– Я же спрашиваю внятно!  

Есть счастливец среди вас?  

– Да прикол какой-то новый.  

– А, быть может, не прикол.  

 

И к игре уже готовый,  

Забурлил опять танцпол.  

Вот орущих раздвигая,  

То ли турок, то ли грек,  

Сильно бедрами виляя,  

К сцене вышел человек.  

Так-то видно, что мужчина.  

И небритый, как мужик.  

Но зачем надел, скотина,  

Юбку, блузку и парик?  

«Это что еще за штучка? –  

Чешет голову Федот.  

– Он, наверно, как Сердючка,  

Так бабло себе кует».  

– Я счастливей всех на свете.  

Я в рубашке родился.  

Я сегодня ночью Пете  

Наконец-то отдался.  

О! Какое это счастье  

Обрести, когда ждала!  

Этой ночью, словно в пасти  

У вулкана я была.  

Я его обцеловала,  

А потом и он меня.  

Показалось ночи мало,  

Прихватили мы полдня.  

 

На него Федот прикрикнул:  

– Я не клоуна искал!  

 

Топнул сильно, громко цикнул  

И подальше отослал.  

К ним мужик.  

– Сейчас, как тресну!  

 

Кулаками стал махать.  

– Попрошу мою невесту  

Нецензурно не ругать!  

 

Теплоход так закачало,  

Все коты удрали в трюм.  

Вся конармия заржала,  

Не такой стоял бы шум.  

– Не! Мужик! Не слушай геев!  

 

Встал на сцене паренек.  

– Я бы этих ротогреев  

Головой всех о пенек!  

 

Смотрит парень, не мигая,  

Что Федота жуть взяла.  

Ходит, ноги подгибая,  

И бормочет бла-бла-бла.  

– Жизнь без кокса одноцветна.  

А нюхнул, он стал цветным.  

Сразу разница заметна.  

Больше кокса молодым!  

– Парень! Я к такому счастью  

Однозначно отношусь.  

– Ты, мужик, не щелкай пастью!  

Это счастье! Я клянусь!  

Надо, чтоб, как в Амстердаме,  

Кокс повсюду продавать.  

Тот отсталый, кто не с нами.  

Надо легализовать!  

Человек имеет право  

На улет в волшебный мир.  

Не! Наркотик – не отрава.  

Проводник наш и кумир!  

Всем свободу наркоманам!  

Не хватать и не сажать!  

И не надо к хулиганам  

И бандитам причислять!  

 

Дяденька большого роста  

К наркоману подошел,  

Взял за шиворот прохвоста  

И куда-то вниз отвел.  

– Фу! – Федот вздохнул устало.  

– Ну, уроды! Зашибись!  

Мне не нужен, кто попало.  

Кто тут счастлив, отзовись!  

– Можно мне?  

 

Идет блондинка.  

Всё при ней – и тут и тут!  

И мужчины все – картинка! –  

Смотрят, глаз не оторвут.  

Носик, глазки, щечки, губки!  

Хоть садись портрет писать!  

Лоскуточек, вместо юбки…  

Ну, короче, всё видать!  

Поднялась она на сцену.  

Жмется к сцене сильный пол.  

– Лена я!  

 

Федот на Лену  

Посмотрел и взгляд отвел.  

Голосок такой игривый  

И журчит он, как ручей:  

– Разве можно несчастливой  

Быть при внешности моей?  

Мужики, как мухи, вьются.  

Только слышно жу-жу-жу.  

Для меня они не жмутся.  

Всё подарят, что скажу.  

Платья, кольца и браслеты,  

Под Москвой же целый дом.  

Круглый год зимой и летом  

Отдыхаю за бугром.  

Не работала ни часа.  

Я же вроде мотылька.  

Для меня открыта касса  

У любого мужика.  

 

Бросив взгляд на плоть тугую,  

Наш Федот ей, как бичом:  

– Только женщину такую  

Проституткой мы зовем.  

Заработаешь ты телом  

Капиталец, может быть,  

Но вот, знаешь, этим делом  

Счастье всё же не добыть.  

В сети мух да рыбок ловят  

Да богатеньких ребят.  

Счастье на грехе не строят.  

На грехе лишь строят ад.  

– Так и быть! Тебе бесплатно  

Дам. Карман же твой пустой.  

Станет всем тогда понятно,  

Уж такой ли ты святой.  

 

Заорали:  

– Да не майся  

Дурью! Ты ж не идиот!  

Что молчишь-то? Соглашайся!  

Дуракам всегда везет!  

 

Поднимается мужчина.  

Почесав большой живот,  

Говорит:  

– Но есть причина,  

Чтоб таких ценил народ.  

Проституцию давно бы  

Надо легализовать.  

Разрешить бордели, чтобы  

Их свободно посещать.  

Ведь естественно же это  

Для любого мужика!  

И чего скрываться где-то?  

Дома корчить дурака?  

Проститутки укрепляют  

Наш семейный институт,  

Напряжение снимают,  

В дом гармонию несут.  

Если скажет мне супруга,  

Голова ее болит,  

Пусть спокойно спит подруга,  

Я уже любовью сыт.  

Так всегда и всюду было.  

Это же закон для всех!  

Чем судьба нас наградила,  

Не воспользоваться грех.  

Мой знакомый автослесарь  

На машину поглядит  

И моментом, как профессор,  

В чем недуг определит.  

Но никто к нему не станет  

Проявлять за это злость.  

Он к себе клиентов тянет,  

Как магнит железный гвоздь.  

Заниматься нужно делом!  

Надо денежки ковать!  

Почему б красивым телом  

Девушке не торговать?  

Но я против гомосеков.  

Расстрелял бы эту мразь!  

От ромеев и от греков  

Эта мерзость началась.  

 

Он увесистый бумажник  

Достает. Так горд собой!  

– Леночка! Тебя проказник  

Приглашает в номер свой!  

– Тьфу! – Федот плюет под ноги.  

– Нет святого ничего!  

Вы живете, как в берлоге,  

Пить да жрать, да баб того!  

Я не Пушкин, не Белинский,  

Я простой мужик, и то  

Не хочу я жить по-свински!  

– Что ты вякнул, конь в пальто?  

 

Перед ним стоит верзила,  

Волосатый, словно черт.  

– Я тебя сейчас, дебила!  

 

Взял Федота и за борт.  

Ну, конечно, суматоха,  

Теплоход затормозил.  

За секунду боцман Лёха  

Шлюпку на воду спустил.  

Холодна вода морская.  

Можно сразу дуба дать.  

Бездна под тобой такая,  

Что за месяц не достать!  

Волочет его теченье,  

Выбивается из сил.  

Больше за одно мгновенье,  

Чем за годы пережил.  

«Я еще не жил почти что,  

Всё готовился лишь жить.  

Это уж жестоко слишком  

Не пожившего убить!  

Это как же? Это что же?  

Не желаю я! Боюсь!  

Как? Я буду уничтожен?  

И в ничто я превращусь?  

Как судьба раскинет масти,  

И не думал я о том.  

На земле искал я счастье,  

А в пучине смерть нашел.  

Буду я молиться много,  

Буду я любить жену,  

Лишь спасите, ради Бога!  

Помогите! Я тону! »  

Хоть недолго и купался  

Мужичок в воде морской.  

– В журналистику, – поклялся,  

– Я отныне ни ногой!  

 

В море штиль. На небе ясно.  

Чайки с криками снуют.  

Люди! Жизнь – она прекрасна!  

Но проблемы достают.  

 

– Что ж сочувствую я бедным  

Мужикам, – сказал Илья.  

– Проведу я референдум!  

Помогите мне, друзья!  

На бумажках написали:  

«Есть ли счастье или нет».  

Пассажирам их раздали,  

Попросили дать ответ.  

 

Даст ответ и самый робкий,  

Кто такой ведь не узнать.  

Вот бумажек полкоробки!  

Сели. Стали разбирать.  

Разобрали на две кучки.  

Где-то поровну они.  

– Ну, и чем твой метод лучше,  

Ты, Илья, нам объясни!  

– Он не лучше и не хуже!  

Объективный он, друзья.  

Тут подход научный нужен.  

Как попало здесь нельзя. Человек же может вредным,  

Добрым, глупым, умным слыть.  

Значит, только референдум  

Может истину открыть.  

Подвести пора итоги!  

Положенье таково:  

Счастье есть для очень многих,  

А для многих нет его.  

– Ты скажи, ученый, внятно:  

Получил ли ты ответ!  

Ничего нам непонятно.  

Есть ли счастье? Или нет?  

 

Сделав умный вид, ответил:  

– Перед вами вот ответ!  

Видно ж, счастье есть для этих,  

А для этих счастья нет.  

 

Кулаки сжимают. Видит  

Ситуацию Илья.  

«Пусть их пар немного выйдет!  

А пока исчезну я! »  

И бочком он из каюты…  

Где Илья? А он пропал!  

– Ну, политик шизанутый!  

Хорошо, что убежал!  

 

Рассмеялся Глеб:  

– Шикарно!  

Прочитайте-ка вот тут!  

Написал «Элементарно!  

Счастье, если вам дают».  

 

Вася взял бумажку с краю,  

Испустил тяжелый вздох:  

– Вот послушайте, читаю  

«Счастье – чтобы шеф подох! »  

– Хорошо, что социолог  

Наш куда-то убежал!  

Был бы век его не долог! –  

Николай друзьям сказал.  

– Бестолковые вопросы!  

Что дает такой опрос?  

А придумали опросы,  

Чтобы нас водить за нос.  

– Это что ж за незадача? –  

Задает Илья вопрос.  

– Всё на месте, словно кляча  

И никак не сдвинем воз.  

Как добраться до секрета?  

Как же счастье распознать?  

Если встретишься с ним где-то,  

Чтобы смог его узнать.  

– Счастье как куплеты в песне.  

Это ты, и он, и я.  

Счастье – это значит вместе.  

Это доля, часть твоя.  

 

– В общем, так, – сказал Василий,  

– Ноль от нашего труда.  

Вроде всех мы опросили,  

А в итоге ерунда.  

Никакого, видим, прока.  

Что же нам хвостом махать?  

Так что до Владивостока  

Будем, братцы, отдыхать.  

Ну-ка, скатерть-самобранка,  

Развернись-ка на столе!  

 

Началась гульба и пьянка  

На столе, как на земле.  

А когда у нас напьются,  

Но никто еще не спит,  

Голоса в один сольются,  

То есть песня зазвучит.  

 

РУССКАЯ ОБЩЕНАРОДНАЯ ПЕСНЯ  

 

Ох, полным-полны карманы  

Губернаторские! Ох!  

Девки, карты, рестораны!  

Много денег надо! Ох!  

 

Но зато и есть возможности  

Счет швейцарский пополнять.  

А когда возникнут сложности,  

Можно киллера нанять.  

 

По три раза за границею  

Отдыхает каждый год.  

Всякий раз с другой девицею,  

А супругу не берет.  

 

Но однажды люди черные  

Заявились в кабинет.  

И на руки его гордые  

Ох! Накинули «браслет».  

 

Провели в квартирах обыски,  

Потерявши всякий стыд.  

Он теперь не правит в области.  

За решёткой он сидит.  

 

Ох, полным-полны карманы  

Депутатские всегда.  

Девки, карты, рестораны  

И здоровая еда!  

 

И работой не загружены,  

Отдыхают круглый год.  

Ну, а деньги очень нужные  

Так и сыплются на счет.  

 

По три раза за границею  

Отдыхает депутат.  

Каждый раз с другой девицею.  

Жены дома их сидят.  

 

Но однажды обмишулился  

Депутат. Какой скандал!  

Со шпионом шел по улице, Информацию сливал.  

 

Отыскали в кабинетике  

Миллиардов двадцать пять.  

И теперь ему билетики  

Даже в баню покупать.  

 

А друзья лишили шанса  

И надежд, и помощи.  

Обещали дать гражданство,  

И не дали, сволочи!  

 

Ох, полным-полны карманы  

У Чубайса-молодца.  

Воровать она начал рано  

У приемного отца.  

 

Тот давно уже покоится,  

Став проклятием страны.  

А Чубайс не успокоится,  

Всё он тащит из казны.  

 

Хоть сменились все хозяева,  

Он к кормушке, как прилип.  

Вот такой непотопляемый  

Этот хитрый рыжий тип.  

 

Ох, полным-полны карманы  

У директора АО.  

Стал он стар. И рестораны  

С девками не для него.  

 

Хоть его недуги мучают,  

То давленье, то кольнет,  

Деньги он ни в коем случае  

Не упустит. Так-то вот!  

 

А рабочим по копеечке.  

«Нате, милые мои,  

Чтобы кушали маленечко,  

Работать бы могли! »  

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ  

СЕВЕРНАЯ НАДБАВКА  

 

Гуляют в ресторане,  

Который день уже,  

А на большом экране  

Девицы в неглиже.  

Нет никаких нарядов  

На девках, кроме бус.  

То передом, то задом  

Всё трутся о трубу.  

Серьезно молвит кто-то:  

– Ох, Господи прости!  

А тоже ведь работа –  

Весь день гузном трясти!  

 

Нетвердою походкой  

От ближнего стола,  

Где пьяная красотка  

В салатнице спала,  

К ним дяденька подходит,  

Косая сажень в нем,  

И взгляд его обводит  

Сидящих за столом.  

-  

– Мужики! – кричит детина.  

– Ваш вопрос решу вполне.  

Я счастливейший мужчина!  

Лучше всех живется мне!  

 

Мужики ему:  

– Емеля!  

Ты б еще побольше пил!  

Завтра встанешь ты с похмелья,  

Будет свет тебе не мил.  

– Нет, ребята! … Кстати, Коля,  

С детства так меня зовут.  

Я любитель алкоголя.  

Но не пьяница. Отнюдь!  

Расскажу вам без утайки  

Свой заветный я секрет.  

А потом и рассуждайте:  

Прав Никола или нет.  

В общем, при советской власти  

В стародавние года  

С юга жаркого за счастьем  

Я направился сюда.  

Там, конечно, море, пальмы,  

Полуголое бабье.  

Там, конечно, край сусальный.  

Только это не моё.  

Чача, девки, море, пляжи –  

Мне на это наплевать!  

И решил я эту лажу  

На Чукотку поменять.  

– Ну, чудак! – смеются хлопцы.  

– Рассмешил ты нынче нас.  

 

А детина стопку хлопнул  

И продолжил свой рассказ.  

– Парень я, конечно, хваткий!  

А зарплата здесь о'кэй!  

Ну, а с северной надбавкой  

Ты уж просто богатей.  

Ну, на водку там, за хату,  

На одежду, на обед…  

Но двухлетнюю зарплату  

Хватит мне на десять лет.  

Если даже выпью лишку,  

То убытку не видать.  

Ложим деньги – на сберкнижку.  

А куда ж еще девать?  

Богатею я. Лукавый  

Тут и стал сбивать с пути.  

Размечтался: дом на славу  

На югах приобрести.  

Приобресть себе машину, Мебель, дачу, лодку, сад,  

Приглядеть себе дивчину,  

Настрогать с ней пацанят.  

Ну, и чтобы им икалось,  

И родне подкинуть жмень.  

Ну, и чтоб чуть-чуть осталось,  

Так сказать, на черный день.  

Стал я от такого звона  

Выше всяких королей.  

Планы у Наполеона,  

Видно, были поскромней.  

Тут, как в лоб дубиной, братцы!  

Все вы помните тот год…  

И осталось от богатства  

Мизер… как наплакал кот.  

Ох, как жутко матерились  

В это время мужики!  

Пили, вешались, грозились  

Разорвать Москву в куски.  

В них была такая сила,  

Разорвали б мигом… Но  

На билеты им хватило  

Не в Москву, а лишь в кино.  

А во мне такая легкость,  

Словно бы в раю живу,  

Словно бы на тучу лег я  

И по небушку плыву.  

И такой я чистый, свежий.  

И спокоен, как раввин.  

Ничего меня не держит.  

Легок, словно серафим.  

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ  

МУЖИКИ О СЧАСТЬЕ  

 

– Кому живется хорошо?  

Кто в малом радости обрящет,  

Кто счастлив, если дождь прошел  

Не денежный, а настоящий.  

Кто чешет за ухом щенка.  

Глядит звереныш, не мигая…  

Кто катит на ноге сынка,  

Туда-сюда ногой махая.  

 

– Надо радоваться жизни  

Этак просто, без затей,  

Потому что ты не лишний  

Среди временных гостей.  

 

И стало грустно мужикам.  

Сидят, с бутылок глаз не сводят.  

 

Эх, Рассея, ты Рассея!  

Не понять тебя умом!  

Ты сынов своих рассея,  

Не жалеешь ни о ком.  

Кто Америки богатства  

Умножал своим трудом,  

Кто французское гражданство  

Оплатил своим умом.  

И куда ни ткнешь на глобус,  

Всюду русского найдешь…  

Заберет такая злоба –  

Еле-еле отойдешь.  

Ничего-то нам не жалко,  

Ни ума, ни красоты,  

Вроде в качестве подарка,  

Наши лучшие черты.  

Что получше – за границу!  

А чего добро таить?  

А самим бы материться,  

Водку пить да морды бить!  

Что ж мы так себя не любим,  

Всё доводим до беды?  

Что же мы Россию губим?  

Растуды твою туды!  

 

– А может, ищем мы не там?  

Счастливцы, может, рядом бродят?  

 

– Сообразил! – вскричал Василий.  

– Дотумкал всё же, ешкин кот!  

Всех лучше тот живет в России,  

Кто за границею живет.  

– Ну, и дурак! – сказал Григорий.  

– На заграницу нам плевать!  

Нам что за дело, что за морем  

У них, нерусских, благодать?  

– Ну, как нерусских-то, ребята?  

Нас, как кузнечиков в траве!  

Да в той Америке треклятой  

Нас даже больше, чем в Москве!  

Ну, что вы, мужики, как дети? Вы сами ж знаете о том:  

Без русских нет страны на свете,  

Что пол-России за бугром.  

– Да за бугром же, а не тута!  

Нам что за прок, ядрена вошь?  

Ты что-то, Васенька, напутал!  

И не по делу речь ведешь!  

– По делу, мужики! По делу!  

Такой уж наш сумбурный век!  

Будь русский черным или белым,  

Он всё же русский человек!  

– Коль русский, так живи в России!  

Вертайся, чтобы здесь пахать!  

Зачем же страны ты чужие  

Крепишь? А на свою чихать!  

За что же к ним такая жалость?  

Все эмигранты – молодцы!  

А тут в России, мол, остались  

Лишь дураки и подлецы.  

Все хороши там – хоть ты тресни!  

А тут уроды лишь живут.  

У них и руки не на месте.  

И знают только водку пьют.  

– Да ни о том вы, бляха муха!  

Все эти байки ни к чему!  

Ведь мы все русские по духу,  

По языку и по уму.  

– Я, братцы, вот о чем толкую…  

– Натолковался, Вася! Брось!  

– Ведь где найдешь страну такую,  

Где всем хреново б так жилось?  

Хоть ты богач, хоть ты бродяга,  

Хоть супермен, хоть идиот,  

А всё равно одна бодяга.  

В России счастье не живет.  

 

ГЛАВА ПЯТАЯ  

НАЗАД НА ЗАПАД  

 

Вот и порт Владивостока.  

У причалов корабли.  

Забрались-то как далёко!  

Да почти на край земли.  

Ну! Россия! На полсвета,  

Как гигант, лежит она!  

Это ж целая планета,  

А не просто так страна!  

И всего-то здесь в достатке:  

И лесов, и руд, и вод.  

От Смоленска до Камчатки  

Не один народ живет.  

Это вам не Сан-Марино,  

Что за час любой пройдет.  

Быстроходная машина  

Не объедет и за год.  

Наша славная семерка  

Покидает теплоход.  

Город вроде на задворках,  

Но любой другой заткнет.  

Климат влажный и не жаркий,  

Всё же рядом океан.  

На дорогах иномарки  

Из соседних близких стран.  

А китайцев, словно грязи!  

Тут и там они снуют.  

Не творят же безобразий?  

Ну, и пусть себе живут!  

– Вот смотрю на их я лица, -  

Говорит Федот друзьям.  

– Что мужчина, что девица,  

Улыбаются все нам.  

Словно нам они так рады,  

Словно мы для них родня.  

Но они ж не знают, гады,  

Ни тебя и ни меня.  

Вон – смотри! – шагает русский.  

Белый свет ему не мил.  

До того он грустный-грустный,  

Словно всех похоронил.  

Счастье! Что ж оно не любит  

Наш истерзанный народ?  

А китайца приголубит  

И к груди своей прижмет.  

Вон старик-китаец бродит  

Со счастливейшим лицом!  

Значит, дело-то выходит  

В нас самих, а не в другом.  

Наш дедок едва проснется  

И ворчать себе пошел!  

И чего он не коснется,  

Всё у нас не хорошо!  

 

Нам железная дорога,  

Что для немцев автобан.  

У нее достоинств много  

И всего один изъян.  

Ни морозы, ни бураны,  

Ни дожди ей не страшны.  

Если муж напился пьяный,  

Спит под боком у жены.  

Чай с лимоном, без лимона  

Принесут. Сиди и пей!  

Носят прессу. С телефона  

Слушай песни и балдей.  

Заведешь знакомых новых.  

Ну, а чтоб не заскучать,  

Можешь дам найти, готовых  

С мужиками флиртовать.  

Это ж не в автомобиле,  

То ухабы, то ГАИ  

Остановит. Если пили,  

Плачут денежки твои.  

А летать на самолете –  

Это же расход какой!  

Пьете вы или не пьете,  

Всё равно карман пустой.  

Но нельзя и без изъяна!  

Люди ж просто не поймут.  

На билеты неустанно,  

Цены круглый год растут.  

Тут ничем уж не поможешь!  

И на нет и нет суда.  

Деньги есть, их в паспорт вложишь,  

И билет подай сюда!  

 

Мужики играют в карты  

В подкидного дурака.  

Час играют, третий, пятый…  

Вася давит храпака.  

– Всё! – сказал Федот народу.  

Надоело! Не хочу!  

Лучше посмотрю природу,  

У окошка поторчу.  

 

Здесь, конечно, край красивый.  

За окном тайга плывет.  

Во! Читает. «Форт Счастливый».  

Может, счастье здесь живет?  

А чего? Пришли когда-то  

Из Рассеи мужики.  

Дичью, рыбой край богатый.  

Ставят избы у реки.  

Обнесли высоким тыном.  

И врасплох их не застать.  

По понятиям старинным  

Стали жить да поживать.  

И хлеба здесь вырастают.  

Столько заливных лугов!  

И за лето собирают  

Море ягод и грибов.  

Стали мясо есть от пуза.  

Держат птицу и коров.  

И одна у них обуза –  

Это тучи комаров.  

– Что? Сибирскою тайгою  

Всё любуешься, сынок?  

 

Обернулся. За спиною  

Старичок-боровичок.  

Волос жидкий. А росточка  

Метр с кепкой у него.  

– Красотища! Это точно!  

А просторы? Ого-го!  

Вот проснусь, бывает, утром,  

Солнце светит, я и рад.  

И росинки перламутром  

На сырой траве блестят.  

Разрывают пеньем горло  

Петухи наперебой  

И вышагивают гордо.  

Так довольные собой!  

Жизнь прожил. И стало ясно  

Мне теперь на склоне лет:  

Это всё-таки прекрасно,  

Что явился я на свет.  

А судьба меня щадила,  

Бог мне годы даровал.  

Злая пуля не убила  

И снаряд не разорвал.  

– Воевал, выходит, старый?  

– Да чуть-чуть повоевал.  

Был я маленький, поджарый,  

Вот в связисты и попал.  

А связист как неотложка.  

Ночь, буран – всем наплевать.  

Хоть обстрел или бомбежка,  

Связь немедленно подать.  

И ползешь вперед под пули,  

Тянешь провод за собой.  

А его мы протянули -  

Обмотаешь шар земной!  

Коротка жизнь у связиста.  

Утром с ним чаи гонял.  

А к обеду в поле чистом  

Или в роще закопал.  

Повезло мне. Даже слишком!  

Миновал я смерти пасть.  

Я же маленький, как мышка,  

Не могли в меня попасть.  

Вот домой я возвратился.  

Тут же дел невпроворот!  

Я немного подучился,  

Стал лечить совхозный скот.  

Поженился. Хату строю.  

Сыновья мои растут.  

Выпивал, гулял… Не скрою.  

В общем, жил, как все живут.  

Жизнь казалась очень длинной.  

Глядь, уж стар, беловолос.  

И жена моя Галина  

Перебралась на погост.  

На недельку ездил к сыну.  

Всё зовет переезжать.  

Как же брошу я Галину?  

Рядом с ней хочу лежать.  

– Ну, а если заболеешь,  

Если сил подняться нет,  

Печку даже не сумеешь  

Растопить. Замерзнешь, дед.  

– Да ко мне пацан соседский  

Забегает по утрам.  

Только я же тип советский  

И привык всё делать сам.  

 

– Вот гляжу на лес, на нивы,  

На людей, дышу, хожу.  

В общем, парень, я счастливый  

Человек, тебе скажу.  

 

За спиною голос Пети:  

– Что без толку-то стоять?  

Говорят, сейчас в буфете  

Будут пиво продавать.  

– Погоди ты с этим пивом! –  

На него шипит Федот.  

– Видишь, с дедушкой счастливым  

Разговор сейчас идет.  

– И куда ж счастливец делся? –  

Рассмеялся Петр в ответ.  

 

Повернулся, огляделся.  

Что такое? Деда нет.  

 

В ресторане каждый вечер  

Собирается толпа  

Как на новгородском вече  

Споры тут до потолка.  

Ведь идут не только кушать  

И вино посмаковать.  

Здесь тебя должны послушать,  

Твоё мнение узнать.  

На вокзале, в бане, в чуме –  

Политологи кругом.  

И свободно, словно в Думе,  

Рассуждают обо всем.  

В ресторан своё не носят.  

Должен что-то заказать.  

Мужики сидят, не просят,  

На запрет им наплевать.  

Не идти же им на паперть,  

Чтобы деньги собирать?  

Расстелили свою скатерть.  

Так-то! Можно пировать!  

И тем более не пьянка,  

Хоть и водка тоже есть…  

Подошла официантка:  

– Можно к вам мужчине сесть?  

– Пусть садится! Мы ж не крысы.  

Гостю рады мы всегда.  

 

Мужичок в очках и лысый:  

– Добрый вечер, господа!  

– Дорогой ты друг, сердечный! -  

Говорит ему Федот.  

– Извиняюсь я, конечно…  

Где ты видишь здесь господ?  

Это токарь, это слесарь,  

Эти вот пасут коров.  

Ну, а ты, видать, профессор?  

– Да! Профессор Иванов.  

 

Говорит официантке:  

– Мне салатик, бутерброд,  

Чаю, к чаю две баранки!  

 

Мужики раскрыли рот.  

– Фу ты ну ты! Что за пава?  

Ты же всё-таки мужик!  

Если будешь столько хавать,  

Ноги ты протянешь в миг!  

 

Накормить его готовы,  

Всё подряд суют друзья.  

Замахал руками.  

– Что вы?  

Мне такого есть нельзя.  

Мне тогда задаст желудок!  

Лучше уж не рисковать!  

 

Он к себе придвинул блюдо  

И салатик стал клевать.  

Все сочувственно кивают.  

Быть ученым – тяжкий труд.  

За науку выпивают  

И свой долгий спор ведут.  

А профессор съел полезный  

Ужин свой и вытер рот.  

– Извините, интересный  

Разговор у вас идет!  

– По какой же ты науке,  

Если это не секрет?  

 

Со стола убрал он руки.  

– Я литературовед.  

Жил большой поэт Некрасов.  

Вы слыхали о таком.  

Хоть он был из высших классов,  

Но роднился с мужиком.  

И в своей большой поэме…  

– Выпей-ка! И закуси!  

– … обратился к этой теме:  

Есть ли счастье на Руси.  

– Поподробней! Путь наш долог!  

Расскажи! – Федот сказал.  

 

Стал рассказывать филолог  

И руками замахал.  

– Это что ж выходит, братцы,  

Повторилось всё опять?  

Мужики должны скитаться,  

Чтобы счастье отыскать?  

– Так нашли, кого искали?  

Или снова ничего?  

– Им крестьяне рассказали  

Про парнишку одного.  

Скромный был, не из пижонов.  

За людей был с юных лет. Это Гриша Добросклонов…  

– Так счастливый он иль нет?  

– А вы сами рассудите!  

Был он добр, народ любил.  

Словно спутник на орбите,  

Недоступен злому был.  

 

Взял профессор стопку в руки.  

Мужики:  

– Так дай ответ!  

С точки зрения науки  

Был он счастлив или нет?  

Он, конечно, парень славный,  

Уважал его народ.  

Только в жизни своенравной  

Добрым как-то не везет.  

– Он себя считал счастливым.  

Песни пел, стихи писал.  

И по долам и по нивам  

Голос юноши звучал.  

А у нас куда добрейшим?  

Лучше сразу в монастырь.  

Так что ждет его в дальнейшем  

Суд, чахотка и Сибирь.  

 

И профессор так увлекся,  

Не пропустит ни одной.  

Через час совсем он спекся,  

То есть стал он никакой.  

– И куда ж его отправим,  

Если он ни «а» ни «бэ»?  

– Здесь, конечно, не оставим!  

Отведем его к себе!  

 

Вот под мышки подхватили,  

Волокут к себе домой.  

Там на полку положили  

И прикрыли простыней.  

Поутру они проснулись  

И не мил им белый свет.  

Осмотрелись, оглянулись,  

А ученого-то нет.  

И куда же он девался?  

Что же это за мура?  

Видно, ночью он поднялся,  

Стыдно стало за вчера.  

Огляделись. Где ученый?  

Здесь на полке он лежал.  

Видно, пьянкой огорченный,  

Тайно ночью убежал.  

– Значит, нет в ученых силы.  

От народа далеки.  

И выходит, что в России  

Всех сильнее мужики.  

– Нет! Позволь не согласиться! -  

Возражает Николай.  

– От науки откреститься  

И тогда нам будет край.  

Я наук не понимаю  

И учился кое-как.  

Но ученых уважаю.  

А ученый, словно маг!  

Столько наизобретали,  

Что нельзя вообразить!  

Без науки б продолжали  

В первобытном строе жить.  

– Вот, к примеру, Ломоносов! -  

В разговор Василий встрял.  

– Он же нас, великороссов  

Над всем миром приподнял.  

Сам мужицкого был рода,  

А познал науку всю.  

Да! Мужицкая порода –  

Это вам не сю-сю-сю!  

Нет! Стране нужна наука.  

Вот компьютер, например…  

 

Тут в купе вошел без стука  

Полицейский офицер.  

Каждый, словно голый в бане,  

Под рентгеном глаз его.  

Может, кто-нибудь по пьяни  

Напроказничал чего?  

Кобура вон с пистолетом  

И дубинка вон висит,  

И фуражку даже летом  

Не снимает. В ней и спит.  

Перетрусили малёхо  

И приняли скромный вид.  

– Что, наверно, очень плохо? –  

Полицейский говорит.  

– Заявленье поступило!  

(Папкой кожаной потряс).  

Что вчера у вас тут было?  

Так! Я спрашиваю вас?  

 

Вынул «демократизатор»  

(Так дубинку он назвал).  

– Так! А кто организатор?  

Пьянку организовал?  

– Ну, и что мы натворили?  

Спёрли чей-то чемодан?  

 

Отвечает он Гавриле:  

– А бесплатный ресторан?  

Посидели, погуляли,  

Поорали, твою мать!  

И копейки не отдали.  

Это как же понимать?  

– Мы же, гражданин начальник,  

Всё своё!  

– А ну давай  

Закрывай свой матюгальник!  

Слушай! Не перебивай!  

Ресторан – не богадельня!  

(Согласились с ним они).  

За всё в целом и отдельно,  

Значит, денежку гони!  

Почему я должен бегать  

По вагонам, как козел?  

Ну, и что мы будем делать?  

Составляем протокол?  

– А нельзя без протокола?  

Да зачем нам протокол?  

Ну-ка! Доставай, Никола,  

Скатерть птичкину на стол?  

 

Коля скатерть расстилает.  

Жалко, столик очень мал.  

Подкрепиться приглашает.  

Тот дар речи потерял,  

Только хлопает глазами.  

Изо рта слюна течет  

Да еще сучит ногами.  

В общем, полный идиот.  

– Что желаем из спиртного?  

Водка, виски или ром?  

Может, бренди дорогого?  

Что угодно мы могем.  

– Эта… водки бы стаканчик.  

 

Выпил водку он до дна.  

– А ты, парень, не обманщик!  

И действительно, ОНА!  

 

Он икру на хлеб намазал,  

Сверху травку положил.  

Хлопнул он стаканчик разом,  

А потом уж закусил.  

И налив стаканчик третий,  

Выпил, сала пожевал.  

– Сколько я живу на свете,  

А такого не видал!  

Где ж достали вы такую?  

 

Сала съел еще кусок.  

– Мужики! Я конфискую  

Эту скатерть, как вещдок.  

– Как же так?  

– Молчи, Гаврила!  

Лей еще, чтоб захмелел!  

 

Выпил. И в тарелку рыло  

Уронил и захрапел.  

Мужики его подняли.  

«Нализался до соплей! »  

К проводнице оттортали.  

– Принимаете гостей?  

 

Та лишь хлопает глазами  

Да молчит, открывши рот.  

– Посидел немного с нами  

И сказал, что к вам пойдет.  

 

Положили на кроватке.  

Он храпит, слюна течет.  

– Ну, теперь-то он в порядке.  

Обеспечат здесь уход.  

 

Мужикам, конечно, шутка,  

Для нее ж такая страсть.  

– Я вам что ли проститутка?  

Уберите эту мразь!  

У меня есть муж и дети.  

Я же вам не просто так!  

 

Не доходят речи эти  

До забавников никак.  

– Вы скандал не поднимайте! -  

Говорит один из них.  

– Полицейских вызывайте!  

А у нас нет прав таких.  

 

И в купе к себе вернулись.  

– Раскатал губу, козел!  

 

Сняли лишнее, разулись  

И, само собой, за стол  

Подкрепились все на славу.  

– Тоже рыльце-то в пуху.  

Любят все у нас халяву,  

И внизу, и наверху.  

Эта скатерть нам законно  

И на дело дадена.  

Что с того, что ты в погонах?  

Будь скромнее, гадина!  

 

Двери тихо приоткрылась.  

– Кто там крадется лисой?  

 

Вот в проеме появилось  

Незнакомое лицо.  

Глазки, как заплыли жиром.  

Ростом низенький, мордаст.  

И бормочет очень живо:  

– Пусть твоя мне соли даст!  

 

– Пусть твоя зайдет! –  

Смеются.  

В ботах, в шубе мужичок.  

– А раздеться? А разуться?  

Не умеешь, дурачок?  

 

Широко заулыбался.  

Как начищенный пятак,  

Сам сияет и признался:  

– Чукча, люди, не дурак.  

Чукча очень даже умный.  

– Да не стой ты там в углу.  

И чего такой ты шумный?  

Подходи! Садись к столу!  

 

Сел.  

– А звать-то как?  

– Папайка.  

– Что ты там хотел солить?  

– Твой, однако, наливай-ка!  

За знакомство будем пить.  

– Эх, была бы балалайка,  

Поплясал бы нам чучмек!  

А скажи-ка нам, Папайка,  

Ты счастливый человек?  

– Очень даже я счастливый!  

Вы понять меня должны.  

Я богатый и красивый.  

У меня есть две жены.  

Мне сказал сам губернатор:  

«Ты героем стал у нас! »  

– А скажи-ка нам, оратор!  

Едешь ты куда сейчас?  

– Наливай, товарищ, водки!  

В Кремль еду я на слёт,  

Потому что на Чукотке  

Лучший я оленевод.  

У меня оленей столько,  

Будешь целый год считать,  

Потому что надо с толком  

Их пасти и тундру знать.  

В Анадыре, чтоб все знали,  

Мой большой портрет висит.  

Во дворце мне руку жали.  

Так Папайка знаменит!  

Старшая жена нам варит,  

Убирает дом, навоз,  

Шьет, стирает и латает.  

В общем, в доме, как завхоз.  

Молодая же для плоти,  

Чтобы ночью был в поту.  

А когда я на работе,  

Спит и холит красоту.  

– Ну, а старшей, видно, больно  

Наблюдать такой расклад?  

– Нет, она вполне довольна.  

И в семье покой и лад.  

 

И еще он выпил водки.  

Видят, чукча окосел.  

И потом гость из Чукотки  

Неожиданно запел.  

 

ПЕСНЯ ЧУКЧИ  

 

Еду, еду я по тундре.  

Это всё мои края.  

Очень сильный я и мудрый,  

Потому что чукча я.  

 

Ой, олешки, вы, олешки!  

Еду я, куда хочу.  

Хоть и еду я без спешки,  

Словно птица, я лечу.  

 

В чуме ждет меня любимая.  

Не сомкнет она очей.  

Не проеду чума мимо я,  

Мимо женушки своей!  

 

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ  

ПРОИСШЕСТВИЕ В НОВОСИБИРСКЕ  

 

Вот они в Новосибирске.  

Долго поезд здесь стоит.  

Грохнул голос командирский.  

– Выходить! – Федот вопит.  

– Вы б, ребята, только пили.  

Не прельщает вас краса.  

Со столицею Сибири  

На знакомство полчаса.  

 

Вышли чинно из вагона.  

Ну, привет, Новосибирск!  

И вокзал, большой, зеленый,  

Оглядели сверху вниз.  

А Федот их просвещает.  

Как никак он книгочей.  

– Третье место занимает  

По количеству людей.  

И сибирскою столицей  

Он является.  

 

Илья  

В стороне уже с девицей  

В мини-юбке тра-ля-ля.  

– Я еще бы очень долго  

Мог рассказывать…  

– Кончай!  

Лучше поглядим немного!  

Эй, жених, не отставай!  

 

Вышли. Площадь у вокзала,  

Где автобусы стоят.  

Кваса выпили сначала,  

Во все стороны глядят.  

– Ну, и что мы тут увидим? –  

Недовольно буркнул Петр.  

– Ну, еще по кружке выпьем  

Квасу! Вот и весь осмотр!  

Это всё же не в деревне!  

И за день не обойдешь!  

Плохо, рядом нет харчевни!  

– Ладно! В поезде пожрешь!  

 

Рядом девочка играет.  

Так игра ее проста!  

Никого не замечает.  

Вся игрою занята.  

Прыг-поскок! Ну, как кузнечик!  

И смеется, и поет.  

– Вот счастливый человечек!  

Гляньте-ка! – сказал Федот.  

 

То за голубем несется,  

То начнет пинать пакет.  

А как радостно смеется,  

Словно горя в мире нет!  

Как же тут не рассмеяться,  

Счастья с ней не испытать?  

– Ну, пора по коням, братцы!  

Поезд нас не будет ждать.  

 

Мужики совсем другие  

Возвращаются назад:  

И улыбки молодые,  

И глаза огнем горят.  

И в хорошем настроенье  

Поднимаются в вагон,  

В свой зеленый, в свой купейный.  

Как родной почти что он.  

С шутками в купе заходят.  

И мгновенно тишина.  

По углам глазами водят.  

Нет вещичек! Оба-на!  

Ни одной не видно сумки.  

Чемоданов не видать…  

– Вот же гады! Недоумки!  

Им бы руки оторвать!  

 

Даже скатерть-самобранку  

Сперли. Господи, спаси!  

И теперь забудь про пьянку,  

Лапу, как медведь, соси.  

 

К проводнице.  

– Что ж вы, братцы,  

Докумекать не могли?  

Надо б одному остаться,  

А вы сразу все ушли.  

А искать их бесполезно!  

Тёртый, опытный народ!  

Ведь дорогою железной  

Промышляет всякий сброд.  

 

Мужики сидят, горюют.  

Поезд дернулся. И в путь!  

Не галдят, не озоруют.  

Не могли никак уснуть.  

Да как уснешь? В желудке  

Пустота. Хоть волком вой!  

Не слышны ни смех, ни шутки,  

Словно бы вагон пустой.  

 

Поутру они поднялись.  

Не курить, не пить, не есть.  

Нагишом еще б остались!  

Что ж теперь? Не в петлю ж лезть?  

 

– Подъезжает к Омску поезд! –  

Проводница голосит.  

 

Кто до Омска, приготовясь,  

С сумками уже стоит.  

Ну, а наши пассажиры  

Рты закрыли на замок.  

Хорошо еще хоть живы.  

Пьют бесплатный кипяток.  

И глядят на новый город,  

Что за окнами плывет.  

Вот уж поезд бестолковый!  

Как он медленно идет!  

Позавидуешь любому,  

Кто к проходу сумки прет.  

Скоро он подъедет к дому,  

Там отъестся. Отдохнет.  

Пальцы волосы лохматят.  

Сколько ж им еще катить!  

И пока домой прикатят,  

Только милостыней жить.  

– Здесь они! – раздался голос.  

Дверь открыли. В тот же миг,  

Пятерней пригладив волос,  

Заглянул в купе мужик.  

– Это ваши чемоданы?  

Сумки ваши? Что молчим?  

– Наши!  

 

Смотрят, как бараны,  

И не верится самим.  

– Мы воры! – с порога бухнул  

Мужичок и к ним подсел.  

 

И Василий даже пукнул,  

Хоть два дня уже не ел.  

А другой был долговязым.  

Не садится, а стоит  

У дверей. И левым глазом  

Он немножечко косит  

Коренастый пачку денег  

Протянул.  

– Нет! Не нужны!  

– Да чего вы, словно дети.  

За ущерб мы вам должны.  

 

На Федота все взглянули.  

Крякнул он:  

– Ну, не пойму!  

То украли, то вернули!  

Объясните, что к чему!  

 

Коренастый усмехнулся:  

– А чего тут объяснять?  

Я, конечно, лоханулся.  

Но не мог про это знать.  

В общем, взяли мы вещички…  

Без присмотра, что ж не взять?  

Ломанули до сестрички,  

Стали вещи разбирать.  

Как увидела сестрица,  

Стала громко материться:  

«На помойке, мол, нашли! »  

Майки, грязные тельняшки,  

Ароматные носки,  

Брюки грязные, рубашки…  

Ажно взвыли от тоски!  

Наклонилась тут сестрица.  

Скатерть.  

– Это подойдет!  

Пусть возьмет ее старуха!  

 

Маму так она зовет.  

Только скатерть развернула,  

Из нее дубьё летит.  

Бац! И я слетел со стула.  

И товарищ мой лежит.  

А сеструхе как досталось!  

Молотили, как бобра!  

До сих пор не оклемалась.  

Два поломанных ребра.  

– Помогай! – зову Серегу.  

 

И на скатерть я упал.  

Потихоньку, понемногу,  

Кое-как ее скатал.  

 

Вот сидим в кровоподтеках.  

Нос расквашен. Каково?  

И зачем идти далеко?  

Ясно ж: это волшебство.  

Стало всё тогда понятно.  

Мы прозрели в этот миг.  

Если не вернуть обратно,  

Будет нам тогда кердык.  

Вот такие мы разини!  

Поделом досталось нам!  

 

И пожал рукою синей  

Руки нашим мужикам.  

И вздохнув, ушли воришки…  

Скатерть сразу же на стол!  

Тут и водка, и коврижки,  

Ветчина и разносол.  

– А подай-ка мне мартини!  

– Виски с содовой сюда!  

 

Грусти больше нет в помине!  

Вот что делает еда!  

– Эх, ты скатерть-самобранка!  

До чего же ты добра!  

 

И в вагоне снова пьянка  

Затянулась до утра.  

Проводница к ним. С порога:  

– Всё! Я вызвала наряд!  

 

Заявилась к ней подмога  

И напились все подряд.  

Поутру они проснулись.  

Ох! Как головы болят!  

И за скатерть! Похмельнулись  

И довольные сидят.  

Завернули проводнице  

Ветчины. Окорочков.  

Проводница не бранится,  

Молится на мужичков.  

Прилегла. Но ей не спится.  

«Как там дома? Что едят?  

Поскорей бы возвратиться!  

Ведь голодные сидят!  

Так и быть, возьму бутылку,  

Чтобы муж доволен был.  

Он такой бывает пылкий!  

Только бы не перепил! »  

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ  

МУЖИКИ ЗА ГРАНИЦЕЙ  

 

– Что ж… поедем за границу! –  

Говорит их атаман.  

– Нужно лишь определиться  

Нам, в какую же из стран.  

– Ну, конечно, едем в Штаты!  

– Ишь губешку раскатал!  

Всё же мы не депутаты.  

А бюджет наш очень мал.  

– Ну, в Германию! Там, кстати,  

Русских тоже, словно вшей.  

– Если честно, то не хватит  

И до Латвии грошей.  

– Так поедем автостопом!  

Я слыхал от мужиков:  

Наша бабка по Европам  

Ездит так без дураков  

С сотней долларов в кармане!  

Лондон, Рим, Берлин, Париж…  

Говорит, что мани-мани  

На подарки тратит лишь.  

Там же всё у них иначе.  

Там же это целый спорт.  

Там любой водила, значит,  

Без проблем тебя возьмет.  

– Что же… дело не пустое!  

По европам, так и быть!  

Но разделимся. По двое  

Будет легче колесить.  

Через месяц соберемся  

В нашем месте за столом.  

И тогда уж разберемся:  

Есть ли счастье за бугром.  

 

Поделили честно кассу.  

Сели свой почин обмыть.  

И отправились на трассу,  

Чтоб попутки тормозить.  

Пролетают мимо зилы,  

Газы, труженик КАМАЗ.  

Наших странников водилы  

Разобрали через час.  

Кто отправился за запад,  

Кто на юг, кто на восток.  

Красота! Дороги запах,  

Скорость, ветра мощный ток,  

ДПС, мосты, тоннели,  

Речка, нива, огород,  

Горы, сумрачные ели  

И березок хоровод.  

 

Что ж, по миру надо ездить,  

Чтобы было с чем сравнить,  

Нас и их. Но только если  

Деньги есть за всё платить.  

А вот их всегда нехватка  

От зарплаты до другой.  

Мы живем весьма несладко,  

Примиренные с судьбой.  

Но на хлеб и соль хватает.  

Этим большинство живет.  

Рациону помогает  

Очень сильно огород.  

 

Эх, Рассея! Ты Рассея!  

Не понять тебя умом.  

Ты сынов своих рассея,  

Не жалеешь ни о ком.  

Кто Америки богатства  

Умножал своим трудом,  

Кто французское гражданство  

Оплатил своим умом.  

И куда ни ткнешь на глобус,  

Всюду русского найдешь…  

Заберет такая злоба –  

Еле-еле отойдешь.  

Ничего-то нам не жалко,  

Ни ума, ни красоты…  

Вроде в качестве подарка,  

Наши лучшие черты.  

Что получше – за границу!  

А чего добро таить?  

А самим бы материться,  

Водку пить да морды бить!  

Что ж мы так себя не любим?  

Всё доводим до беды?  

Что же мы Россию губим?  

Растуды твою туды!  

Власти нами помыкают.  

Что пекчись о дураках?  

И во всех нас упрекают  

За границею грехах.  

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ  

ЗАБУГОРНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ  

 

Вот и лето пролетело  

В наших северных краях.  

Как элита загорела  

На заморских островах!  

Поздравляет с летом сладким  

Бизнесмена бизнесмен.  

Секретарши, как мулатки,  

Каждая – Софи Лорен.  

Популярные артисты  

Перед ними рот дерут.  

Как акулы, журналисты  

От одних к другим снуют.  

А Россия за пределом  

Их Садового кольца  

Каждый раз, закончив дело,  

Отдыхает у крыльца.  

Доит, строит, нефть качает,  

Нянчит, гибнет в цвете лет,  

Иномарки покупает,  

Коим сорок лет в обед.  

 

Под навесом возле дома  

Собрались все мужики.  

На столе бутылки рома,  

Виски, бренди, коньяки.  

 

 

Вот один в тирольской шляпе,  

На другом английский фрак,  

Кто-то в шортах, кто-то в драпе,  

Кто-то в юбке, как дурак.  

Кто-то вроде попугая,  

Весь в цветастом… шут и шут!  

И напитки попивая,  

Разговор они ведут.  

– Да, конечно, заграница –  

Это вам не Мухосранск.  

Я, едва там очутился,  

Сразу впал, ребята, в транс.  

Ну, во-первых, чистотища,  

Как в палате для больных.  

И никто нигде не рыщет  

В баках мусорных у них.  

А потом цветы, газоны…  

Просто радуется глаз…  

Посади у нас! Гандоны  

Наши вытопчут за час.  

Ни бомжей, ни хулиганов,  

Ни потоков до колен,  

Ни «лесов» тебе, ни кранов,  

Ни потрескавшихся стен.  

И дома там, как картинки,  

Что художник рисовал.  

Целый день бродил. Ботинки  

И чуть-чуть не замарал.  

Улыбаются, смеются,  

Обнимаются, поют,  

Не плюются, не дерутся,  

Под деревьями не ссут.  

 

– Ведь смотрите, что творится….  

Был алкаш, драчун, абрек,  

Оказался за границей  

И другой стал человек.  

Здесь с завода или фермы  

Всё домой, что можно прет,  

Там законник самый первый  

И пылинки не возьмет.  

Здесь харкался, словно сволочь,  

Где приспичит, там насрет.  

За границей даже волос  

В урну бережно несет.  

– Если фантик каждый бросит,  

То Европе всей капут.  

Там земли-то с гулькин носик.  

Вот порядок и блюдут.  

 

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ  

ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР У РЕЧКИ. БОМЖ  

 

У задумчивой реки  

(Время шло к обеду)  

Под уху пьют мужики  

И ведут беседу.  

– Видно, в мире счастья нет  

Полного такого,  

Ведь от горя и от бед  

Никто не застрахован.  

– Коли так, то надо нам  

(Бродим год уж с лишком)  

Расходиться по домам  

К женам и детишкам.  

 

– Мужики!  

 

Они глядят:  

Бомж с испитой рожей.  

– Вы мне граммов пятьдесят  

Плесканите тоже!  

– Плесканем! Садись, мужик!  

Закуси ушицей!  

 

Пьет. Туда-сюда кадык  

Только шевелится.  

Не одежда, а рваньё.  

Морда, что твой ежик.  

– Что ж ты, братец, ё-моё!  

До такого дожил?  

– До такого до чего?  

– До такой вот доли?  

– Всяк по-своему живет.  

Я своей доволен.  

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ  

ВТОРОЙ ВЕЧЕР У РЕЧКИ. БАНДИТ  

 

Поздним вечером у речки  

Засиделись мужики.  

Словно шерстка у овечки,  

Волн бегущих гребешки.  

Ветерок от речки веет,  

Шелестит тальник листвой.  

Месяц светит, но не греет.  

И мерцает звездный рой.  

Разложили костерочек,  

Сверху черный котелочек,  

Заварганили ушицу.  

Ароматище какой!  

Тут слюною подавиться  

Может запросто любой.  

Под уху, само собою  

(А иначе ж – просто срам! )  

Наливают зверобою  

Помаленьку двести грамм.  

Тут же ложки в ход пустили…  

Ох, уха! Не описать!  

Котелок опустошили  

За минут, наверно, пять.  

Снова хлопнув, закусили.  

Ну, и враз заговорили.  

Кто визжит, кто этак зычно…  

Крик! Святых всех выноси.  

Разговоры, как обычно:  

Кто же счастлив на Руси?  

-  

Бах! Бах! Бах! Да что же это?  

Вскочили сразу мужики.  

Лучи прожекторного света  

Всё озарили у реки.  

 

За бандитскою разборкой  

Наблюдают из кустов.  

За листвою, как за шторкой,  

Не увидишь мужиков.  

Ну, конечно, натерпелись  

Страха дяденьки на год.  

А братва, не канителясь,  

Постреляла – и вперед!  

И к привалу потихоньку  

Мужики опять ползут.  

– Вот таких попробуй тронь-ка,  

Сразу бошку оторвут!  

– Никого ведь не боятся:  

Ни ментов и ни суда…  

Вот они-то точно, братцы,  

В нашей жизни господа.  

– Да! Свободны от закона!  

– И таким везде лафа.  

Не страшна им даже зона.  

Им и нары, как софа.  

Пьют, едят деликатесы.  

Девок шварят, как хотят.  

И модели, и принцессы  

К этим в очередь стоят.  

– Ну, бывает, постреляют.  

Не без этого. А то ж  

Просто, на фиг, заскучают  

От тоски, ядрена вошь!  

– Салабоны! Обезьяны!  

Галерея дураков!  

Что вы знаете, бакланы,  

Про житье-бытье братков?  

 

Мужики вскочили в страхе.  

Это кто же так вопит?  

В окровавленной рубахе  

У костра бандит стоит.  

Хоть рукой зажата рана,  

Через пальцы кровь бежит.  

Взглядом мутным, полупьяным  

На собрание глядит.  

– Ох ты! Пуля зацепила.  

Ты, милок, присядь к костру! -  

Говорит ему Гаврила.  

– Дай-ка рану осмотрю!  

Всё же я ветеринаром  

Был в совхозе. А народ  

Говорит совсем недаром:  

«Человек – такой же скот».  

 

На фуфайку усадили.  

Кто-то стопочку поднес.  

– Пулю вытащишь? -  

Гавриле  

Задает бандит вопрос.  

– Да тебе ж в больницу надо!  

Тормознем кого-нибудь!  

– Стой, мужик! На место падай!  

Мне туда заказан путь.  

– Это так! – сказал Гаврила.  

Почесался и вздохнул.  

– Вот со мной однажды было:  

В руку нож себе воткнул.  

Кровь фонтаном. Ну, в больницу  

Оттортал меня сосед.  

Только начал я лечиться,  

Тут как тут явился мент.  

«Что да как? Да кто свидетель?  

Видел это ли сосед? »  

Что ему б я не ответил,  

Вижу, мне доверья нет.  

Может, срок хотел мне впарить.  

Им бы лишь людей сажать.  

– Ша! Мужик! Кончай базарить!  

Будешь пулю доставать!  

– Нет! Давай-ка, парень, знаешь,  

Отвезем тебя к врачу!  

– Если пулю не достанешь,  

Всех вас, гадов, замочу.  

 

Медленно из-под рубахи  

Пистолет он достает.  

Мужики застыли в страхе.  

Ну-ка вдруг палить начнет.  

– Никакого ж инструмента  

Нет! – Гаврила прошептал.  

 

И такого аргумента  

Принимать бандит не стал.  

– Нож возьми вместо пинцета!  

Ассистенты – мужики.  

Ты давай быстрее это!  

А не то отдам коньки!  

 

Делать нечего! Засучил  

Рукава и вытер пот.  

– Если выживет, то случай  

Наш в историю войдет.  

 

Протирает ножик водкой.  

– Ты умрешь, а мне в тюрьму.  

– Начинай давай! Не фоткай! –  

Прохрипел бандит ему.  

– Знаешь, будет больно очень.  

 

А бандит бутылку взял.  

За минуту, между прочим,  

Всё в себя перекачал.  

Мужики несут таблетки.  

Он их в рот перекидал.  

Отломил кусок от ветки  

И в зубах его зажал.  

Всё! Ветврач перекрестился.  

Но молитв читать не мог,  

А иначе б помолился,  

Чтобы милостив был Бог.  

Кто-то сразу отвернулся,  

Кто-то с ними рядом встал.  

В три погибели согнулся  

Наш Гаврила. Резать стал.  

– Вот она! Кость не задета.  

Ну, а шкура заживет!  

 

Потащил.  

– Вот пуля эта!  

 

Сам чуть песни не поет.  

Тут же рану зашивает  

Черной ниткой через край.  

Щедро водкой поливает.  

– Всё, парнишка! Отдыхай!  

 

 

 

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ  

СКАЗ О САЖЕ  

– Дело, значит, тут такое:  

Счастье ищем мы, браток.  

Есть ли счастье воровское?  

Просветил бы нас чуток.  

 

Улыбнулся им бандюга.  

– Расскажу про одного  

Воровского рода друга.  

Сажа – так зовут его.  

– Это что же, негры даже  

Тоже стали воровать?  

– По фамилии он Сажин.  

Значит, Сажей надо звать.  

Да! Удачливее вора  

Никогда я не встречал.  

Делал дело ловко, скоро,  

Как картину рисовал.  

Никаких следов, зацепок  

Никогда не оставлял…  

Сам хорош собою, крепок,  

Книжки разные читал.  

Не любил вранья и звону.  

Говорил среди друзей:  

– Попадаем мы на зону  

Лишь по глупости своей.  

Всё обдумай хитро, ловко,  

Репетицию устрой.  

И улик тогда ментовка  

Не отыщет ни одной.  

 

И воры его любили  

И на дело с ним ходили.  

Знали, если с ним пойдешь,  

То к ментам не попадешь.  

Валька Сажин весь в наколках –  

Настоящий Эрмитаж.  

С детских лет, как на иголках!  

Двести с лишним только краж.  

Вся бандитская Россия  

Знает Сажу. Вся братва.  

Воровство – его стихия!  

Он умрет без воровства.  

У больших специалистов  

Он уроки с детства брал.  

Руки, как у пианистов,  

Холил и оберегал.  

Тяжелей отмычки в руки  

Под расстрелом он не брал.  

«Руки – это же не крюки!  

А мой главный капитал».  

Хоть он парень был не промах,  

Всё планировал, считал,  

Но в местах, таких знакомых,  

Хоть и редко, отдыхал.  

А виной одна причина  

(Как себя он ни ругал! ) –  

Был приметный он мужчина  

И на женщинах сгорал.  

Говорили часто Саже:  

– Откажись от этой лажи!  

Бабы – это же навоз!  

Задирать не надо хвост!  

Бахнул, трахнул и привет!  

 

Только Сажа их совет  

Пропускал мимо ушей.  

Бабник страшный! Хоть убей!  

Он любил валяться с Милкой  

На постели и с бутылкой.  

До чего же Милка – прелесть!  

До чего же хороша!  

На простор широких прерий  

Хочет вырваться душа.  

То целует, то обнимет,  

То смеется, то визжит!  

Даже мертвого подымет!  

Даже камень оживит!  

Если б не ходить на дело,  

Сажа даже не вставал,  

Мял бы, тискал это тело,  

Свою похоть ублажал.  

Подломили ювелирку.  

И никто не наследил.  

И из доли своей Милку  

Сажа перстнем одарил.  

Ладно. Милка эта – дура.  

Ну, а Сажа – не дурак?  

Он ушел, она удула  

Поздним вечером в кабак.  

Пригласила двух подружек.  

Оторвались, будь здоров!  

Был хмельным и шумным ужин.  

Подцепили мужиков.  

И к Анжелке закатились.  

Тут пошла у них игра!  

Веселились и резвились  

Пары чуть не до утра.  

… А потом они проснулись.  

Слабость, сухость, силы нет.  

Меж собой переглянулись:  

Хахалей простыл и след.  

– Эта ночка – просто что-то!  

Где же наши фраера?  

– Может быть, у них работа.  

Вот и дунули с утра.  

– Может!  

 

Хмурится Наташка.  

С пола сумочку взяла.  

– Твари! Тут была пятнашка.  

Ни айфона! Ни бабла!  

 

Тут Анжелка прыг к комоду.  

– Блин! Шкатулки нет! Беда!  

Да со мной такого сроду  

Не бывало никогда!  

 

Видят рома полбутылки.  

Хлопнули. Их развезло.  

– Да! Выходит только Милке  

Этой ночью повезло!  

– Ой! – раздался Милкин голос.  

– Утащили перстень мой!  

До чего же это подло!  

Он же очень дорогой.  

Расскажу об этом Саже,  

Он найдет их и убьет.  

 

Говорят:  

– Не думай даже!  

Он же умный! Всё поймет.  

И тебя убьет сначала,  

Чтоб другому не давала.  

 

Милка мелко задрожала.  

– Это точно! Быть беде!  

Ладно! Перстень потеряла.  

И сама не помню где.  

 

Сажа крутится, как белка,  

Днем и ночью во весь пыл,  

То кидалово, то стрелка,  

И про перстень позабыл.  

Через месяц взяли Сажу.  

Значит, Сажу зона ждет.  

«Как же я такую лажу  

Допустил? – он не поймет.  

– И зачем я перстень этот  

Милке-дуре подарил?  

Это ж самый верный метод,  

Что найдут тебя, дебил».  

Так что счастье воровское  

От тюрьмы и до тюрьмы.  

– Нет! Не нужно нам такое!  

Не такое ищем мы.  

 

С ним за ручку попрощались  

Мужики.  

– Ну, будь здоров!  

 

Повздыхали и поднялись.  

Ждет дорога мужиков.  

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ  

МОСКВА. У ПРЕЗИДЕНТА  

В зале их встречает Путин,  

Как заправский хлебосол.  

Улыбается и шутит,  

Приглашает их за стол.  

Мужики за стол садятся,  

Шевельнуть боясь перстом.  

Тут такие люди, братцы,  

Рядом с ними за столом.  

Вот напротив пухлолицый  

Сам Фрадков, премьер-министр.  

Рядом Шойгу, как синица,  

Он порывист и речист.  

Как степной орел, сурово  

Возвышается Грызлов,  

Скажет изредка он слово  

И глядит на мужиков.  

Греф, Чубайс, Лужков, Зурабов,  

Жириновский – весь синклит.  

Расфуфыренная баба  

Украшеньями блестит.  

А кремлевские лакеи,  

Словно мухи, взад-вперед.  

Мужики сидят, робея,  

Не раскроют даже рот.  

На столе такие блюда –  

И не знаешь, как их звать!  

Красота! Картина! Чудо!  

И пером не описать!  

Всем шампанского налили.  

Встал с бокалом президент.  

Сразу все, кто говорили,  

Замолчали в сей момент.  

 

Путин же удавьим взглядом  

Огляделся, сдвинул стул.  

Мужикам, что сели рядом,  

Улыбнулся и кивнул.  

– Что ж, позвольте, – начал тихо, -  

Мне за тех сказать свой тост,  

Кто хлебнул по горло лиха,  

Столько горя перенес!  

Что ж, за тех, кто землю пашет,  

Кто на стройке, у станков,  

Кто икрою хлеб не мажет!  

Вообщем, пьем за мужиков!  

 

До того сказал душевно,  

Что расплакался Федот:  

– Эх, ты, матушка-деревня!  

Всё же есть тебе почет.  

 

Завертелся Петр на стуле.  

– Что ж сидим, как дураки?  

 

И шампанское смахнули,  

Словно воду, мужики.  

И погнали тост за тостом!  

Каждый ляпнуть норовит:  

Кто узорчато, кто просто  

По-мужицки говорит.  

Все радеют и болеют  

За страну и за всех нас.  

Мужики же всё полнее  

Наливают каждый раз.  

Мол, шампанское не водка,  

С ног на землю не валит.  

Только что-то речь нечетко  

В их устах уже звучит.  

А когда Иван поднялся,  

Чтоб ответный тост сказать,  

То немного зашатался.  

Ноги ж ватные опять.  

Ведь не зря же офицеры  

Жрали раньше этот срам.  

Если пить его без меры,  

Тоже вдарит по мозгам.  

Тут Иван тихонько крякнул,  

Волю всю в кулак собрал  

И, держа напиток, брякнул,  

То есть тост такой сказал:  

– Я, товарищи, признаться,  

В говорильне не мастак.  

И прошу не обижаться,  

Если что скажу не так.  

Вообщем, тут такое дело…  

Спор возникнул среди нас,  

Вскоре ссора закипела:  

Кто счастливей всех сейчас. Ну, маленечко приняли  

И давай вопить опять.  

Кулаками помахали –  

Правду нечего скрывать.  

Помахались – и в пивнушку.  

В это время наш Федот  

Из-под кустика пичужку  

Вот такую достает.  

Птенчик крылышками бьется.  

Желторот еще и глуп.  

А Федот глядит, смеется:  

«Дам щелбан – и будет труп!  

Хоть и маленькая пташка,  

А полет ее высок.  

Человек-то как букашка.  

Птичка ж – это ангелок! »  

Тут с куста летит синица.  

И бочком. Бочком. Бочком.  

И… могу перекреститься  

Нашим русским языком  

Говорит: «Пусти младенца,  

Если есть в тебе душа!  

Если слушаешь зов сердца,  

Не погубишь малыша! »  

На нее Федот дивится  

И в ответ ей: «Э! постой!  

Получается, ты, птица,  

Вроде рыбки золотой? » «Что ты хочешь? Пива банку? Ящик водки? Говори»  

«Ты нам скатерть самобранку,  

Если можешь, подари! »  

Вообщем, скатерть-самобранку  

Подарила нам тотчас.  

В будни или же на пьянку  

Стол всегда готов у нас.  

Ну, немного погуляли  

И решили клятву дать,  

Что пойдем в любые дали,  

Чтоб счастливца отыскать.  

– Что ж нашли? – его спросили.  

– Нет еще. Но вот сейчас  

Мы, товарищи, решили,  

Что счастливец среди вас.  

– Это как же? Это кто же?  

– До чего ж ты, братец, быстр!  

Я не знаю. Но, быть может,  

Президент или министр.  

 

Путин криво улыбнулся:  

– Интересный краковяк!  

Обо мне ты заикнулся.  

Растолкуй же, что и как!  

Это в чем ты, братец, счастье  

Президентское узрел?  

В том, что первый я во власти,  

В центре самых важных дел?  

– В том числе и в этом самом.  

Знает вся тебя страна.  

И тобой гордится мама  

И детишки, и жена.  

– Президент, конечно, счастлив,  

Как какой-то идиот.  

И по будням он, и в праздник  

Тянет тяжкий воз забот.  

– Или вот возьмем, министры, -  

Греф спешит ему помочь.  

– Ведь министры как канистры,  

Не нужны, отбросят прочь.  

Вот сидишь на мягком кресле,  

А по сердцу, как наждак:  

«Что же будет завтра, если  

Что-то сделаю не так? »  

Интриганов-то хватает,  

Норовят наверх пролезть.  

Снимут, пресса поругает –  

Вот и вся министру честь.  

Нет стабильности, покою.  

От проблем трещит башка.  

Позавидуешь порою  

Работяге у станка.  

 

Мужики сидят, вздыхают.  

Снова вышло не в струю.  

А министры, знают, хают  

Жизнь несчастную свою.  

Вроде есть и власть и деньги,  

И машин по десять штук.  

За границею их дети  

Изучают курс наук.  

Президент – глава державы!  

А сомнение грызет.  

Может быть, дождется славы.  

Может, и наоборот.  

Вот, к примеру, боров Борька.  

Гад законченный вполне!  

Хуже Гитлера! А сколько  

Горя он принес стране.  

– О покойниках не надо!  

– Да другой какой народ  

Вырыл и повесил гада.  

– До чего ты злой, Федот!  

– Да! Согласен, если это  

Рядовой. Пускай злодей!  

Хоть разбойник даже, где-то  

Убивающий людей!  

Ну, а раз свалилось счастье…  

Президент ты или нет,  

Но теперь стоишь у власти,  

То за всё держи ответ!  

– Значит, счастье-то, выходит,  

Не в вершках и корешках…  

Ну, и где же оно бродит  

По земле или в морях?  

От чего зависит счастье?  

Что его к себе влечет?  

Ни богатства и ни власти  

Сильно-то не признает.  

Можно быть необычайно  

Умным. Написать тома  

Рассуждений. Но не тайна:  

Есть же горе от ума.  

– Значит, счастье-то, выходит,  

Не в вершках и корешках…  

Ну, и где же оно бродит  

По земле или в морях?  

 

После знатного приема  

Мужики идут гурьбой.  

– Интересно, что же дома?  

Как детишки? Что с женой?  

– Этак чувствую я, братцы,  

Не вернемся мы домой.  

Счастье, стало мне казаться,  

Русь обходит стороной.  

Видно сильно согрешили.  

Не загладить нам вину.  

Вот за это обделили  

Счастьем нашу сторону.  

– Эх! – Иван остановился,  

Плюнул зло, махнул рукой.  

– Хватит, братцы! Побесился!  

Возвращаюсь я домой!  

– Ну, а клятва? Обещанье?  

– Обещание – фигня!  

Надоело! До свиданья!  

Вы уж дальше без меня!  

 

Уж хотел идти к вокзалу,  

Федя хвать его рукой.  

– Ну, а если по сусалу,  

Человек наш дорогой?  

 

На отступника взирают,  

Словно волки, мужики.  

Желваками лишь играют  

И сжимают кулаки.  

Ваня топчется на месте  

Мужики-то как родня.  

– Ладно, братцы! С вами вместе!  

Вы простите уж меня!  

Сам не знаю, что со мною.  

Только вышли из дворца,  

На душе моей, не скрою,  

Словно налили свинца,  

Словно грязным сапожищем  

Потоптались изнутри.  

 

А ему:  

– Кончай, дружище!  

На! Стаканчик-то бери!  

– Что жена мне? Что мне дети?  

Проживут уж как-нибудь!  

Без товарищей на свете –  

Это же не жизнь, а жуть.  

– Выпей, Ваня!  

 

Льют другую.  

– Полегчает на душе.  

– Дайте всех вас расцелую!  

– Во! готовенький уже!  

– Ты не очень-то, Ванюха,  

Разоряйся в кураже!  

Навострил блюститель ухо  

В нашу сторону уже.  

 

Но мужик, как разойдется,  

Всё снесет, как динамит.  

Если и не подерется,  

То весь свет обматерит.  

 

– На милицию с пробором  

Я положил, так сказать!  

Им бы только, крохоборам,  

Нас, как липку, обдирать.  

 

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ  

В ПАРКЕ  

Громко музыка играет,  

Нарезает люд круги.  

На скамейке отдыхает  

Крупный парень без ноги.  

Рядом мятая газетка,  

Служит скатертью она.  

Пиво в банках, хлеб, котлетка,  

Полбутылочки вина.  

На прохожих ноль внимания,  

Будто в парке он один.  

Пьет без всякого желанья.  

Сам себе он господин.  

Шел Федот. Остановился.  

Никуда он не спешил.  

На скамейку приземлился  

И неспешно закурил.  

Выдыхая дым, косится  

На него исподтишка.  

Но спросить он не решится  

О несчастье паренька.  

Тот, как будто бы очнулся,  

Как-то пристально взглянул,  

Как-то странно улыбнулся  

И бутылку протянул.  

– Выпьешь, дядя, бормотушки?  

– Выпью! – слышит он в ответ.  

– Ни стакана и ни кружки,  

Извиняюсь, только нет.  

– Мы не гордые ребята, -  

Говорит ему Федот.  

– Кто не знатный, не богатый,  

Тот из горлышка попьет.  

 

Тут раскрыл Федот и вылил  

Содержимое в себя.  

– Извини, браток, всё выпил.  

Но могу и сбегать я!  

 

Улыбнулся кротко парень.  

– Лучше печень пожалей!  

Ну, чего сидишь, как барин?  

Пиво вон бери и пей!  

 

А Федот расправил плечи.  

– И на пиво дам добро!  

Пиво я один за вечер  

Выпью целое ведро.  

– Ну, на счет ведра ты брешишь!  

– После баньки вечерком  

Тело веником потешишь,  

Ну, а душоньку пивком!  

 

Выпив банку пива, крякнул.  

– Ты прости меня, глупца!  

Про ведро я, парень, брякнул  

Ради красного словца.  

Извини меня, конечно,  

Если только не секрет,  

Как ты ногу, друг сердечный,  

Потерял во цвете лет?  

– А какой секрет тут, дядя!  

Потому что был тупой.  

И везде я лез, не глядя.  

Я же смелый! Я герой!  

Повезло! Не оторвали,  

Слава Богу, головы.  

Уж какой бы год лежали  

Косточки среди травы!  

Ну, а ножка не смертельно.  

Можно жить, детей зачать.  

И работать можно сдельно,  

И зарплату получать.  

 

Почесал Федот в затылке,  

Плюнул в урну, закурил.  

– Вся беда для нас в бутылке.  

Кто б я был, когда б не пил!  

 

Объясняет он Федоту.  

– Мы тогда вошли в село.  

Окружили нашу роту,  

Много наших полегло.  

Ну, а я счастливый, дядя!  

Повезло так повезло!  

 

И сказал, обрубок гладя:  

– Сколько ж наших полегло!  

Так что, дядя, я не парюсь,  

Не валяю дурака.  

Деньги есть – я отоварюсь,  

Посижу, попью пивка.  

 

Вон оно у парня счастье,  

Что не взяли в плен враги,  

Что он вырвался из пасти  

Смерти, пусть и без ноги.  

Счастье часто где-то рядом,  

Ну, буквально в двух шагах…  

Только нам такое надо,  

Чтоб сверкало! При деньгах!  

Чтобы Пальма де Майорка,  

Яхта, вилла, лимузин.  

И не пиво, и не водка,  

А бордосское и джин.  

А когда вот нет такого  

Даже близко и чуть-чуть,  

Как же жаль себя родного!  

Как судьбу не проклянуть!  

Мол, такая-рассякая,  

Неудачная, с душком…  

Кто-то с дивой рассекая  

На «линкольне», я ж пешком.  

А ведь чем ты больше хочешь,  

Тем несчастнее судьба.  

Суетишься и хлопочешь,  

Жизнь твоя – одна борьбу.  

– Эхе-хе! – Федот вздыхает.  

– Вот где истина сидит.  

Вроде всякий понимает,  

А вот в жизнь не воплотит.  

Вот пойду и бухну с лёта  

Всё пытливым ходокам,  

Что, мол, счастье, то-то то-то!  

Расходитесь по домам!  

Скоро ноги до коленей  

Мы протрем, бродя везде.  

Где еще таких оленей  

Вы найдете? Да нигде!  

Дома жены, ребятишки.  

Дома ждет тебя ремонт…  

Мужики! А как мальчишки,  

Ходим-бродим взад-вперед.  

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ  

БОМЖ  

Подошли к автовокзалу.  

На автобус взяв билет,  

На скамейку чинно сели,  

Сигаретами дымя.  

Тут снует народ различный,  

Большей частью небогатый,  

Ведь богатые, известно,  

На автобусах не ездят.  

Деревенские товаров  

Разных в городе набрали.  

И пакеты, и коробки  

Громоздятся там и тут.  

Деревенским – это праздник,  

Если раз он в месяц съездит  

В город, чтоб по магазинам,  

По базару походить.  

Здесь получку всю оставят,  

За которую весь месяц  

Гнул хребтину он на ферме,  

На полях, глотая пыль.  

Тут и новенький мобильник,  

Тут и плейер, и сапожки,  

Шторы новые на окна,  

Кран для ванной, кипятильник.  

Водка есть здесь подешевле,  

 

Чем в деревне продается.  

И само собой, конфеты,  

Фрукты, курево, одежка.  

Ну, а кто-то для балбеса  

Своего купил компьютер,  

Ноутбук… Добра такого  

Нынче всюду навалили.  

Тут приспичило Федоту.  

– Ты куда?  

– Да я за угол!  

– Ну, чего ходить за угол?  

Есть здесь платный туалет.  

 

Тут Федот как вскипятится,  

Аж подпрыгнул он на месте.  

– За дерьмо своё чтоб деньги  

Отдавал еще кому-то,  

Да такого ввек не будет!  

Оборзели уж совсем!  

Может быть, за то, что дышишь,  

Тоже нас платить заставят?  

Или мы уже не люди?  

Подневольный скот какой-то?  

 

Мужики над ним смеются:  

– Да иди быстрей! Иначе  

Всё в штанах своих оставишь.  

– Эх! – Федот махнул рукою.  

И за угол. Всюду люди.  

За киоск зашел. Там девки  

С пацанами пиво пьют.  

Блин! И кустиков не видно.  

Точно, всё в штанах оставишь.  

Дальше он спешит. Но всюду  

Люди, люди, люди, люди.  

Видит за автовокзалом  

Он помойку. Ряд железных  

Черных ящиков стоит.  

Он за ящик примостился.  

И дрожа от нетерпенья,  

Расстегнул ширинку быстро.  

Наконец-то! Просто счастье!  

Тьфу ты! Видит, что туфлею  

Он одной залез в какашку.  

«Всё засрали, обормоты!  

Где ж туфлю теперь отмыть? »  

Слышит странный звук какой-то.  

Это кто ж там копошится?  

Может, крысы? Эту гадость  

Не любил Федот ужасно.  

Уж хотел бежать отсюда,  

Только тут ему навстречу  

Вылез странный мужичок,  

В грязной куртке, рваных джинсах,  

Рыхлый, красный нос картошкой.  

– Слышь, мужик!  

 

Идет к Федоту.  

– Денег дай на пирожок!  

Ничего не жрал сегодня.  

Помоги, браток! Двенадцать,  

Чай, рублей не пожалей!  

 

Ну, и запах! Нос воротит  

От него Федот. Но мелочь,  

Что нашел в своем кармане,  

Он отдал бомжу.  

– Спасибо! – бомж кивнул.  

– А на фунфырик  

Не добавишь ли, браток?  

– На фунфырик не добавлю!  

– Ну, тогда дай закурить!  

– Сигаретку дам!  

– А пару  

Сигарет еще добавишь?  

Не курил еще сегодня.  

Видишь, как опухли уши?  

 

Засмеялся бомж,  

Три зуба  

Верхних черных показав.  

– А не пробовал работать?  

Можно грузчиком на рынке.  

Там сейчас полно работы.  

Или вот перекидать  

Уголь можно. Две-три сотни  

Ты б за вечер заработал.  

– Нет, браток! Я весь болею.  

Мне совсем нельзя работать.  

– Как зовут тебя, чудило?  

– Юрик. А тебя?  

– Федотом.  

Ну, сейчас вот лето, Юрик.  

А зимой куда приткнешься?  

– А зимой у корефана одного живу.  

Когда-то  

Вместе мы топтали зону.  

– Ты сидел?  

– Да было дело.  

– А за что, коль не секрет?  

– Ни за что, братан.  

– Да все вы, говорите так.  

А всё же?  

– Ну, жену свою застукал  

С мужиком. Побил малёхо.  

А она побои сняла  

И в ментовке на меня  

Накатала заявленье.  

И пошел я по этапу.  

А когда вернулся с зоны,  

То она уже с другим.  

И ребенка строганули.  

Ни жилья, блин, ни работы.  

Вот с тех пор и стал бомжом я.  

И скажу тебе по правде  

Это очень хорошо.  

– Хорошо? Не понимаю.  

Ты хоть в зеркало гляделся.  

Человеческий же облик  

Потерял. Весь грязный, смрадный.  

Ни семьи, ни дома. Что же  

Тут хорошего нашел?  

И одна лишь перспектива:  

Или ночью ты замерзнешь,  

Или бомж такой же в драке  

Пьяной ткнет тебя ножом.  

– Ты, братан, не понимаешь.  

Счастье – это не достаток,  

Не машина, не квартира,  

Не престижная работа.  

Счастье – это, брат, свобода  

От семьи и от работы.  

Все вы связаны и крепко  

По рукам и по ногам.  

Всё какие-то проблемы,  

Зависть, страхи. В напряженье  

Каждый день. И это жизнь?  

Это ж каторга, братишка!  

Это ж хуже всякой зоны!  

А вот я живу, как птица!  

От всего я, брат, свободен.  

Никому я не обязан  

Ничего. Спешить не надо.  

Думы всякие там думать.  

Это ж счастье! Понимаешь?  

– Ну и ну! – сказал Федот.  

– Мы счастливого искали,  

Были даже за границей,  

А оно вот рядом счастье  

На помойке оказалось.  

– Это верно ты подметил.  

Далеко ходить не надо.  

Если хочешь быть счастливым,  

Будь счастливый! Вот и всё!  

Слушай, Федя! Раз такое  

Дело, может, на фунфырик  

Всё ж подбросишь? Вместе выпьем.  

 

Засмеялся Юрик глухо,  

А потом зашелся в кашле.  

– Так и быть! Держи!  

 

И сунул  

Стольник в грязную ладошку.  

И обрадованный этим,  

На склады подался бомж.  

Круглосуточно там водкой  

Казахстанской торговали.  

И на стольник две бутылки  

Можно было там купить.  

Там затарился бродяга.  

Не успел свернуть за угол,  

Как окликнули его.  

– Юрик!  

 

Он остановился.  

Тонька, местная бомжиха,  

Волоча больную ногу,  

С палкой-тросточкой плетется.  

– Чо? Затарился, бродяга?  

 

Показал ей две бутылки  

Тонька радостно смеется.  

– У меня есть пирожок.  

– Ну, идем на наше место!  

 

За перроном рос кустарник.  

Там они остановились.  

И пристроившись на травке,  

Распечатали бутылку.  

– Во! С дозатором однако!  

В прошлый раз я брал бутылку,  

Без дозатора была.  

 

Тоньке он налил стаканчик  

И себе налил стаканчик.  

– А давай споем!  

– Давай!  

– Нашу.,  

Юрик, запевай!  

 

ПЕСНЯ БОМЖЕЙ  

 

Норы есть у ежей,  

Крыша есть у лошади.  

А у нас, у бомжей,  

Никакой жилплощади.  

 

Ну, и что?  

А ничего!  

Мне по барабану!  

Где я ночью прикорну,  

Там я утром встану.  

 

Вы едите, что хотите.  

Хочется получше вам.  

То, что вы не доедите,  

Мы за вас докушаем.  

 

Ну, и что?  

А ничего!  

Мне по барабану!  

Недоеденный беляш  

Из урны я достану.  

 

Кто пешком, кто на машине  

На работу катится.  

Для себя бы лучше жили,  

Чем на других корячиться.  

 

Ну, и что?  

А ничего!  

Мне по барабану!  

Миллионы предлагай,  

Работать я не стану.  

 

Кто-то пьет лишь вечерком,  

Кто-то лишь пригубит.  

Ну, а мы тогда не пьем,  

Когда совсем в отрубе.  

 

Ну, и что?  

А ничего!  

Мне по барабану,  

Если водки навернуть  

По целому стакану!  

 

То пожар, а то беда –  

Без вещей оставили.  

А слыхали вы когда,  

Чтоб бомжа ограбили!  

 

А что?  

А ничего!  

Мне по барабану!  

Ко мне никто не пристает.  

Разве сам пристану!  

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ  

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ  

 

У окошка, сидя боком,  

Маша взгляд косит в окно.  

«Где ж ты, Вася, ясный сокол?  

Не видать тебя давно.  

По деревне не гуляешь.  

Подперев спиною дверь,  

Обо мне ты не вздыхаешь.  

Где же, Вася, ты теперь?  

Иль разлучница какая  

Замутила разум твой,  

Чтобы ты, ее лаская,  

Позабыл про дом родной? »  

Бум! От камня зазвенело  

Тут оконное стекло.  

Это что еще за дело?  

Ну, кого к ней принесло?  

За окном к стеклу прилипло  

Нелюбимое лицо.  

И Максим ей шепчет сипло:  

– Маша! Выйди на крыльцо!  

– Уходи! Уже двенадцать!  

Что под окнами ходить?  

– Не уйду!  

– Зачем стучаться?  

Чтоб всех в доме разбудить?  

 

 

Вышла Маша. А Максим  

Лезет к ней.  

– Чего ты?  

 

До чего же Маше с ним  

Общаться нет охоты.  

– Ты меня ведь не обидишь?  

Постоишь чуть-чуть со мной?  

Маша! Разве ты не видишь:  

Я к тебе же всей душой!  

 

Маша молча убирает  

Руку с талии своей.  

Усмехнувшись, отвечает:  

– Что ты липнешь, как репей!  

Ты же знаешь, раз с ним дружишь,  

Что люблю я лишь его.  

Мне никто другой не нужен,  

Кроме Васи одного.  

Не ходи ты, ради Бога,  

Под окном не стой моим!  

Ведь других девчонок много!  

Что же ты не ходишь к ним?  

 

Заскрипел Максим зубами,  

Засверкал Максим очами,  

Закурил он сигарету  

И сказал Марии так:  

– Бродит он по белу свету  

С мужиками, как дурак.  

Если б он любил тебя,  

Вился б здесь, как мошка…  

Что ж ты, молодость губя,  

Всё глядишь в окошко?  

Счастье он пошел искать,  

Здесь же ему горько.  

Как же мне его назвать?  

Дураком и только.  

Руки Машины он взял,  

Стал внезапно грубый.  

Крепко он ее обнял  

И целует в губы.  

– Я ж тебя боготворю!  

Будь со мной поласковей!  

Будешь, Машка, говорю,  

Ты моей, не Васькиной!  

 

Он ее в охапку сгреб,  

Потащил от хаты.  

– Отпусти! – визжит.  

– Да чтоб  

Сдохнул ты, проклятый!  

 

Зажимает он ей рот.  

– Ишь кричишь как звонко!  

 

И в сарайку волочет,  

Словно волк ягненка.  

Навалился, как кабан,  

Лапает повсюду.  

– Думаешь, что, как пацан,  

Цацкаться я буду!  

 

Сделал дело, встал кряхтя,  

Отряхнул солому,  

Помочился у плетня  

И пошел до дому.  

 

Утром в дом отец бежит.  

– Мать! Беда какая!  

Наша доченька висит  

На дверях сарая.  

 

 

 

 

 

 

ЭПИЛОГ  

Возле речки на полянке  

Разместился их отряд.  

И стоят на самобранке  

Яства и бутылок ряд.  

Всё, что им для чрева надо,  

Разместилось там и тут.  

Алкоголь же, как награда,  

Мужикам за тяжкий труд.  

Но не слышно разговора,  

Не смеются, не поют.  

Никакого даже спора  

Меж собою не ведут.  

– Значит так, – сказал Гаврила.  

Рожу вытер он рукой.  

– Что-то стало всё немило.  

Возвращаюсь я домой.  

Походили. Побродили,  

Только счастья не нашли.  

Сытно ели, сладко пили.  

Славно время провели.  

Хоть побейте, хоть убейте!  

Баловство одно, не труд.  

Ждут меня жена и дети,  

А, быть может, и не ждут.  

 

Мужики сидят угрюмо.  

На кого-то каждый зол.  

Не подняли даже шума,  

Что товарищ их ушел.  

– Вот и шестеро осталось.  

Убывает наша рать.  

– Ты, Иван, ошибся малость.  

Вас не шестеро, а пять.  

Это дело мне не мило.  

Сколько ж ноги можно бить!  

Вы бы что ли дали в рыло,  

Чтоб полегче уходить!  

 

Взяв рюкзак, Федот поднялся,  

Поклонился мужикам  

И за ручку попрощался.  

– Заезжайте в гости к нам!  

Я баранчика зарежу.  

Самогонка, шашлычок!  

Только вы меня, невежу…  

– Да иди уж, дурачок!  

 

И разлив по полстакана,  

Выпивают впятером.  

Понесло теперь Ивана:  

– Пусть я буду дураком!  

Видел баб я за границей,  

Кое с кем бы я не прочь!  

Но вот гадство! Всё мне снится  

Лишь Наташка, что ни ночь!  

Я и так ее и этак…  

А проснусь, нет ни хрена.  

Всё же не из малолеток  

Я, мне женщина нужна.  

Не могу я без Наташки.  

Что ни ночь, то сущий ад!  

И лицо ее, и ляжки  

Предо мной вот здесь стоят!  

Эх! – Иван вздыхает тяжко.  

 

И как вдунул вдоль реки.  

– Ну, теперь держись, Наташка! –  

Засмеялись мужики.  

Только смех у них не весел.  

Петр, самый молодой.  

– Что ты, Петя, нос повесил?  

Так и быть, иди домой.  

Машка долго ждать не будет.  

А кругом полно ребят.  

Коль она тебя забудет,  

Сам ты в этом виноват.  

– Вы простите-извините!  

С ней я только быть хочу.  

Без обиды! Отпустите!  

– Да иди ты!  

– Всё! Лечу!!  

– Мы, как троица Святая! –  

Говорит Андрей бухой.  

– А зачем мне жизнь такая?  

Тоже я пошел домой!  

 

Накатили по стакашке  

Вася с Колей. И сказал  

Вася Коле:  

– Что ж к милашке  

За другими не сбежал?  

– А милашка, – молвил Коля.  

– От меня ушла, дружок.  

Я ж любитель алкоголя  

И побить ее я мог.  

Ну, чего возьмешь с дебила?  

Только вот какой прикол:  

С той поры как отрубило,  

Стал не нужен женский пол.  

Хоть какую раскрасотку  

Мне подай – не разбудить.  

Лучше уж возьму я водку,  

Хоть и стал я меньше пить.  

А поэтому, товарищ Вася,  

Милый мой дружок,  

Ты со мной не отоваришь  

По сто грамм на посошок?  

– Что ж не выпить, если просит  

Лучший друг! Да хоть когда!  

Водка нам беду приносит  

И без водки нам беда.  

Жил у нас мужик в деревне,  

Пил безбожно каждый день.  

Весь зарос, вонючий, древний  

И трухлявый, словно пень.  

Солнышко еще не встало,  

Он уж пьяный до соплей.  

Пил подряд он, что попало,  

Даже жидкость для ногтей.  

А жена, как собачонка,  

Никакого к нему зла.  

Родилась у них девчонка,  

Да в полгода умерла.  

После этого детишек  

Бог не дал ни разу ей.  

В детдомах и так излишек  

Из таких-то вот семей.  

А сама она, как гномик.  

Вот такая! И черна.  

Ей построй собачий домик,  

В нем уместится она.  

С каждым годом суше-суше,  

Всё ж на хлебе и воде.  

Он же лодырь бьет баклуши,  

Не работает нигде.  

А она всю жизнь дояркой  

И простыла на ветру.  

То ей холодно, то жарко  

И затихнула к утру.  

Это не для слабонервных  

Видеть. Это не для них.  

Словно куколка, во-первых,  

А жила ли, во-вторых.  

Закопали. Крест воткнули.  

Пили водку и компот.  

Одним словом, помянули.  

И домой пошел народ.  

Ну, само собой, бухает  

Наш вдовец. Как не бухать?  

И из дома выползает,  

Чтобы только водку взять.  

А деревня рассуждает,  

Что запьется он в конец:  

Или «белочку» поймает,  

Или сразу же мертвец.  

Толковали, говорили,  

Мол, совсем пропащий он,  

А потом и позабыли:  

Ну, кому алкаш нужон.  

Ну, забыли и забыли…  

Через месяц там – другой  

На большом автомобиле  

Приезжает он домой.  

Сразу-то и не признали.  

Молодой такой мужик.  

На груди его медали.  

Значит, бывший фронтовик.  

Значит, был он на Кавказе,  

Под обстрелы попадал  

И, по горным тропкам лазя,  

Героизм свой показал.  

Пригляделись мы – иди ты! –  

Да ведь это наш вдовец,  

Хорошо одет, побритый,  

Молодцам всем молодец.  

С ним девица молодая,  

Всех завидней из невест,  

Раскрасавица такая!  

А одета шик и блеск!  

Поздоровался, пот вытер.  

– Уезжаю я, братва!  

А избушку, как хотите,  

Под жилье иль на дрова.  

Денег за нее не надо.  

Забирай, кому нужна!  

И простите меня, гада.  

Смерть ее – моя вина.  

 

Сел в машину. И погнали!  

Куры в стороны летят…  

На могилке побывали.  

Даже плакал, говорят.  

 

Волны трутся о песок  

И ласкают камни.  

За рекою хуторок,  

Очень даже славный.  

Смотрит Коля, смотрит Вася.  

– Не пора ль уже налить? –  

Молвил Коля.  

– Понеслася!  

– Нет! Не буду больше пить.  

– Почему?  

– Да не охота!  

– А позволь вопрос задать:  

Для чего рассказ твой? Что ты  

Этим мне хотел сказать.  

Смысл какой-то здесь заложен?  

– Вспомнил, вот и рассказал.  

А хотя закончить должен!  

Здесь же главное финал.  

Ну, прошло полгода где-то.  

И под вечер как-то раз  

Наша местная газета  

К нам заходит дед Тарас.  

Сплетник хуже всякой бабы.  

Всё он знает, что и как.  

На работу был он слабый,  

Но зато болтать мастак.  

Все он новости изложил,  

Час, наверно, проболтал.  

– А про нашего, быть может,  

Ты героя не слыхал?  

– Кто такой?  

– Вдовец, который  

Из деревни умотал.  

Кто-то слышал разговоры,  

Что того он… дуба дал.  

– Молодой еще ж мужчина.  

– Это так! И бросил пить  

День и ночь грустил, грустил.  

Плачет:  

– Я жену угробил!  

Виноват со всех сторон.  

Лучше б пил и колобродил!  

 

Так с тоски и помер он.  

– Так женился ж на молодке.  

– То сестра его была.  

Не сгорел мужик от водки,  

Совесть в гроб его ввела.  

Вот живу я и не знаю  

Для чего и почему,  

Ничего не понимаю,  

Словно погруженный в тьму.  

 

Наступает тихий вечер.  

Под мостом река течет.  

Зажигает в небе свечи  

Потихоньку звездочет.  

Замолкают в рощах птицы.  

На насестах куриц ряд.  

И накрасившись, девицы  

В деревенский клуб спешат.  

И в подойниках заносят  

В дом парное молоко.  

И комбайн пшеницу косит  

За деревней далеко.  

Отряхнув с коленей крошки,  

Встал на ноги Николай.  

– Ну! Попили водки трошки,  

А теперь, дружок, прощай!  

Походили, побродили,  

Побывали, где могли,  

Хоть и счастья не добыли,  

Опыт всё ж приобрели.  

Кругозор мой стал пошире,  

Поученей вроде стал.  

А сидел бы я в квартире,  

Ничего бы не узнал.  

– Это так! – вздохнул Василий.  

– Стал другим я с этих пор.  

Только не остался в силе  

Наш мужицкий договор.  

На кого пенять нам нужно?  

На себя или на жизнь?  

Даже вместе, даже дружно  

В счастье не разобрались.  

Может, всё это придумки:  

Никакого счастья нет?  

Вот теперь ходи и тумкай,  

В чем скрывается секрет.  

– Ой! Василий! Посмотри ты!  

Самобранка-то тю-тю!  

Значит, кончились лимиты  

И закускам и питью.  

 

Не приснилась же им пьянка!  

И в порядке голова.  

Где лежала самобранка,  

Лишь примятая трава..  

– Ах, ты, птичка-невеличка!  

Развлекла халявой нас.  

Нехорошая привычка  

Чуть у нас ни развилась.  

 

Но мужик-то понимает,  

Что трудом дается пир.  

А бесплатным-то бывает  

Только в мышеловке сыр.  

Значит, мудро поступила  

Птичка. Просто молодец!  

А иначе б развратила  

Мужиков она в конец.  

– Вот и всё! Прощай, Василий!  

Тут расходится наш путь.  

– Зря, что мы не попросили  

Счастья для себя чуть-чуть.  

Нам оно б ни помешало, -  

Вася вымолвил, кряхтя.  

– Нам же нужно очень мало.  

Ну, с мизинец бы хотя.  

 

Приобнялись, попрощались  

Два суровых мужика  

И, вздохнув, домой подались,  

Хоть и ночь была близка.  

Сколько уж дороги месят,  

Счастья ищут мужики…  

И смеется тихо месяц  

В черном зеркале реки!  

 

 

 

 

 

 

 

| 9 | 5 / 5 (голосов: 1) | 12:32 02.01.2024

Комментарии

Mamatoma4820:38 04.01.2024
Талант от Бога ! Читаю дальше , мне интересно всё же узнать : кому на Руси жить хорошо !?

Книги автора

Наказание
Автор: Kopa
Стихотворение / Юмор
О наказании детей. Нужно ли оно? По этому поводу продолжаются и не утихают дискуссии. Еще один весомый аргумент необходимости наказания.
Объем: 0.031 а.л.
14:43 04.04.2024 | 5 / 5 (голосов: 1)
Интервью
Автор: Kopa
Стихотворение / Юмор
Корреспондент берет интервью у учителей. Конечно, они жалуются на свою несчастную долю, но никто не желает бросить эту профессию.
Объем: 0.039 а.л.
12:06 04.04.2024 | оценок нет
Очень хорошо
Автор: Kopa
Стихотворение / Политика
О Ленине, Мавзолее и нашей памяти
Объем: 0 а.л.
18:20 02.01.2024 | 5 / 5 (голосов: 2)
Мировое многолюдство
Автор: Kopa
Стихотворение / Политика
О современной политике
Объем: 0.032 а.л.
17:13 02.01.2024 | 3 / 5 (голосов: 2)
Медвежий праздник
Автор: Kopa
Поэма / Приключения Религия
Медвежий праздник - национальный праздник у народов Северного Приобья
Объем: 0.266 а.л.
16:26 02.01.2024 | оценок нет
Колобок-2
Автор: Kopa
Поэма / Сказка
Сказка о Колобке на современный лад.
Объем: 1.729 а.л.
15:21 02.01.2024 | 5 / 5 (голосов: 2)
Волшебная кисточка
Автор: Kopa
Поэма / Приключения
В магазине Тимофей получает от волшебника волшебную кисточку. Теперь ему достаточно что-нибудь нарисовать, чтобы очутиться в этом месте. Так начинается его путешествие в прошлое и будущее.
Объем: 4.892 а.л.
14:36 02.01.2024 | оценок нет

Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.