Дивный мир: Начало раскола

Наненсия – по истине дивная волшебная страна, для неё эльфы, драконы и колдуны не вымысел, а действительность. Её история берёт начало много веков назад. Далеко за морем в стране Всемирия однажды у царя на свет появилось двое сыновей. Старший был как все: темноволосым, с оливковым цветом кожи и с карими глазами. Но вот его брат, по необъяснимой причине, родился с белыми волосами, светлой кожей и его глаза имели красный оттенок, за это он получил презрение от родных, чего уж говорить про подданных. Младший знал, ему не стать царём в стране, по праву принадлежащей его брату, и когда он вырос, решил захватить крупный вольный остров на востоке, но шторм занес его севернее Драконового моря, открывая для его кораблей неизведанный и огромный материк. Собравшись с силам, он высадился на этих землях со своей армией и парой драконов. Последовала кровопролитная война, освоение чуждых и совершенно непокорных территорий, сложные переговоры с враждебными даже друг к другу племенами, нарушение перемирия и нежелание смиряться с новыми порядками, но когда всё пришло к своему финалу, то наненсийсы, эльфы и Люди Вилюя преклонили колени перед домом Диамандис. Король Алойз I Покоритель положил начало несокрушимой династии и познав унижения в родной стране, не желал смешивать свою кровь, он женился на своей дальней родственнице, что тоже родилась "белой", а после поженил свою дочь с одним из своих сыновей. Кровосмешение стало традицией в его роду, когда же для всех жителей Наненсии и Всемирии это являлось страшным грехом. Для потомков первого короля Наненсии примирение трёх враждующих народов ещё долгие годы оставалось практически невозможным, если же наненсийцы в землях Первого Королевства строго подчинялись, возводили города и приспосабливались к новым устоям общества, то северяне, потомки Людей Вилюя, и тем более эльфы, живущие в своих ужасно далеких землях позади исследованных оставались бесконтрольным, подвластные только своим князям и конунгам. И только спустя 185 лет, в 38 году, произошло событие изменившее историю королевства. Король Салватор IV Диамандис, единственный из прежних королей доживший до своих лет, умирая от старости велел своим сыновьям самим принять решение, кто же из них станет будущим правителем. Матерью первенца была женщина с Севера, дочь конунга, взятая в жёны королём лишь бы найти подход к её народу. Сын вырос высоким, мускулистым и светловолосым, а своим главным оружием он сделал силу, подобно истинному северянину. Второй сын рождён от эльфийки, дочери одного из приближённых к их князю дворянина, ставшая женой короля с той же целью, что и прошлая, он вырос стройным, высоким, рыжеволосым и непомерно красивым, настолько, что даже его портреты завораживали. Полукровка плохо владел булавой, копьём и двуручным мечом, но превосходно стрелял из лука и метал ножи, и как положено эльфу его оружием являлась ловкость. К несчастью и вторая жена короля не прожила долго, а когда его родная сестра овдовела, они поженились и их сын родился с белоснежными волосами и кровавыми глазами, совсем как бесспорный Диамандис этой ветви. Мальчик оказался хил и слаб, не отличался крепким здоровьем, но он сделал своим оружием ум и хитрость. Старшие братья, у коих разница в возрасте составляла всего два года часто потешались над младшим на семь и девять лет братцем, они вместе учились сражаться, охотились и развлекались с девицами, пока он отсиживался в библиотеке или в покоях придворного учёного, к слову, первого в королевстве. И вот после смерти короля, сыновья пришли в Малый чертог решать вопрос престолонаследия. Старшие братья выпив вина, любезно предложенного младшим, повздорили, а затем достали оружие и завязали бой. Но вдруг у них помутилось сознание, их начало шатать и старший полоснул среднего мечом по руке, отсекая половину ладони. А средний сумел проткнуть ему колено кинжалом, прежде чем они оба повалились на белоснежный мраморный пол. Они лежали и жадно глотали воздух, из их глаз лились слёзы, а из ран, ртов и носов кровь. И вот младший брат поднял свой бокал вина и вылил его, а затем взял карту и разорвал на три части, заговорив: "Буду с вами откровенен. Вы доселе мне не нравились и не понравитесь впредь, но мы всё ж братья, посему я дам вам шанс сохранить свои жизни, коль вы готовы пойти на мои весьма щедрые условия. Тебя, брат мой, я назначу хранителем Севера. А тебя, брат, хранителем Долины. Я же стану королём всего государства и вы будите следить, дабы народы, чья кровь течёт и в ваших жилах, подчинялись мне, сходно с вами. Коли вы с этим согласны, я дам вам противоядие. Итак, вы готовы дать ответ? "  

Они стали пытаться что-то сказать, но осознав, что не в силах, то стали кивать. Он вылил им в рты по флакону и позвал слуг, а спустя время после выздоровления они покинули родовой замок, возведённый ещё при Алойзе I на острове, в центре озера посреди земель королевства, и отправились в свои новоиспечённые владения, где отреклись от отцовского имени и положили начало собственным династиям. Спустя не одно поколений холодной вражды между их родами короля Наненсии посетило видение. В роду Диамандисов многие обладали даром ясновидения, и Тарисий был одним из них. В видении он узрел, как придут из небытия драконы и главные враги человечества с целью подчинить или же погубить королевство и весь людской род, но он так же и узрел, что их смогут победить "истинные короли". Король долгое время предавался раздумьям, что бы это могло означать и наконец решился отправиться во Всемирию, в загадочный Край Теней, окутанный легендами и тайнами. Годы он блуждал по провинциям, горам, храмам, а когда его семья и придворные решили, будто он погиб, то король всё же вернулся. С собой он привёз мага с заколдованным металлом, он приказал кузнецу выковать из этого редкого и зачарованного металла три кольца для своих потомков и потомков его братьев, дабы их, тех, в ком есть кровь Алойза, можно было отыскать в час нужды, даже сквозь века. Но кузнец не ведал, что это за металл и какого его предназначение, и выковал четыре. Три отдал Его Величеству, а последнее подарил своей дочери в качестве приданного к свадьбе. С тех пор лето сотни раз сменило зиму, а годы сменили века...  

743 год со дня благословения Старшего и покровительства Младшего  

Раннее зимнее утро, солнце застилают чёрные тучи, и всюду лежит снег. Это поселение разместилось у подножия замка. Его бревенчатые хижины с треугольными крышами сделанными из дранки, имеющими деревянные фигуры в виде животных на стыке балок. Сам городок обладал весьма небольшим размером, от чего был скорее деревней, ведь он не имел даже крепостных стен. Широкая дорога названая Великим трактом, главная дорога королевства, проходила неподалёку, от неё проложена другая, ведущая в городок и доходящая до ворот замка. На пути этой дороги лежит рынок, где люди выставляли на прилавки свои товары, ещё там расположен бордель, таверна и сиротский дом. Люди сновали туда-сюда, а маленький мальчик с грустным и уставшим видом нёсся по улице сломя голову. Никто не обращал на него внимания: дети играли в снежки; старик пытался поднять тележку, чтобы вернуть на место колесо; несколько мужчин ремонтировали обвалившуюся под тяжестью снега крышу; а женщины ходили по рынку в поисках чего подешевле. Эта зима выдалась достаточно тёплой и недолгой, вот идёт её третий и уже последний год. Лавочники распродавали овощи, привезённые на север с юга, яйца, молоко, рыбу и мясо местного скота. И вот маленький мальчик в тёплой шерстяной накидке, что ему велика, подбежал к прилавку. Мясник с жалостью взглянул в лицо мальцу, он прекрасно его знал, как и его семью. Ребёнок положил на прилавок одну чеканную серебреную монетку с изображением драконьей головы на одной стороне и короны на другой, а мясник со вздохом вручил ему маленькую корзинку с несколькими козьими рёбрами, на которых мяса считай, что не было. Мальчик взял корзину и хотел было уйти, но внезапно мясник его остановил. Он залез под прилавок в свою корзину. Овощи, что были в ней тот собирался нести домой, но протянув пару картофелин, положил их ему в корзину. Малыш благодарно улыбнулся, пообещал вернуть его корзину к вечеру, и помчался обратно. Он прибежал на самую окраину городка к небольшой хижине. Отворил деревянную дверь и вошёл внутрь, там было темно и прохладно, в воздухе пахло затхлостью. Ставни распахнулись, ветер затушил свечи и огонь в очаге. Мальчик положил корзину, кинулся закрывать ставни и разжигать огонь заново. Огонёк только начал показываться, как он услышал сильный лихорадочный кашель из тёмного угла помещения.  

– Кристер... кхе... кхе... – позвал отец мальчика, лежавший в кровати, закутанный в две овечьи шкуры.  

– Я тут, пап, всё хорошо... – залепетал мальчик, припадая к кровати. – Я вот-вот разведу огонь и всё будет хорошо. Тут снова будет тепло.  

Мертвецки бледный мужчина с нестриженой грязно блондинистой бородой и краснотой вокруг голубых глаз, пытаясь сдержать очередной приступ кашля, обратил внимание на корзину.  

– Что ты... кхе... принёс?  

– Козьи рёбра и картошку, кою одолжил Бьёрк. Я приготовлю суп. Горящий суп и тебе станет лучше, я обещаю.  

– Ты молодец... кхе... кхе... Только вот мне с каждым днём всё хуже и хуже... кхе... Я не переживу эту зиму. Кхе... кхе... кхе...  

– Не говори так. Не надо, – проговорил мальчик, его взгляд вновь застили слезы. Не должны восьмилетние дети сиротами оставаться. Мужчина вдруг снял со своего безымянного пальца старинное кольцо и протянул его сыну.  

– Возьми его. Оно годами принадлежало нашей семье, теперь оно твое... кхе... кхе... Единственное сокровище бедного каменщика. Кхе... кхе... Не потеряй его, слышишь? И не смей продавать, коль даже настанут самые тяжёлые времена.  

– Да, папа... – Кристер взял кольцо в свои маленькие ручки и со слезами на глазах стал его рассматривать, он сотни раз видел его на пальце отца, но никогда прежде не держал в руках. Оно было медного оттенка с золотым и лазурным отливом, сохранившее наилучшее состояние в руках лавочников, вольников, воров, фермеров, солдат, мародеров и бродяг сквозь десятки лет. Да что там сотни.  

750 год. Наненсия. Север  

Северные земли – это самый большой, холодный и даже по сей день непокорный край королевства. Народ, населяющий его произошёл от Людей Вилюя, название было дано им от имени одного из тамошних ярлов, чей клан населял территорию вдоль реки, получившей со временем тоже название, когда людей этих земель стали звать просто северянами. Северяне отличаются своими варварскими нравами, забытой религией, традициями и развлечениями, манерами или их полным отсутствием, и внешним видом от других жителей страны. Когда Готтфрид Диамандис, старший из сыновей Салватора IV Диамандиса, отрёкся от своей фамилии, он основал собственный род и его потомки принялись носить фамилию Готтфрид. Родовым гнездом Готтфридов стал замок Зимняя Держава, по сей день являющимся сердцем северных земель. Возведён он на западной окраине Медвежьего леса, границы которого простираются до Кривого кряжа на севере, болот у реки Вилюй на юге и до берега Дрикниского моря на востоке, во владениях Хофферсонов, верных вассалов; Стоит он на тундровых холмах и его территория занимает несколько десятков акров, стены имеют высоту в тридцать ярдов и сложены из тёмного гранита. В замке есть только двое врат Студёные на севере и Растаявшие на юге. Растаявшие ведут во внутренний двор, где расположены проходы на псарню, конюшню, кузницу и в погреба. Напротив этих врат возведены две каменные лестницы на замковое крыльцо, в стене с восточной стороны расположен проход в обнесённый стеной хвойный лес, но не простой, а служащий местом поклонения. Северяне в отличие от остальных жителей королевства поклоняются множеству богов, имеющим свои имена, но прозванных Забытыми Богами, так как везде кроме Севера их заменили другие. На крепостных стенах имеется деревянные помосты для быстрого перемещения между восьмиугольными караульными вышками замка, расположенными по углам, они используются как казармы и арсенал. Сам замок имеет пять башен, в самой большой и высокой живут Готтфриды. В следующей находится библиотека, с покоями придворного учёного и целителя, а под самой крышей размещены клетки с почтовыми воронам, ведь голуби, коих предпочитают на юге не выносят холод. Третья башня используется в качестве темницы. Четвёртая и пятая возвышаются над Большим чертогом.  

Сейчас лето, совсем нет ветра, и для северян достаточно тепло. Этим утром, как и во многие другие, все в замке заняты своими повседневными делами. Во дворике проходила тренировка по метанию снарядов верёвочной копьеметалкой, а тем временем в башне учёного старшая дочь, Анника, дева тринадцати лет сидела на тахте и вышивала, сам учёный сидел за столом с младшей двенадцатилетней Элией и проводил урок. Анника была худощавой, на симпатичном лице с румяными щеками и узким подбородком у неё аккуратный нос и нежно-розовые широкие губы; её длинные волосы цвета золота заплетены в две простенькие косы, а с большими небесно-голубыми глазами под закруглёнными бровями сочеталось её любимое нежно-голубое льняное платье с длинными рукавами, подшитое под её фигуру. Элия же росла низкорослой, курносой с маленькими пухлыми губами на круглом лице с прямыми вечно нахмуренными бровями; у неё грязноватые и растрёпанные каштановые волосы немного ниже плеч, с завязанными в лохматый пучок из косы верхними прядями, когда некоторые из нижних заплетены в тонкие косички; она своими зелёными, как мох глазами не хотела смотреть в книги и на карты, а всё норовила выглянуть в открытое окно, из которого доносились звуки со двора; да и одета она не как дочь лорда, носила мужские штаны и сапоги, а верх был отрезанным по пояс поношенным коричневым платьем, подпоясанным тесёмкой, плотно обмотанной вокруг живота. Её одежда и сложная причёска из кос показывали, что девочка причисляет себя к воинам, это подтверждали руки в синяках и обломки ногтей, забитые грязью.  

– Элия... Элия! – учёный пожилой, седеющий, низкого роста человек в серой шерстяной мантии стал звать её, чтобы она отвернулась от окна.  

– А?  

Он вздохнув, ткнул кривоватым пальцем в карту, указывая на восток материка.  

– Восточные земли, город Рассветный Причал... эм...  

– Лорд Мартин Имбер, вассал Аксельродов. Герб: Серебряный мартлет на тёмно-пурпурном. Девиз: Приносим рассвет, – услышав молчание сестры, встряла Анника.  

– Я и без тебя это знаю!  

– Коль так, чего же ты молчишь? – Анника говорила спокойно, учтиво, не повышая тон, не сравни с сестрой, что вечно кричала.  

– Девочки!  

– Простите, учёный Гэвин, – мгновенно произнесла девушка, обращая глаза к вышивке. Элия стыдливо, вторила за ней, получив удовлетворённый кивок учителя.  

– Так, Элия, – учёный снова ткнул пальцем в карту, теперь на самый её запад.  

– Долина. Князь Эламон Эролит, замок... эм... Тантагель. Герб: синий эльф, стреляющий из лука на фоне луны. Девиз... высокие и гордые?..  

– Благородные, – поправила Анника, запустив иголку в ткань.  

– Я знаю!  

– Дальше, – старик снова ткнул в карту, на лес чуть выше гор.  

– Херси, вассалы Эролитов. Герб: голова белого единорога на ночном поле... А единороги существуют?  

– Да, Элия, но они обитают только в Долине эльфов.  

– После Эльфийской войны все сказочные твари обязаны жить исключительно в Долине, – ответила Анника.  

– А почему ты тогда здесь? Ведь ты самая настоящая сказочная тварь, – процедила Элия. Девушка отвлеклась от вышивания и разинув рот в удивлении, обернулась на неё, а та принялась ухмыляться.  

– Знай своё место, бастард! – проговорила Анника, самая не ведая как это у неё сорвалось с уст и бросив всё, выбежала из горницы. Она разозлилась на сестру, но ей тут же стало совестно, ведь она раньше никогда не напоминала Элии об её происхождении, тем более в столь грубой форме. "Леди так себя не ведут", – напомнила себе Анника, спускаясь по винтовой лестнице башни, но не решаясь вернуться и извиниться. В горнице повисла давящая тишина, её нарушали только доносящиеся звуки со двора.  

– Думаю, на сегодня хватит. Ступай, – сообщил учёный, закрывая перед девочкой книгу и принявшись сворачивать карту.  

Во дворике тем временем прибывало множество людей, слуги носили сено для лошадей, таскали мешки в закрома, подметали мусор, а стражники несли свой пост. У одной из арсенальных башен находилась площадка для тренировок, там размещены стойки с тупыми ржавыми мечами, круглые деревянные шиты и мишени для стрельбы. Старший сын лорда Готтфрида, Ролан, юноша шестнадцати лет, учил младшего девятилетнего Эйрика метанию копий верёвочной копьеметалкой. Ролан копия отца: высокий, поджарый парень, с каштановыми кудрями и голубыми глазами; у него прямой нос и широкая челюсть, на которой волосы уже начали расти; он одет в узкие штаны, высокие сапоги из качественно выделанной кожи, подбитые мехом, и шерстяное котарди, а поверх него дублет из варёной кожи. Он стоял с братом, скрестив руки на груди. Рядом с ними расселся на бочке, вырезая ножом фигурку из деревяшки Феликс Резерфорд, пятнадцатилетний воспитанник Готтфридов, сын их вассала. Эйрик симпатичный, светловолосый, с большими голубыми глазами мальчик, похожий на мать, как две капли воды; одетый в светлую котту, бриджи и башмаки. Он держал в руках небольшую палку с упором с одного конца и рукояткой на другом, куда было помещено маленькие копьё с оперением, что он держал указательным и средним пальцами за середину. Глубоко вдыхая и медленно выдыхая, он прицелился, и разжав пальцы, выкинул руку вперёд. Дротик молниеносно улетел за крепостную стену. Ребята не сдержались и расхохотались.  

– Напомнить, как вы стреляли в его возрасте? – раздался с помоста голос лорда Эдмунда Готтфрида, известного как Бесстрашный Медведь. Ролан смиренно поджал губы, тут же выпрямился, словно опять услышал его ледяное: "Не горбись". А Феликс, перестав, смеяться, пристыжено почесал затылок. Сам лорд высокий и мускулистый мужчина тридцати пяти лет, с хмурыми серыми глазами под густыми бровями, на лице с широкой челюстью у него росла тёмная борода, а верхние пряди волос на голове заплетены в косу на затылке, он выглядел очень благородно в огромном плаще с тёмным мехом на плечах, который держали кольцевидные фибулы из излюбленного металла севера – бронзы. Эдмунда, смотрящего на своих детей, переполняло чувство гордости, это ощущалось и в голосе. – Держи локоть чуть ниже, сынок.  

Послушав совет, Эйрик снова вложил копьё, удержав его пальцами и только было хотел метнуть, как вдруг чуть выше его макушки пронеслось другоё, попавшее точно в цель. Он, Роланд и Феликс резко обернулись назад и заметили малышку Элию, стоявшую под сваями помоста. Она улыбаясь, развела руки в стороны и исполнила ужасный реверанс. Эйрик бросил оружие и погнался за ней, Элия рассмеялась и выбросив из рук копьеметалку, кинулась убегать.  

– Вепря она убила реверансем, а не стрелой! – крикнул кто-то из ребят, вызвав смех лорда-отца и многих других во дворе, а ведь казалось бы, к норову этой девчонки за столько лет можно было и привыкнуть.  

– Милорд, – к Эдмунду подошёл сир Бенджамин Моррисон, оружейных дел мастер, значительно его старше, немного полнее и волосы рыцаря уже тронуты сединой. – Прискакал гонец. На деревню напали, теперь в землях Фальк.  

– Слишком далеко от границы, – подметил сердито лорд Готтфрид, подняв руки с ограды.  

– Это разбойники с юга.  

– Столь далеко на севере? Разбойников бы не пропустил через реку лорд Переправы, – сир Бенджамин замотал головой, не ведая, чем оспорить. Лорд тяжело вздохнул. – Вели Йохану подготовить коней. И ребят созови, пора бы и им выйти на поле рати.  

2  

Спустя несколько часов отряд лорда вернулся в подворье замка. Всадники спешились с коней и повели их в конюшню. Сир Бенджамин взял поводья своего коня и коня Ролана, поведя их в стойло. Юноша до сих пор видел перед взором сожжённую деревню с плачущими женщинами и детьми, этот день он запомнит на долгие годы, ведь поклялся себе, как будущий лорд, не допустить подобного впредь. И только к его отцу подбежал конюший Йохан Лёкен. Готтфрид отдав поводья молодому парню, направился к замку, но вдруг из конюшни ему на встречу выехала Элия, верхом на двухгодовалом белом жеребце-тяжеловозе.  

– Эй-эй-эй, – прикрикнув, лорд вскинул руки, останавливая коня. – Куда это вы, юная леди?  

– На прогулку. Проедусь немного.  

– Одна? Пускай с тобой по меньшей мере поедут Ролан и Феликс.  

– Мне не к чему няньки! – бросила Элия, хлестнув поводьями и ударив пятками сапог коня, поскакала через Растаявшие врата. Эдмунд выругался, вскинув руки:  

– Вот холера!  

– Милорд, – обратился учёный, выйдя к лорду.  

– Учёный Гэвин, – мужчина кивнул ему, выказывая уважение. – Ваша помощь излишня, мы прибыли поздно, к уже тлеющей деревне.  

– Хвала Кэре, что пожелала уберечь наших бойцов, но я хотел потолковать с вами о другом. Сегодня на уроке Элия назвала Аннику "сказочной тварью", а она ей, дескать: "Знай своё место, бастард".  

– Я обязательно потолкую с ними. С обеими, – сказав это, Эдмунд направился вперёд, помассировав вспотевшую шею, а старик пошёл следом. – Да, Элия прям-таки, брыкливая кобыла... Только вчера её отчитывали за грубость с монахиней Керисой.  

– Она строптивая, хоть и дюже юная, милорд.  

– В ней много севера, – проронил лорд и взглянул в ту сторону, куда умчалась его дочь. Он с доброй печалью улыбнулся, припомнив, что так же поговаривали и про его старшего брата. Логмэр в этом году семнадцать лет как пал в битве вместе с отцом, после чего лордом стал Эдмунд, которого к этому не готовили, которому пришлось нести бремя власти в одиночку. От раздумий его отвлёк возглас:  

– Эдмунд! – с помоста над ними позвала мужа его леди-жена. – Дэлия, возьми Исгерд.  

Женщина вручила маленькую золотистоволосую шестилетнюю девочку седой старушке, и осторожно принялась спускаться, приподнимая подол платья. Женевра Саверьен красивая и высокая, тридцатипятилетняя женщина; она весьма худая, несмотря на то, что мать четверых детей; у неё небесные глаза, золотистые длинные волосы обвязанные лентой почти по всей длине, а на ней надето тёмно-зелёное блио, подол которого волочился по грязи, но некогда непривычная к этому леди теперь не замечала подобной мелочи; из украшений она носила кожаный головной обруч заметный только на лбу, ведь его остальная часть терялась среди волос, а её шея обвешана тремя бусами разной длины.  

– Миледи, – учёный поклонился, после чего удалился, перебирая подолом серой мантии младшего деятеля науки.  

– Любовь моя, – произнес лорд и поцеловал жену в холодную щеку.  

– Мне хотелось с тобой поговорить, – сообщила она и они тут же направились в сторону леса.  

– Я представляю о чём... Элия оскорбила Ани, назвав её тварью, а та оскорбила её, назвав бастардом. Это не трагично, я потолкую с ними, разъясню им, что сестрам не предстало...  

Эдмунд знал как Женевра относиться к Элии и её выходкам, поэтому ему хотелось для всеобщего блага решить это недоразумение самому, но он не успел.  

– Я уже поговорила с ними, – перебив его, заявила Женевра, остановившись под аркой, перед входом в священную для семьи рощу. "Вот, от чего Элия столь спешно сорвалась на прогулку", – подумал Эдмунд, сдержа ухмылку.  

– Но, Эд, Ани, ведь не оскорбляла её, – напомнила женщина и быстро отмахнулась. – Но я не об этом.  

– Ты уже двенадцать лет так говоришь.  

– Эд, я изволю спросить, ты думал о её будущем?  

– Разумеется. Я размышляю о судьбе всех моих детей в равной степени.  

– Анника пойдёт замуж за рыцаря или лорда, как и Исгерд. Ролан станет лордом Зимней Державы, Эйрик может сам выбрать стать ему рыцарем, мореплавателем, пойти в Коллегию учёных иль в монаха, коль он всё же изберёт моих богов, а может и он станет лордом, женившись на наследнице... А Элия? Никто из знатных лордов не захочет женить своего сына на бастарде, неважно кто её отец или мать. Она всё же Сноу.  

Эдмунд снова услышав фамилию, означающую Снег, что дают детям в северных землях, лишённым права носить родовое имя отца, печально проговорил:  

– Знаю.  

– Может, кто из небогатого дома согласится её взять для одного из младших, нерадивых отпрысков, но нужно прекратить её занятия... "танцами".  

– А что тут дурного? Она обучается...  

– Эд, я не столь глупа. Мне известно, что она с десяти лет вместо танцев учится сражаться и скакать на лошадях, ты потому и отдал ей своего коня...  

– С восьми.  

– Ты начал обучать эту девицу раньше, чем нашего Эйрика?! – возмутилась Женевра, отстранившись от мужа. Тот кротко улыбнулся.  

– Лучше пусть учится, ежели калечится.  

Выдохнув, и вскинув руки, Женевра вернулась к разговору:  

– Как бы там ни было, это нужно прекратить. Пока она дитя, но ещё год иль два и она расцветёт, посему должна, хотя бы быть послушливой и вести себя подобно леди, дабы иметь малейшую надежду на то, что её ещё могут взять в жёны.  

– Да, но Элии это придётся не по духу... – проронил Эдмунд, ринувшись дальше, Женевра взяв его под руку, последовала за ним, даже при том, что это место она больше всего в замке не выносила, ибо чувствовала себя здесь чужой, ведь она не северянка в отличие от своей матери.  

– Знаешь, я застала её вчера после ужина за интересным чтивом... "История вероломных убийств".  

Лорд Готтфрид громко рассмеялся.  

– Орки...  

– А в её опочивальне есть ещё: "Вервольфы за Стеной", "Великий муж Стражей Чёрного Сокола", "Как рыцарь стал разбойником, а затем Чёрным Соколом", "Песнь Юного Дракона", "Хроника Великого Покорения" и "Самый юный лорд-командующий".  

– Надо же. Сразу видно чем забита её головушка.  

– Итак? Ты что-то будешь с ней делать? Она не может вечно находится здесь.  

– Женевра, она...  

– Милорд, миледи! – прервав Эдмунда, раздался возглас подбежавшего к ним главного псаря, высокого, длинноволосого и светловолосого мужчины без бороды, весьма пухлого телосложения. К нему обратился лорд:  

– Да, Гуннар.  

Мужчина, запыхавшись, протёр лоб рукой в кожаной перчатке, объявив:  

– Медведица померла.  

3  

Элия верхом на белоснежном тяжеловозе по кличке Мороз проскакала через полупустое поселение, и свернув с дороги, помчалась прямо по лугу. Прибыв к окраине Медвежьего леса, она спешилась. На холмистой прогалине разбросаны большие камни и на одном из них расселся, поджав одно колено и опустив на него локоть четырнадцатилетний юноша. Он среднего роста, худой, но с довольно крепкими руками; с чуть более тёплым оттенком кожи для северянина, с чёрными густыми волосами, разбросанными в разные стороны, карими едва не чёрными добрыми глазами, с прямоугольным лицом, высоким прямым носом и кривоватыми зубами; одетый в заплатанные штаны, бледно-зелёную тунику с тряпичным поясом и башмаки, сваленные из шерсти. Похожее носят многие простолюдины этих краёв.  

– Вы задержались, миледи, – шутливо подметил парень и поднялся с камня.  

– Прости, Кристер, – попросила подавленным голосом Элия, принявшись привязывать поводья к маленькому деревцу. Кристер сумел уловить неладное, обратившись:  

– Поди стряслось чего?  

– На уроке после завтрака я поругалась с Анникой, а потом леди Женевра... Не суть важно, ну так начнём?  

– Конечно, вот я принёс палки от сломанных вил, они крепкие.  

– Надо как-нить притащить тренировочных мечей.  

– Притащи, – бросил парень и кинул ей одну из палок. Элия вставая в позицию, одной рукой её поймала и сразу же перекрутила, направив вниз, отведя в сторону от себя. Кристер нешибко уверено держа одной рукой палку, встал перед ней.  

– Я сколько раз говорила? Ты ставишь ноги слишком близко.  

– Это у нас двуручные мечи? – спросил он и исправил положение ног.  

– Нет. Итак, нападай.  

Кристер замахнулся на неё палкой, но Элия тут же блокировала удар и контратаковала. Он сумел отбить его, но она тут же пнула его в колено, и когда Кристер отвлёкся, девочка оказавшись за его спиной, приставила палку к его горлу.  

– Что-то на сей раз ты быстро проиграл... – усмехнулась она, изображая огорчение. Кристер широко улыбаясь, запрокинул назад голову, смотря ей в глаза.  

– Не ожидал, что ты начнёшь использовать нечестные приёмы. Этому благородных рыцарей не учат.  

– А я не благородный рыцарь и ты тоже, – подметила Элия, вспоминая урок отца. – "Когда на кону твоя жизнь, даже король готов проститься с честью". Ещё раз?  

И вот они снова стали биться. Наносили удары, парировали, контратаковали, иногда Элия вставляла комментарии и давала короткие советы, усвоенные ею от отца и сира Бенджамина Моррисона. И вот Кристер решился нанести очередной удар, но Элия пригнулась и тут же палкой поддела его за ноги, а тот упал.  

– Хитро, – заметил парень и сел на траву.  

– Да, но чтобы такое проворачивать, нужно быть быстрым и ловким, в тяжелых доспехах и с большим телом такое не выполнишь. А ты что, уже вымотался?  

Девочка и сама присела на траву, с ухмылкой заглядывая в его лицо.  

– Нет! – крикнул Кристер и повалил её. Они катались по траве и Элия пыталась его побить, но Кристер только смеялся, а её это злило. В один момент он сел прямо на неё, придавливая тонкие запястья к вечномёрзлой земле.  

– Кажись, теперя победил я?  

– Не дождёшься! – бросив это, Элия откинула Кристера ногами от себя назад. Он упал на спину, и его голова оказалась совсем рядом с её головой.  

– Не знал, что ты так сможешь... ух-ты... – глубоко дыша, удивился он и перелег чуть левее и выше, чтобы оказаться лицом к лицу с подругой.  

– Ты многого не знаешь.  

– Не спорю.  

Улыбнувшись, проронила Элия, ещё не переведя дыхание:  

– Какие красивые...  

– Кто? – спросил он, посмотрев на неё, уставившись в её зелёные как ветви елей глаза, на бледную кожу и губы, на запутанные, полные травы волосы.  

– Да, они красивые, – подтвердил Кристер, глянув на тусклое, хоть и летнее небо. "Ты красивая, а не эти дурацкие облака", – заявил в своей голове юноша, но вместо этого с его уст сорвалось другое. – Мне сегодня приснился отец.  

– Правда? И что именно тебе приснилось?  

Элия тоже повернулась к нему с полными сожаления глазами, ей не ведома его боль, ведь она не застала смерть родителя, а он аж двоих.  

– Прошлая зима... – парень с печальным видом отвёл взгляд от Элии, снова посмотрев на эти "красивые" облака.  

– Он ведь именно тогда умер, да?  

– Да. Лихорадка унесла.  

– Крис, ты же тогда стал сиротой, так отчего ж ты не пошёл в приют?  

– Моя мать умерла в родах, и отец учил меня быть самостоятельным и сильным, я уже с шести лет мог разжечь очаг и сварганить что-нить... А когда он умер мне не захотелось покидать наш дом и идти в сиротский приют, спать в одной комнате с десятком этаких же никому не нужных.  

– И как же ты смог прожить совсем один?  

– Сначала воровал. Потом меня поймали и кузнец, знакомый отца, поднемог мне, и взял к себе в подмастерье. А сейчас лето и я тружусь на фермах за небольшую плату. В основном едой.  

– Но ты и сражаешься неплохо.  

– Что, правда?  

– Да, но ты медлишь, а это нехорошо. Знаешь, в одной книге говорилось: "Пожалуй, чтобы умело сражаться нужно, либо думать быстро, либо не думать вовсе".  

– И где ж так говорилось?  

– В сказании о том "Как рыцарь стал разбойником, а затем Чёрным Соколом".  

– Кем?  

– Ты будто не слышал о Стражах Чёрного Сокола?  

– Мож и слышал, но не запоминал.  

– Это древнее и великое воинство. Они живут на далёком севере, на самой границе королевства, за огромной каменной стеной, возведённой на холмах, они охраняют наши земли от орков. Когда-нибудь я стану одной из них и буду великим воином.  

– Не сомневаюсь, миледи, – сказал Кристер, пусть и догадывался, что этого не случится, он не хотел быть тем, кто разрушит её мечты.  

– А ты?  

– Чего я?  

– Хотел бы быть великим воином?  

– Мне вдоволь и удел крестьянина.  

– А хочешь, я завтра принесу одну книгу, уверена, она тебе понравится. Я когда её прочла, сразу начала мечтать о вступлении в стражи.  

– Элия, я не умею читать.  

– Ой, прости.  

– Не страшно, сыну каменщика и подмастерью кузнеца читать ни к чему.  

– Знаешь, я могу попросить придворного учёного позаниматься с тобой, если хочешь.  

– А можно? – проговорил он, так словно она предложила научить его летать.  

– Да. И ежели у меня получится, попытаюсь уговорить сира Бенджамина или Ролана потренировать тебя, они гораздо лучше меня владеют мечом.  

– Было бы здорово... Слухай, а тебе не пора возвращаться в замок? Смеркается, поди.  

– Да, ты прав.  

Элия и Кристер поднялись с земли, она отвязала Мороза и забралась в седло, с помощью друга, подсадившего её.  

– Ну и когда ты хочешь уйти в своё это воинство? – спросил Кристер, взяв поводья коня и повёл его к тракту.  

– Не знаю ещё.  

– Как соберёшься, ты скажи, хоть простимся.  

– Обязательно скажу.  

– А ты, ведь сможет потом приехать оттудова?  

– Нет, это навсегда.  

– А ты уверена, будто тебя туды примут? – обратился парнишка, аккуратно намекая на то, что она девушка.  

– В книге писали: "В Чёрные Соколы берут всех, знатных и нет, малых и стариков, с родословной и бастардов... Слабые приходят, дабы стать сильнее, а иные ради того, дабы их семьи ими гордились".  

– И что, меня тоже могут взять?  

– Поедешь со мной?  

– Куда вы, туда и я, моя леди, – заявил Кристер и протянул поводья Элии. Она с улыбкой взглянула на него и пришпорив жеребца, галопом поскакала в Зимнюю Державу.  

Перед Элией отварили врата и она не останавливаясь, пересекла двор, въезжая прямиком в конюшню. Там она спешилась и завела Мороза в стойло. Только она начала снимать с него седло и узду, к ней подошёл Феликс Резерфорд. Паренёк воспитанник Готтфридов вот уже шесть лет, его отец – лорд Туманных островов. Отношения между их отцами всегда были, мягко говоря, натянутыми, а если искренне, то их дома враждуют, и это началось за долго до гибели брата и отца Эдмунда в восстании, поднятым лордом Резерфордом. А дело всё в том, что Туманнорожденные жадные до крови, упрямые, алчные и безжалостные, одна только их непомерная неистовость в бою наводит ужас даже на других северян. А произошли они от пиратов, много веков назад захвативших архипелаг и поселившихся на нём. Они поколениями не признавали власть Готтфридов и Диамандисов, их конунги поднимали восстания, свершали набеги на поселения и после того, как это объявили незаконным, они упорно боролись против власти, но всегда терпели поражение. Да, на море им равных нет, но вот на суше и в воздухе... Когда Селиверст, старший сын Отто Резерфорда, со своим скромным личным флотом напал на прибрежную деревушку у Северной Гавани, крупного города у устья Белого Корня, во владении Трюггов на западе, то обязан был понести наказание. Лорд Эдмунд приказал изгнать Селиверста из Наненсии, чему Отто был против, ведь он являлся не только его наследником, но и одним из двух оставшихся в живых из пяти сыновей. Лорды сильно разругались, едва не дошло до войны, но леди-жена Резерфорда, Жоржетта, дочь лорда Оркана, одного из вассалов Готтфридов, смогла договориться. Селиверста лишили флота, а Феликс стал воспитанником Готтфридов. Однако после Селиверст всё же покинул страну самолично, и ходит молва, будто стал пиратом.  

Феликс среднего роста, худой, с узким лицом и наглыми серыми глазами, пепельно-русыми волосами, заплетёнными в косу, настолько затянутую, что она походила на ирокез. Он одевался подобно Ролану и всегда подражал ему, но девушки из городка не обращали внимание на бледную тень сына лорда Готтфрида. А вёл он себя весьма заносчиво и грубо, от чего многие его недолюбливали. Парень облокотился на столбик стойла, сложив руки на груди и исподлобья посмотрел на Элию.  

– И куда это ты пропадаешь постоянно?  

– Не твоё дело! – рявкнула на него девчонка, от чего Феликс только засмеялся.  

– Тебе идут запутанные волосы, полные травы, похожа на косаря.  

– А тебе пойдёт синяк под глазом от моего кулака.  

Феликс подошёл к ней вплотную. Теперь на его лице появилось недовольство, а не насмешка.  

– Следи за языком, бастард. Я – сын лорда Туманных остров и моя мать, между прочим тоже дочь лорда, а не трактирная шлюха.  

– Знатное происхождение не влияет на размер твоего достоинства.  

– Ты всё никак не можешь понять, где твоё место, бастард?  

Припомнив слова сестры, с горяча сказанные утром, Элия не сдержала грубости в тоне:  

– А ты всё никак не можешь заткнуться?  

– Язык у тебя подвешен. Мне это всегда нравилось... Эй, а ведь тебе же ничего не светит. Не один лорд не женит своего сына на грязной девчонке-бастарде с травой в волосах, – Феликс коротко засмеялся и ехидно улыбнулся, он явно слышал разговор лорда Готтфрида и его жены. – Но знаешь...  

– Элия! Элия! – прервав его, в конюшню вбежал малыш Эйрик с грустью и волнением на лице, держащий за ручку Исгерд. Маленькая девочка, вытирая слёзы ладошкой, мгновенно отпустив его руку, подбежала и обхватила Элию за пояс. Ростом она три с половиной фута, но было ясно, что в скорее перегонит свою единокровную сестру.  

– Грид умерла! – проплакала Исгерд, зарываясь лицом в ткань её подрезанного под рубаху платья.  

– Что? – Элия обеспокоенно заморгала, огорчённо вздохнув.  

– Ролан сказал, что нам нужно идти в Священную рощу, – заявил Эйрик, подбежав и схватив Элию за руку, повёл из конюшни. Она подхватив руку Исгерд, обернулась на Феликса, злорадно прошептавшего ей:  

– Тебя прогонят в зашей. Ты не Готтфрид.  

– И ты тоже, – напомнила Элия, проигнорировав то, как его ухмылка сменилась огорчением.  

Готтфриды веками держали при себе ручных медведей, с той поры как конунгу всего Севера принесли в дар нескольких новорожденных медвежат жители более холодных краёв. Медведи жили в роще, оставаясь верными защитниками замка и самой семьи, за что получали почтение, их считали равными. Когда Эйрик и его сёстры пришли к поляне несколько слуг, собирали погребальный костёр, а рядом стояли Ролан и Анника. Девушка едва сдерживала слёзы, а юноша гордо держал подбородок поднятым и спину прямой как жердь. Ролан заметив слёзы на лице самой маленькой сестры, поднял её на руки, а Эйрик с Элией встали между ними. Она подняла голову на Аннику, та отвела взгляд от слуг, положивших на костёр тело крупной медведицы со светло-палевой шерстью, и посмотрела на Элию. "Ну давай, скажи, что бастарду здесь не место, – заявила сама себе Элия смотря во влажные от слёз голубые глаза сестры, но Анника виновато их отвела в сторону. – То-то же".  

– Вы уже здесь? – заметил, появившись лорд Готтфрид. Элия заметив его, развернулась и собралась уйти, но отец оказавшись перед ней, опустил руки ей на плечи. – Останься. Пусть ты не носишь моё родовое имя, но в тебе моя кровь, кровь Готтфридов, кровь Севера, кровь медведя.  

Девочка легонько улыбнулась и снова встала между Роланом и Анникой. Когда слуги отклонились, Эдмунд отправил Ролана привести других членов семьи, он опустил Исгерд, потрепал брата с младшей сестрой по волосам, после чего ушёл.  

– Милорд, прошу простить, что прерываю, ворон принёс послание, – объявил, появившийся учёный Гэвин и протянул письмо лорду, тот тут же его развернул. – Король серьёзно болен. Об этом вам сообщает ваш давний друг, Леонтий Баллард. Он так же намерен прибыть в Зимнюю Державу.  

– Сообщите ему, что я с нетерпением буду этого ждать.  

– Да, милорд, – забрав письмо, учёный поклонился и ушёл, приподняв подол мантии от грязи. Лорд Эдмунд вернулся к детям. Ролан привёл за собой трёх медведей, взрослого габаритного самца и двух годовалых медвежат, что уже размерами больше, чем гончие на замковой псарне. Самец сел у ног Эдмунда, тот ласково погладил его по шерсти на загривке и взяв из жаровни факел, поджёг погребальный костер.  

– На Севере каждый воин после своей гибели встречает Рьюра, бога войны и силы, проводника в Самастейм. А Грид была именно таковым воином, она двадцать лет оберегала дом и нашу семью, дралась вместе с моим братом и отцом, впивая клыки и лапы в плоть наших врагов. Так пусть же встретят её там родичи и провозгласят о прибытии, да воспоют же они имя её. Холод рождает силу.  

– Холод рождает силу, – произнёс Ролан.  

– Холод рождает силу, – вторила Анника, за ней робко Эйрик и Исгерд:  

– Холод рождает силу.  

Настала недолгая тишина, но Элия набравшись храбрости, повторила девиз дома её отца:  

– Холод рождает силу.  

4  

Земли Первого Королевства  

Алая Гавань с недавних пор – столица Наненсии. Он находится на побережье Глубоководного залива Южного моря, к югу-востоку от озера, названного Бездной Богов, к югу от Восточных земель, к востоку от Долины эльфов и Предела, с которыми их разделяют плодородные земли Магдалена. Не так давно, до Эльфийской войны, Магдален находился под управлением лордов-хранителей дома Легран, теперь же они этого лишены, мужская их линия прервана, а женщин уже много лет никто из знати не встречал. Замок, земли и титут унаследовала столь же богатая их малая ветвь, дом Торелли. После того как во время Эльфийской войны армия эльфов разрушила Крепость Алойза, огромный замок, построенный ещё при нём, то королевская чета перебралась в резиденцию в Алой Гавани. Алый Дворец, назван так из-за того, что он, как и город построен из бледно-красного камня, приобретающий на закате и рассвете алый цвет. Изначально его не было в портово-торговом городе, его возвёл один из дальних предков, брат короля, желая впечатлить свою заморскую жену, но он пустовал не одно поколение. И построили его намного меньше, и не столь могущественным, как предыдущий. Тот некогда считался самым огромным и неприступным замком в истории. Алый Дворец располагается отдалённо от оживлённых улиц города на востоке, к нему ведёт длинный каменный мост через ров, наполненный морской водой, за стенами открывается огромное и ухоженное подворье, а уже за ним находился служебный двор со свинарней, псарней, казармами, арсеналом, конюшней, заключающими частями являлись красивый сад и личный порт. В замке имелось с дюжину башен и каждая несла своё значение, принадлежала кому-то или оставалась запретной для посещения.  

И вот в одной из башен, в собственных покоях, распростёрся в кровати король, Эластар II Диамандис. Полноватый, небритый мужчина пятидесяти лет с распущенными длинными волосами белого цвета, лежал в постели без сознания и тяжело дышал. В кресле перед кроватью сидела его дочь, принцесса Виринея, дева пятнадцати лет. Она бледнокожая красавица с пухлыми губами и коротким носом, с белыми волосами и красными глазами её рода; обладающая обычным телосложением и одетая в батистовое персиковое платье, подол которого был практически прозрачным, верх закрывал грудь, но оголял плечи и спину, держась на шее цепочкой; её почти прямые длинные волосы в распущенном состоянии касались талии, так же на ней не наблюдалось никаких украшений, кроме небольших золотых серёг. Виринея очень скромная и весьма замкнутая юная особа, а сегодня у неё ещё и был достаточно сонный вид, ведь она просидела у постели отца всю ночь. Король не был добрым и сентиментальным, а был жестоким и холодным человеком, он никогда не проявлял любви к кому-либо, даже к её матери, к ней и её брату, но он всё равно оставался её отцом, поэтому она не хотела оставлять его в тяжкую минуту, а может, хотела показать, будто она всё же лучше, чем он.  

Дверь неспешно отворилась. В покои вошёл учёный Карт, пожилой, лысый и седобородый человек, носящий светло-бежевую мантию старшего деятеля науки.  

– Ваше Высочество.  

– Учёный, – принцесса поднялась с кресла и выполнила безукоризненный реверанс, как знак уважения к его возрасту и мудрости. – Что вы можете сказать?  

– Ох, всё сложно, душа моя. Его состояние весьма тяжёлое, пока всё же рано судить, но я считаю, он ещё может пойти на поправку.  

– Вот бы всё было так.  

– Я думаю, вам стоит отдохнуть, Ваша Милость.  

– Да, вы правы, – согласилась принцесса и покинула покои отца, отклонившись. Она спустилась по ступенькам башни в галерею, на колоннах продольной стены которой вились лианы. Вид из неё открывался на прекрасный сад, его она посещала часто, но не в последнее время. "Такая чудесная погода, а отец при смерти, надеюсь, Карт прав, и он пойдёт на поправку", – подумала Виринея, медленно шагая в изящных мюли на невысоком каблучке. Но вдруг её раздумья прервал Витольд, брат-близнец. Брат также бледен, но телосложение у него хилое; прямые белые волосы отстрижены чуть выше плеч, глаза столь же красные с чёрными зрачками под нахмуренными прямыми бровями, на красивом лице со слегка пухловатыми губами, и прямым носом; он одет в парчовый дублет красного цвета с чёрными рукавами, а так же в белые бриджи и тонко выделанные чёрные сапоги. Витольд взял Виринею под руку и пошёл рядом с ней, со свойственным ему, немного надменным тоном спросив:  

– Милая сестрица, ты провела всю ночь в покоях отца?  

– Да.  

– И как наш батюшка?  

– Не слишком хорошо, но учёный надеется, что ему станет лучше.  

– Надежда умирает последней, – проговорил с оптимистичным тоном Витольд, что только огорчило Виринею. – Нам нужно обсудить оба исхода событий.  

– И какие же они?  

– Первый – что Карт прав, он пойдёт на поправку и вернётся к власти, набравшись сил. Но есть ещё второй – что отец не выживет, а значит, трон, королевство и власть достанутся нам.  

Виринеи вдруг стало не по себе от подобных разговоров.  

– Хочу тебе напомнить, милый братец, батюшка ещё жив...  

– Конечно-конечно, я буду молится Близнецам за его жизнь, но задуматься над вопросом престолонаследия нам всё же нужно.  

– Нам? – Виринея взглянула на брата в удивлении, тот остановился и встал перед ней, смотря прямо ей в глаза, это было сделать крайне легко, ведь они одного роста.  

– Да, моя дражайшая сестрица, я и ты. Мы единственные наследники нашего отца, мы делили с тобой чрево матери, разделим брачное ложе, и трон... – Витольд приложил руку к её щеке и нежно улыбнулся. – Мы с тобой вместе навсегда, помнишь?  

– Вместе навсегда, – проговорила девушка с мягкой улыбкой, слегка отведя взгляд в сторону. Мысли о будущем пугали её.  

5  

Погода в этот день выдалась солнечной, от чего мёрзлая земля стала влажной, на Севере редко бывает такая. Сегодня прибывает в Зимнюю Державу друг Эдмунда Готтфрида Леонтий Баллард, лорд Железной Твердыни и хранитель Предела. Он прибывает со своей семьёй и отрядом из полусотни солдат. Обитатели замка вышли во двор поприветствовать гостей. Слуги стояли позади вместе с Элией и Феликсом, а в первом ряду выстроились сами Готтфриды и их приближённые: учёный Гэвин, оружейных дел мастер сир Бенджамин Моррисон и монахиня Кериса в коричневом одеянии, носящая на поясе ромб с глазом внутри него, а рядом замечались ещё пожилая нянечка, зодчий с управщиком и другие. Вот разговоры во дворе поутихли, а топот копыт и скрип колёс из-за стены стали громче.  

– Открыть врата! – послышались возгласы солдат, а затем кованная герса поднялась. Первыми въехали два знаменосца с чёрными гордыми орлами, раскинувшими крылья на жёлтом поле. За ними лорд Леонтий с двумя солдатами, а следом чёрная карета на больших колёсах, на крыше которой уместились сумки и сундуки с пожитками, а за ней ещё около пары дюжин конных солдат. Лорд спешился с гнедого массивного коня и направился к Эдмунду. Леонтию тридцать семь лет, но он оставался видным мужчиной, высоким и мускулистым, у него тёмные короткие волосы и каре-зелёные глаза, так же он отрастил бородку, которая делала его более грозным. Предел, по сути, является самой южной территорией, но его жители переселились туда с севера, потому неудивительно, что большинство их лордов носят дублеты из варёной кожи с кольчугами и стёганые дублеты, да и сам Леонтий никогда не облачался в бархат и шелк. "Помниться мне как во время Эльфийской войны он воевал не с мечом, а с огромной двуручной секирой. Думаю, и спустя двенадцать лет, он всё равно так же может ею махать", – решил для себя Эдмунд при одном взгляде на друга детства.  

– Эд! – воскликнул Леонтий, широко раскинув руки и направился прямо к нему. – Как я рад снова видеть твою физиономию!  

– Я тоже рад тебе, старый друг! – сказал Эдмунд и мужчины крепко обнялись.  

– Сколько лет прошло с той охоты? Шесть? Восемь? А-а... Женевра!  

– Милорд, – проронила леди Женевра и намеривалась выполнить реверанс, но Леонтий обнял её раньше.  

– Ролан, мальчик мой, ты так вырос с последней нашей встречи, тогда ты и лук еле держал, а теперь прям-таки отец в твои годы. Как и вы, юная леди, настоящая красавица, вся в мать, – разговорился лорд, рассматривая старших детей друга, а затем подошёл к младшему с протянутой рукой. – А ты у нас?  

– Эйрик, – робко сказал мальчик, пожав большущую ладонь лорда, взглянувшего на маленькую девочку позади.  

– А тебя как звать, ласточка? – спросил он, присаживаясь на одно колено. Девочка мгновенно вышла вперёд, выпрямляясь и отпуская подол сарафанчика, удерживаемого пряжками в виде медвежьих когтей.  

– Исгерд.  

– Так звали великую воительницу из ваших легенд.  

– Я вырасту и стану как она!  

Пока Лео добродушно смеялся, Эдмунд сдержано улыбался, а Женевра прилагала с десяток усилий, чтобы скрыть насколько ей неприятна даже мысль подобной мечты дочери, из кареты показалась семья лорда Балларда, тот обернулся к ним, поднимаясь с колен.  

– Это моя жена Белла, и наш сын Ромео, – представил нешибко любезно он семью, указывая на них рукой. Белла Баллард дьявольски красивая, тридцатилетняя женщина; глаза у неё голубые, яркие, словно топазы, а пышные кудрявые волосы, словно мёд, передние пряди которых аккуратно просунуты в золотые кольца, пара на одном уровне, чуть ниже ещё пара и ещё одна пониже; её дорогое многослойное платье кремового цвета имело изящные узоры, кружевные рукава, держащиеся за средние пальцы и длинный красный кожаный пояс, а на её плечи накинута норковая накидка, олицетворение богатств юга. Она происходит из дома Аксельрод, её отец хранитель Восточных земель – самый богатый человек страны, богаче даже самого короля. Красавцу юноше Ромео Балларду, единственному сыну Леонтия и Беллы от их брака, не столь давно исполнилось четырнадцать лет. Он обладал средним ростом и достаточно хилым телосложением, пожалуй, в детстве его могли принять за больного; у него топазовые глаза матери и тёмные кудри отца, едва касающиеся плеч; а одет лорд-наследник в серые бриджи и сапоги из оленьей кожи, в баской парчовый дублет лилового цвета с вышитыми узорами, а его указательный и средние пальцы правой руки венчали золотые перстни, в одном сверкал крупный синий сапфир. Всем этим он больше походил на Аксельрода, нежели Балларда. На юного лорда тут же стали засматриваться замковые девицы и одной из них являлась Анника, которой никогда не нравились сыновья вассалов её отца, плетущие длинные волосы в косы и растящие бороды с юношества, в стеганых дублетах, кольчугах, в варёной коже и меховых плащах. Она мечтала о благородном красавце с юга на великолепном рысаке, в сверкающих доспехах, знающем не только застольные песни из грубых слов и обученном бальным танцам.  

– Миледи, – произнёс Эдмунд и поцеловал руку леди Беллы, а остальные коротко кивнули.  

– Эд, у нас есть разговор, идём, – Леонтий двинулся к замковым ступеням и махнул рукой, подзывая Эдмунда, словно они снова стали мальчиками, жившими в Железной Твердыни.  

– Мы с месяц в пути, любимый мой. Неужто этот разговор не может подождать? – мягким тоном, скрывающем высокомерие спросила леди Белла.  

– Эд! – окликнул его, не обращая внимания Леонтий и направился к замку. Эдмунд кивнув леди Баллард, последовал за её мужем. После и обитатели Зимней Державы медленно разошлись по своим делам.  

– Миледи, я сопровожу вас в ваши покои, – сообщила леди Женевра леди Белле.  

– Я была бы вам очень признательна, но обождите минуту, – Белла брезгливо приподняв подол платья от грязи, отошла от Женевры и обратилась к сыну. – Ромео, где твой дядя?  

Парень с презренным видом рассматривал скудный и не благородный внутренний двор и когда она спросила его, нудным голосом ответил:  

– Не знаю, матушка.  

– Доннелл!  

– Да, миледи, – к ней вышел один из солдат, выделяющийся на фоне остальных, красивый, высокий и широкоплечий, облачённый в чёрные латы с горчичным, нежели жёлтым плащом с изображением чёрного орла Баллардов. Этот парень заметно младше неё, но уже занимает должность капитана стражи при замке её мужа, он унаследовал те же волосы, глаза, и завидную красоту, что и его кузина.  

– Найди немедля это чудовище, – приказала леди Белла, и взяв сына под руку, пошла за леди Женеврой и пристроившимися к ней дочерьми.  

6  

Томмас Аксельрод, младший брат Беллы, по воле Близнецов родился безобразным. У него имелся горб на спине, из-за чего невысокий человек выглядел ещё ниже, голова его слишком велика для тела, лоб выпуклый и из-под него открывалось расплывшееся лицо уродца, из-под прямых тёмно-рыжих волос с белой прядью надо лбом глядели маленькие изумрудные глаза. Их мать, леди Маргарет, скончалась при родах в очередной попытке принести мужу сына, а отец, Ричард Аксельрод, остался не рад рождению такого наследника, он плохо относился к нему, как и его сестра, да, как и все вокруг. Но друг у него всё же есть, пусть и единственный – его кузен Доннелл. Томмас невероятно умён, потому что он не тренировался в боевом искусстве, а отсиживался в библиотеке замка, уподобившись своему тогдашнему кумиру Нарциссу Диамандису, отнявшему трон у братьев и разделившему страну на три провинции, но с возрастом он увлёкся выпивкой и хождением по борделям, благодаря судьбу за то, что родился богачом. Когда проходила сентиментальная встреча старых друзей, он покинул карету вместе с сестрой, племянником и её служанками, но сумел затеряться и проскочить в лесок. Томмас много читал про Север, его Забытых Богов, Готтфридов и их медведей, он слышал, что они держат своих любимых питомцев в лесу, в западной части двора и ему, словно ребёнку захотелось на них посмотреть, развеять или убедиться в правдивости слухов, что гуляют по всему королевству.  

Священная роща обнесена крепостной стеной, в ней росли сосны, пихты, ели, характерные хвойные деревья холодных мест. Томмас шёл по лесу со странными, смешанными ощущениями: с лёгким стыдом, ведь он находился в святом для этой семьи месте, со страхом перед дикими животными, но и будоражащим любопытством, коего он не испытывал долгие годы. И вот спустя время, пока он плутал по тропам, он подошёл к поляне с огромной, поросшей лишайником каменной статуей. Мужчина с косматой бородой, носил рогатый шлем и втыкал в землю пред собой фламберг, клинок волнистой формы. Этот легендарный ярл, имя которого Томмас позабыл, начал строительство стены, что по сей день хранит земли королевства от орочьих полчищ, убил дракона, кракена и не одного великана, а также связан с Готтфридами кровью, ведь это именно его правнучку выдали за Салватора IV Диамандиса, хотя правда это или нет точно не ведано, ведь северяне в те года письменности не вели, вся их история лишь легенды и песни. Но Томмас всё же решил выказать часть уважения к тому, кого почитают в этих краях. Он замер и положа руку на сердце, склонил голову. "Будто я в церковь зашёл, ну или в клетку со зверями", – посмеялся он. И внезапно Томмас услышал рёв за своей спиной. Он медленно обернулся и узрел огромного лохматого медведя. Он размером с лошадь дымчато-каштанового цвета, с округлой широкой головой, маленькими ушками и массивным телом с длинными когтями на лапах, его глаза святились ярко-янтарным пламенем. "Не мудрено, что люд поговаривает будто Готтфриды заколдовали этих медведей". Томмас бесстрашно выставил руки вперёд, чтобы успокоить и не разозлить его. Он знал, что с дикими животными нужно сохранять спокойствие и не свершать резких движений.  

– Спокойно, я тебе не враг. Я – друг.  

Медведь принюхался и успокоился. Томмас медленно сделал шаг на встречу ему, но медведь поднял голову, как будто недоверчиво присматривался. Дворянин решил замереть, а фыркнув, развернулся и ушёл в чащу, от чего тот расслабленно выдохнул. "Ух, я боялся, что будет хуже", – подметил он. Как только сердце уняло бешеный стук, Томмас услышал лязг мечей и голоса, он махнув утеплённым плащом, двинулся в ту сторону, откуда исходили звуки. Пришёл он на небольшую прогалину, где находились два парня и девочка. Первый юноша одет в приличный стёганый дублет акетон, с широким кожаным ремнём на поясе, он стоял под деревом, опираясь на навершие меча и наблюдал за спаррингом. Второй мальчишка его ровесник, он одет беднее и сражался довольно сносно. А девочка облачена в хорошее бледно-голубое платье-рубаху и синий сарафан, который держали бронзовые трёхлепестковые фибулы, платье и сарафан длиной по колени, от чего виднелись сапоги мужского вида, её волосы с заплетёнными косами на затылке и у висков уже были растрёпаны и лезли в глаза, но сражаться ей ни это, ни другое не мешало, а в сравнении с пареньком, даже наоборот. "Похоже, эти двое дети лорда Готтфрида, а этот, возможно, сын придворного... псаря, повара, вряд ли рыцаря". И вот Томмас подошёл к ним и его тут же заметили.  

– День добрый! – выкрикнул Томмас, накидывая на голову капюшон.  

– Добрый, – ответил Ролан по дорогому одеянию понимая, что перед ним человек знатного происхождения. – А вы, милорд?..  

– Томмас Аксельрод, – он протянул руку для рукопожатия, стараясь не приподнять голову слишком высоко. К его удивлению у юноши, всё же разглядевшего его, на лице не появилось и толики презрения. – Как зовут вас?  

– Ролан Готтфрид, милорд, это – Элия Сноу, моя сестра.  

Элия попыталась сделать реверанс, но он получился не слишком хорошим.  

– Да, юная леди, сражаетесь вы премного лучше, – подметил дружелюбно он и бросил взгляд на другого паренька, который остерегался смотреть на него, но Томмас впервые понял, что это не из-за его уродства.  

– Это Кристер Финстад, – сообщила Элия, обхватив того руку, она говорила подобно Ролану, без презрения к Томмасу.  

– Милорт, – пробубнил простолюдин, чуть качнув головой, но абсолютно неподвижно, словно побаиваясь. "Да, парнишка-то из крестьян", – подумал Томмас, не выражая снобизма и высокомерия.  

– А это правда, что вас называют Горбуном? – напрямую спросила Элия, что обидело бы Томмаса, если бы не её полный детского любопытства и доброты взгляд.  

– Правда... Но я не люблю, это прозвище.  

– Прозвища, данные не за благие заслуги никогда нравятся их носителям, милорт, – набрался смелости, чтобы сказать Кристер.  

– Верно, – улыбнулся Томмас. "А мальчонка не дурак", – подметил про себя он.  

– Милорд, позвольте узнать зачем вы пришли сюда? – поинтересовался Ролан, забрав мечи у Элии с Кристером.  

– Я слышал, что Готтфриды держат своих медведей в лесу, и вот мне захотелось на них поглядеть.  

– Ну поглядели? – спросил Ролан с лёгким смешком.  

– Да. Думал, этот зверь меня загрызёт, но всё обошлось.  

– Это был Агвид, он защитник рода и если вы ему или нем не желаете навредить, он вас не тронет.  

– А хотите поглядеть на его малышей? – весело спросила Элия.  

– Ещё бы, – улыбнувшись, заявил Томмас и Элия, ухватив его за руку потащила в укромный уголок леса, Кристер и Ролан последовали за ними. Вместе они дошли до небольшой пещеры, из неё показались двое молодых медвежат, значительно меньше чем тот, которого видел Томмас, но всё же крупнее виданных ранее собак.  

– Этот Аникей, – заявил Ролан и пригладил шерсть на голове медведя, подошедшего и послушно севшего к его ноге. Он был того же окраса, как и тот, с которым встретился Томмас. "Ролан, как и его медведь, сын своего отца", – подметил он, добродушно поглаживая по холке второго медвежонка, тронувшего влажным розовым носом его руку.  

– Кто это у нас?  

– Эта Валка, она принадлежит Аннике, – сказала Элия, указывая на светло-кремовую с лёгким серебром в шерсти медведицу.  

– Их так мало?  

– Их мать в прошлом месяце умерла, она была старой, – с грустью ответила Элия, присев на колено не боясь запачкать приличный сарафан, и почесала шею Аникея. Медведь при ней становился ласковым щенком, принявшемся лизать её курносый носик. Она залившись звонким, как ручей смехом, попалив его, начала чесать ему живот. – У медведей помёт малый, вы этого разве не знали?  

– Нет, знал, просто ожидал... Много разговоров ходит про ваших любимцев.  

– Говорят, ещё в утробе сильные поедают слабых, в этом помёте ими оказались только они двое, – сообщил Ролан. Томмас с поднятым в улыбке уголком губ, перевёл взгляд с тихой и неигривой самки на него.  

– Все как в жизни, парень.  

7  

Эдмунд распахнул деревянную, двустворчатую дверь, покрытую резными узорами и железными оборками, после они с Леонтием вошли в зал Большого чертога. Под деревянным куполом крыши расположились стропилы, с которых свисали металлические канделябры из мамонтовых бивней. На помосте, напротив двери стоял деревянный трон c резными медвежьими головами, скалящимися с концов массивных подлокотников, и медвежьей шкурой украшавшей его спинку, а рядом по обе стороны расположены два деревянных кресла, одно для жены и другое для наследника. Справа и слева от помоста стояли длинные столы на козлах с лавками, а между ними в каменном полу расположен очаг, над которым мясо жариться прямо во время пиров. На стенах зала висели гобелены с изображением семьей прошлых лордов, и круглые деревянные щиты со знаменем дома Готтфридов. Свирепым бурым медведем, поднявшимся на задние лапы на голубо-сером поле.  

– Красивый престол, – сообщил Леонтий, осматривая его и уселся боком на лавку левого стола. Ему всегда северяне казались странными, использующими в большинстве резное узорчатое дерево, всюду вещающими шкуры и пьющими медовуху прямо из рогов. – Жаль, что деревянный.  

– Ты о троне хотел поговорить? – спросил Эдмунд с ледяной улыбкой и сел рядом с Леонтием. Тот глубоко вздохнул и заявил:  

– Король болен.  

– Насколько серьёзно?  

– Доносят, он без сознания. Надеюсь, что и не очнётся, – бросил Лео с нескрываемой злобой. – Посему сейчас – идеальное время...  

– Идеальное для чего? – спросил озадаченно Эдмунд, взглянув на друга с опасением.  

– Для восстания.  

– Ты хочешь?..  

– Да, Эд, я хочу поднять восстание и свергнуть поганый диамандский род, прибывший в наши земли из заморья. Сколько войн они начали? Сколько благородных домов они погубили? Сколько королей были известны своим безумием? Скольких людей они сожги заживо, скольких нелюдей истребили? Сколько раз они венчали в церкви при свете Близнецов родных братьев и сестёр?  

– Но они – величайшая династия. Род Диамандисов правит в двух странах. Наненсией они правят почти девять сотен лет, а во Всемирии около полутора тысяч!  

– Да, они были могущественным домом, когда у них имелась огромная армия и драконы. А что сейчас? Ни драконов, ни армии.  

– Ну армия, то есть, вернее их вассалов. Вспомни, какое было огромное войско. Север, Предел, Озёрные и Восточные земли.  

– Против Долины и Магдалена. Ну и как ты помнишь, они почти победили. Но не важно... в этот раз такое не повториться, коль поднимем восстание, мы точно победим, – уверенно заявил Леонтий и сжал руку в кулак, а затем разжал.  

– С чего такая уверенность?  

– С того, что я – лорд Предела, ты, мой друг – лорд Севера. Моя жена – дочь лорда Восточных земель. Твоя жена урождённая Саверьен, ты связан с лордом Озёрных земель родственными узами, тебя он поддержит. И Долина... разве эльфы могут отказаться отомстить за Эльфийскую войну, прошу простить, резню?  

– Хорошо, тут ты прав. Но король при смерти, разве есть смысл мстить умирающему спустя восемнадцать лет, Лео?  

– Нет, нету, – Леонтий сказал это с тем же холодным тоном, каким говорил Эдмунд, но затем он сильно сжал руку в кулак и начал говорить сердито. – Но я хочу свергнуть всю династию, дабы впредь трахающие родных сестёр красноглазые полоумные выродки не восседали на троне моей Родины...  

– Допустим, мы победим. И что дальше? Посадим на трон узурпатора? Кто будет править страной?  

Лео раскинул руки и широко улыбнулся.  

– Всё мы!  

– Мы?.. – уточнил Эдмунд.  

– Да, мы. Лорды. Властители земель. Ты, я, мой тесть и прочие...  

– Каждый будет править лично своим королевством? – проговорил в слух Эдмунд, не веря своим ушам. И нет, власть никогда его не интересовала, он был поражен решимостью друга и так же знал, что среди северных лордов найдуся те, кому это придётся по душе.  

– Ты со мной?  

– Без меня ты дров наломаешь.  

– Да! – воскликнул Леонтий и засмеялся. – Я благодарен тому, что ты меня поддержал. Я надеялся, но...  

– Я многим обязан тебе и твоему дому.  

– Знаешь, Эд, будь на то воля Старшего ты был бы моим братом, а не этот слизняк Раймонд.  

– Такие разговоры звучат, как твои детские фантазии.  

– Уже нет, ведь мы теперь сами растим детей, потому нам ещё не поздно стать одной семьёй, у меня есть сын, у тебя дочь. Мы можем соединить наши дома!  

8  

Вечером в Большом чертоге семьи собрались для совместного ужина. Лорд Эдмунд восседал во главе стола, справа от него Женевра, напротив неё Леонтий и Белла, за ней разместился её брат, Томмас, напротив Ролана, после друг напротив друга Ромео и Анника, затем Эйрик, Исгерд, Элия и Феликс. Ужин был похвальный, подавали печёную баранину, картошку, свежий хлеб, холодную капусту, запечённую индейку и бобовый суп. Также на столе поставили северный эль и мёд, сладкое южное вино и сладости, привезённые Баллардом. Во время ужина семьи оживлённо болтали: Лео распинался о днях их юношества, Эд смеялся и местами его поправлял; Женевра расспрашивала Беллу о событиях последних лет на юге; Ролан вместе с Феликсом хвастались своими умениями сражаться и охотится, после чего Лео хмурил взгляд на своего сынка; Исгерд с упоением слушала сказку Томмаса о деве, рождённой из прекраснейшего на свете цветка; и хоть лорд Эдмунд во время пиров своим подросшим детям позволял только один бокал, Элия, молчавшая весь ужин, незаметно смогла выпить уже три, что приметил Томмас, но виду не подал; Анника в свою очередь несколько раз пыталась шепотом выведать у матушки, дал ли отец согласие на её свадьбу, на что Ролан шепотом сказанул, что даже Феликс лучше, чем изнеженный южанин, но она всё не сводила глаз с юного лорда.  

– Вы что, впрямь решили поднять восстание? – спросила Белла, изящно глотнув вина. Она и не притронулась к северному пойлу.  

– Женщин это не касается, – бросил лорд Баллард, запивая увесистый кусок баранины крепким мёдом.  

– А войска моего отца это касается?  

Лео поднял на неё недовольный взгляд и в её топазовых глазах мелькнула усмешка.  

– И какие у вас планы? – поинтересовался Томмас у зятя.  

– Сначала собрать войско. Нужно созвать знамёна, наш учёный Гэвин завтра утром разошлёт письма, – пояснил Эдмунд уродцу. Когда они встретились девять лет назад на турнире, устроенном Леонтием в Слаффорде, главном городе Предела, то юноша, только назначенный казначеем в Железную Твердыню, оказался единственным с кем Эдмунд нашёл о чём поговорить.  

– Батюшка, ты что отправляешься на войну? – уточнила Анника, перестав на секунду мечтать о своём Ромео.  

– Да, отправляюсь.  

– А кто будет исполнять обязанности лорда?  

– Я, – горделиво признался Ролан, откладывая столовые приборы.  

– А ты не слишком юн для этого? – спросил пафосным тоном Ромео, со скучающим лицом взбалтывая вино в своём кубке.  

– Мне шестнадцать, мой предок в тринадцать возглавлял поход на ярлов Горных кланов, после чего стал конунгом, так что с должностью кастеляна я справлюсь, – заявил ему Ролан, сдерживая недружелюбие в голосе.  

– Лео, ты, действительно, намерен свергнуть Диамандисов? – спросила Белла, приглядываясь к эмоциям на лицах двух лордов.  

– О, да, поверь, мы это сделаем! – воскликнул Лео, сурово и уверено, пока Эд хранил ледяное молчание.  

– Ты сначала хотя бы собери единомышленников, прежде чем делать столь поспешные заявления, – бросила Белла, а лицо Леонтия залилось красным оттенком. Повисла тишина. И только Томмас Аксельрод, прервал напряжённое молчание и налил себе уже пятый бокал мёда, который так любят северяне.  

– Сестра моя, ты же ничего не смыслишь в военном деле, тебе лучше не лезть в дела бывалых.  

– Горбун, прав. Ты бы хоть раз послушала его, Белла, он единственный из твоей семьи обладает рассудком, – заявил Леонтий и по выражению лица Беллы Томмас уже начал предвещать очередной скандал, но тут слуги внесли пирог.  

– Я хочу поднять этот кубок, за союз двух наших семей! Дома Готтфридов из Зимней Державы и Баллардов из Железной Твердыни! – поднявшись с места заявил лорд Готтфрид, не только, дабы сгладить ссору, но и уверить жену друга в преданности.  

– Эд, ты согласился?! – Леонтий кинулся обнимать его, проливая содержимое кубка на себя и стол.  

– Орёл и Медведь, – беспристрастно произнёс Томмас и занёс свой кубок.  

– Орёл и Медведь! – воскликнул Ролан, а за ним подхватили и матери с детьми.  

Юный лорд Баллард уселся на место и с самодовольным видом принялся пить вино, а Анника просто сияла от радости, глядя на своего суженого уже без смущения. Наконец-то она уедет из холодной крепости на юг в шикарный замок, где благородные дамы расхаживают в шелках, рыцари в сияющих доспехах посвящают красивым девам победы на турнирах. Где вечно светит солнце, растут цветы и слышно пение птиц. Где она в изящном, расшитом белом атласном платье выйдет за муж за красавца-лорда, всё как в сказках, песнях и её мечтах. "Анника Баллард, нет-нет, леди Анника Баллард", – шептала она про себя, замечтавшись.  

– Сначала война, потом уж свадьба, – раздался голос её отца, расколовший фантазии словно кусок льда.