Тёмные Территории. Рассвет

-Скажи, как мне поступить? – молодая женщина металась в комнате. Ее глаза горели безумным пламенем. Долгое время ее загоняли в угол и какая-то сила, уставшая терпеть унижения, готова была вырваться с минуты на минуты.  

Ее вопрос не был обращен ни к кому. Единственным собеседником было Зеркало. Холодное, безразличное ко всему Зеркало. Иногда оно отвечало пустыми или насмешливыми фразами, но большую часть времени лишь с удовольствием наблюдала за метаниями пленницы.  

Вот и сейчас женщина чувствовала на себе взгляд Зеркала, которое лишь смотрело на нее и молчало. Наверняка уже доложило своему хозяину о ее метаниях. Наверняка уже позлорадствовало. Наверняка…  

Женщина не могла усидеть на месте. Только она садилась в накрытое серебряной нитью кресло, так тут же вскакивала, словно ужаленная и ходила по комнате взад-вперед. Иногда она замирала, оглядывая комнату блуждающим безумным взглядом, беззвучно шевелила губами и снова мерила шагами комнату.  

Сама комната, небольшая, но чисто убранная, не походила на темницу в широком понимании. Здесь была удобная кровать, на которой грудой набросаны были подушки и одеяла в шелковых чехлах, подле кровати же стоял небольшой столик с гнутыми ножками, на котором размещался серебряный поднос с фруктами, вчерашним ужином и кувшин с прозрачной водой. Все столовые приборы, посуда были из тончайшего хрусталя, по которому серебром проходили причудливые серебряные узоры и вензеля, складывающиеся в фантастические изображения деревьев, птиц и животных. Тут же, на подносе, примостился маленький колокольчик. Ей стоило позвонить, и приставленная к ней служанка появлялась, чтобы поменять блюда, принести ей новую одежду или заменить белье. Но пленница не притрагивалась к колокольчику. У нее было одно желание – исчезнуть отсюда. Почти не притрагивалась она и к еде. Выбирала из изысканных блюд самое простое и ела понемногу, чтобы поддержать силы. Зато воду пила. У здешней воды было особенное свойство: она всегда оставалась прохладной и немного отдавала какими-то приятными ароматами трав, смутно знакомыми пленнице.  

Еще здесь был туалетный столик из темного дерева, на котором и располагалось Зеркало в серебряной оправе. Зеркало было почти в полный человеческий рост. Когда Зеркало говорило, по его гладкой поверхности проходила легкая рябь, и словно на мгновение появлялся туман в его отражении.  

По четырем углам комнаты расположились высокие канделябры, на каждом горело по шесть свечей. В комнате не было окон, и пленница не могла понимать уже, сколько она провела в заточении. Не могла она и замечать, как меняют свечи. Они словно вечно горели. И пламя от них было какое-то с темным отблеском.  

Если не брать во внимание отсутствие окон в комнате, то здесь вполне свободно. На полу лежал темный ковер, ступать по которому было и мягко, и приятно. Тепло, изысканные кушанья и наряды…  

Через каждые несколько часов (пленница не могла отследить), открывалась дверь, и входил воин в полном обмундировании и спрашивал, не желает ли пленница рассказать что-нибудь его хозяину. Пленница отмалчивалась. Воин уходил ни с чем. Закрывалась дверь с обратной стороны и женщина оставалась одна в метаниях.  

Она предпочла бы темницу и пытки. И, может быть, даже казнь. Тогда весть о ее страданиях дошла бы до Ордена Глубин. Тогда они были бы уверены, что она не предавала их. А сейчас…выходило так, что ее лишили даже мученического венца, поселили в такую же темницу (только в комфортную), не пытали физически и, пленница была уверена, позволили дать знать Ордену, что она живет в комнате, питается изысканно и одевается в дорогие наряды. Для нее это было хуже всего.  

Ей не оставляли никакого шанса на возвращение в прежнюю жизнь. Орден не примет ее обратно – не поверит. Благо, если не убьет. И все, что остается – либо рассказать и принять обещанную защиту, либо жить дальше пленницей…насколько это можно будет делать.  

Она металась каждый день. Она уже жалела о том, что вступила в Орден Глубин, который стремился к свержению власти могущественного некроманта Габриэля в этих землях. Не сказать, что жизнь при нем стала хуже – напротив, отступили болезни у многих поселений, собран плодородный урожай, да и сам Габриэль не зверствовал, не убивал направо и налево беззащитных людей. Его сторонники трудились на славу, стремясь принести покой и мир в земли Авьера. Но для населения Габриэль был захватчиком, с которым надо бороться. И самым решительным Орденом по борьбе с ним – был Орден Глубин.  

Пленница вдруг остановилась посреди комнаты. Из коридора донеслись шаги. Как обычно, кто-то гремел доспехами и ступал тяжело…и в этот раз был кто-то еще. Легко ступая, неизвестный приближался к двери.  

Пленница отступила подальше, инстинктивно, не осмысливая еще, что конкретно ее напугало.  

Повернулся засов и немедленно распахнулась дверь. В комнату быстрым, легким и решительным шагом вошла еще одна молодая женщина. На этот раз солдат остался в коридоре. Он с испугом поглядывал на вошедшую, и, казалось, был не очень рад тому, что приходится находиться рядом с ней.  

Заточенная не могла понять, что ее напугало в гостье. Гостья была на вид примерно ее лет и роста. Правда, по ее облачению становилось понятно, что она занимает высокое положение: черное бархатное платье в пол с длинными широкими рукавами из полупрозрачной расшитой бархатом и серебром ткани. На незнакомке также был дорожный темный плащ с капюшоном. Но больше всего поразило пленницу лицо: молодое, свежее лицо с удивительной бледностью. Большие глаза, на дне которых плясало красноватое пламя, затягивали. Сложно было определить их свет, так как при взгляде в глаза незнакомке все тонуло, кроме гипнотического красного пламени на дне. Черты ее лица были легкими, не совершенными, но очень запоминающимися. Изогнутые в кривой усмешке губы делали ее лицо еще более зловещим.  

–Добрый вечер, – гостья прошла в комнату, небрежно сняла перчатки, бросила их на столик с едой и кувшином и села в кресло. Она небрежно поправила русые волосы и пленница отметила кольцо на ее руке – черное в серебряной оправе и причудливым вензелем, словно фамильное. Отметила она и «вечер». Стало быть, сколько она здесь…  

–Садитесь, Асфер, – с убийственной в голосе вежливостью предложила гостья и взмахнула рукой. Тут же из воздуха появилось еще одно кресло, напротив кресла незнакомки.  

Асфер, отвыкшая от того, что ее зовут по имени (в Ордене все пользовались прозвищами, а в плену ее не называли по имени), как завороженная села в кресло. На миг она встретилась взглядом с улыбающейся гостьей и быстро отвела взгляд – у нее проскользнуло неприятное чувство, что ее мысли перед гостьей как на ладони.  

Гостья удовлетворенно кивнула и продолжила:  

–Меня зовут Эвелин. Я – советница Габриэля. Одна из моих обязанностей – сохранить его власть.  

Асфер подняла удивленный взгляд на Эвелин. Больше всего она ожидала криков, воплей и пыток, угроз, а не этого дружелюбного, мягкого тона…и какой-то усталости в голосе.  

–Вот скажи мне, Асфер, – Эвелин наполнила непонятно откуда взявшийся второй кубок водой из кувшина, затем наполнила и первый, пододвинула его пленнице, сделала глоток сама. – Скажи мне, Асфер, как жилось вам при власти Абигора? Он был магом великим, но каким он был правителем?  

Асфер не притронулась к кубку. Она бросила взгляд на дверь и увидела, что дверь закрыта. Когда она успела закрыться?  

–Молчишь, – Эвелин сделала еще глоток и вдруг улыбнулась, – да пей же, никто тебя не отравит. А я тебе расскажу, как жилось при Абигоре. Люди топили своих детей, как котят, потому что им нечем было их кормить.  

Асфер вздрогнула. Теперь она вся обратилась в слух.  

–Да, – подтвердила Эвелин. – До прихода Габриэля ваши земли бедствовали. Соратники Абигора грабили народ, набивали собственные карманы. Сам же он, обезумевший от власти, дни и ночи сидел в своей башне и повышал силу. Ценой крови и боли вашего народа! Ваши крестьяне ели землю, потому что всадники Абигора выжигали и вытаптывали ваши поля и огороды. Ваши люди меняли фамильные украшения на кусок хлеба. Ваши люди прятали красивых дочерей в амбаре, среди соломы. А однажды воины Абигора прознали об этом и сожгли амбар. Закрыли его и сожгли. Но и этого им показалось мало. На следующее утро всех людей согнали к амбару и заставили искать своих дочерей. Их запрещали хоронить еще трое суток…  

Асфер не осознавала, что говорит Эвелин. Ее сознание целиком и полностью было подчинено голосу советницы. Раз за разом перед ее внутренним взором вспыхивали картины одна ужаснее другой. Она видела все, о чем говорила ей Эвелин. Ее голос наполнял мир, который возникал перед внутренним взором Асфер. Внезапно она ощутила запах горящей плоти и волос. Ее затошнило, замутило. Увидела она обгорелые тела. Два десятка тел, изуродованных, неузнаваемых…  

Внезапно Асфер увидела знакомое лицо. Оно было гораздо моложе того, что видела она потом ребенком и уже постарше, но оно узнавалось. Губы Асфер шевельнулись.  

–Мама…  

Ее мать склонилась над чьим-то телом и завыла. Ее вой, нечеловеческий и жуткий вернул Асфер в реальность.  

Она не сразу поняла, что лежит на полу. Медленно поднялась, с трудом вспоминая, что произошло и где находится.  

–Что это было? – спросила пленница, залпом осушая кубок и тяжело опускаясь в кресло.  

–Воспоминание, – грустно ответила Эвелин. – Мое воспоминание. Я была там, когда воины Абигора бесчинствовали.  

–Я видела маму, – прошептала Асфер. Ее глаза наполнялись слезами. В ее ушах еще стоял вой.  

–Да, – подтвердила советница. – У тебя была сестра. Давно.  

Острая боль отозвалась в груди тоскливой иглой. Асфер тряхнуло. Она обхватила голову руками. Она, Асфер, жаждала возвращения этого чудовища! Немыслимо. Нет. Нет…  

–Понимаешь, Габриэль для вас благо, – прошептала Эвелин совсем рядом. – Население ваших земель увеличилось, исчез голод, скотина больше не болеет, торговые пути отстроены. Так почему вы противитесь этому благу?  

Асфер отняла руки от мгновенно опухшего от слез лица.  

–Я все расскажу. Все, что они…мы хотели сделать.  

Эвелин улыбнулась и милостиво кивнула.  

–Мы хотели напасть на Габриэля и его…- Асфер тяжело вздохнула, – на его свиту во время празднования ночи Великого Луала. Рассчитывали разбить его лагерь на две части во время прохода через реку. И после выхода из Церкви напасть. Мы должны были отрубить ему голову и пронести через все земли.  

–Это все? – резко спросила Эвелин.  

Асфер зарыдала. Ее трясло от всего пережитого. Она не плакала, пока находилась в плену, но Эвелин сумела затронуть в ней то, что сорвало все ее волевые силы.  

–Благодарю, – Эвелин направилась к дверям.  

–Я не знала…- Асфер всхлипывала. – Что теперь будет с мамой? Что со мной?  

Эвелин остановилась у дверей. Слегка скосила взгляд в сторону и уже изменившимся тоном, в котором не было и капли сочувствия, ответила:  

–Твоя мать получит выплату за потерю своей дочери.  

И вышла. Асфер не успела даже осознать услышанное. Несколько секунд пленница сидела, бессмысленно глядя в закрывшуюся дверь, затем вскочила и сейчас же рухнула на пол. Мягкий ковер приглушил звук падения ее тела. Асфер взглянула на столик с фруктами. Кубок Эвелин был полон воды. Прозрачной и чистой. Кубок Асфер был почти полностью пуст. На дне прозрачной жидкости копошились маленькие черные змейки.  

Пленница рухнула куда-то вниз. Ее мир выцвел. Грудь жгло огнем. Когтями она царапала плоть…  

Асфер слепла и глохла. И, в конце концов, полетела куда-то вниз. Ее потащило с невиданной силой сквозь пространство.