Фимиам

Серое небо заволокло тучами еще с утра и первые капли дождя уже начали рисовать свой странный узор на лобовом стекле, стоящей у кладбищенской ограды, машины. Капли, ударявшиеся сверху, обязательно стремились скатиться все ниже, влажной змейкой стекая по поверхности и почему-то стараясь захватить с собой по пути те капли влаги, что еще не исчезли из поля зрения, словно не желая уходить одни, захватывали в плен других.  

Мужчина и женщина, сидящие внутри, некоторое время задумчиво и молчаливо рассматривали этот водный танец.  

Также сквозь стекло им было хорошо видно в отдалении между надгробьями за забором и седого в летах мужчину, если не сказать уже старца, вот уже второй час сидящего на деревянной лавочке у могилы своей дорогой супруги. Раз в две недели он всегда выезжает сюда просто чтобы побыть рядом с ней, а они-Лидия и Павел, привозят его на свидания с ней на своей машине. Они уже давно привыкли к этой традиции, а столь малая помощь одинокому человеку, как привезти-подождать-отвезти никогда не была для семейной пары в тяжесть. Да им и самим нравились эти минуты покоя, они давали не мало уроков.  

Вот, переложив трость в другую руку старик нагнулся и выдернул из могильной земли, на которой посажены красивые живые цветочки, пучок какой-то травы-сорнякам не место рядом с цветами.  

Лидия еще успела заметить, как мужчина, нежно касаясь портрета на надгробии, словно гладя и лаская лицо любимой, стирает с ее щек падающие капельки усиливающегося дождя, будто раз за разом вытирая слезы. Его теплая улыбка и горящий надеждой взгляд на тот момент приобразили морщинистое лицо и сквозь маску старости и многих прожитых лет вновь на этот мир смотрел мальчишка, юноша, в мыслях которого нет места отчаянию и глубоко спрятанной тоски.  

Из задумчивости пару вырвал участившийся звук ударов о крышу-дождь полностью решил разыграться, да и капли слишком холодные.  

–Лид, пора звать.  

Женщина вздрогнула, резко возращаясь из своих мыслей и отвела взгляд от человека. Голос мужа напомнил ей о времени и непогоде там, за пределами включенного обогревателя машины.  

–Конечно, я за ним пойду. Подай, пожалуйста, зонтик, дорогой.  

–Никифор Сергеевич, идите в машину! -Лидия помахала старику рукой и выйдя из машины, пошпешила подставить уже успевшему промокнуть мужчине зонтик. Она взяла одной рукой его под локоть, помогая дойти до машины и в то же время была терзаема собственной совестью-"это ж надо так дотянуть, мы должны были сразу его позвать, а не ждать, пока дорога под ногами размякнет и превратится в налипающую на подошвы жижу. Нужно будет его согреть и переодеть как сядем"  

С этими мыслями женщина осторожно посадила пожилого человека на заднее сиденье и подала ему, захваченный про запас теплый шерстяной свитер.  

–Пожалуйста, снимите свой пиджак и наденьте это-так быстрее согреетесь.  

–Благодарю тебя, моя хорошая. А денек сегодня какой свежий, да, Павел? -мужчина был счастлив, не смотря на холод и постарался поделиться оптимизмом с о чем-то загрустившим Павлом.  

Лидия уже усаживалась на переднее сиденье, когда услышала полуворчливый ответ мужа:  

–Да уж, и вправду очень свежий...  

–Паш! -шепот женщины предназначался ему как упрек в невежливости.  

–Что такое? -хмурый голос супруга намекнул ей, что будет лучше поговорить потом, наедине.  

–Ничего. Поехали домой.  

Никифор сидел на заднем сидении тихо, смотря на проблывающие мимо столбы высоковольтных линий и уже знакомых оврагов, холмов, деревьев-картина всегда была одна и та же, но кто бы знал, как дороги ему были эти моменты, эта зелень, эта жизнь. И с милой Любонькой эти моменты были еще дороже. Они дышали ими вместе. Вдвоем.  

Переведя взгляд на молодую пару, мужчина увидел, что они тоже любят друг друга. Любят, но еще не научились ценить каждую минутку друг с другом как драгоценнейший кристал, каждая грань которого-вся жизнь.  

У них, конечно же, все еще впереди, но может им сейчас помочь прочувствовать...  

–Никифор Сергеевич, вас вчера коты не разбудили? Под нашим окном так громко распевали свои свадебные песни, что я заснуть так и не смог, а вы то над нами этажом. Небось тоже промаялись?  

Павел спустя некоторое время молчания сам пошел на беседу.  

–Лиду то вон, хоть из пушки стреляй-не разбудишь. Везет, всегда ее раньше меня почему то вырубает... -со смешком закончил мужчина, чем заслужил недовольный взгляд жены.  

–Да, моя Любонька тоже раньше меня уснула. Не поверишь, но как у вас-она всегда засыпала раньше. Вот и в этот раз... Хотя я не особо то и хотел опережать ее в сонных делах-вкуснее было обнять ее спящую, вдыхать запах волос, да любоваться чертами милыми, по-детски нежными... а вот заснуть боялся. Все кажется, что вот закрою глаза и все исчезнет. И снова полусгнившие койки в бараке, холод, сырость, плесень и постоянный голод, как в том лагере. И Любоньки нет... глаза открою в поту-а рядом она лежит. И жить хочется снова.  

–Никифор Сергеевич, а о каком лагере вы упомянули? вы что, сидели? -напряженно спросил Павел  

–Да Паш, я сидел. Три года в немецком концлагере провел, но знаешь, это время я благодарю больше всего!  

–Вы нам никогда не рассказывали... -подала голос Лидия