Костер истины

Одинокий рыцарь спешился и оружие надежд поднял, чтобы сразиться и  

погибнуть в тишине. Розы пели ему о любви. Они сгорали, чтобы взойти  

внутри. В березовой роще устроил юноша привал. Листая святую книгу и  

вырывая листы, ветер уносил сомнения о небытие.  

Прощай боль! Ты никогда не тронешь тех, кого нет. Прячется Солнце за  

Луной, оставляя холод. Тот холод, что обнажает душу, пожирая изнутри.  

Спал рыцарь у горящего меча, и мирно падала листва. Во сне о смерти  

той, что усыпляет разум. Ужасный дракон будет обязательно сражен, но  

путь к нему еще далек.  

Сбросив доспехи, рыцарь по пустыни смирения брел. Задыхаясь от  

желаний, жажду ему не утолить вовек. Преследовал его везде мираж.  

Где-то позади оставил он любовь, застывшую во льде. Пустыне края нет,  

она жива и этой требует воды. Запутанный голосами рыцарь пал на песок.  

Время ужасно медленно идет, и выхода нет. Все призрачнее оружие  

надежд.  

Чем защищаться, если нет щита?  

Не совершить убийство без меча,  

Молитву без тоски не прошептать,  

Безбожный Бог так любит убивать!  

Бабочка села на труп и сгорела. Рыцарь воскрес у костра, не помня  

ничего. Опять шел, куда, не знал, безумные боги глядели вслед. Творец  

звезды разжигает, чтобы те направляли рыцарей во тьме. Указывая путь к  

потерянному раю, мерцанием к нам они взывают. Костер у ног спящего  

искрами играл.  

Оставив судьбу – дороги назад нет.  

Встретив путника, они вместе дальше шли. Это был не человек, но ангел,  

ослепший во грехе. Им нечего было говорить – словами не раскроешь  

суть. Только ветер таинственной правды в двоих шумел.  

Вдалеке выросли волшебные замки. Быть может, к ним рыцарь шел? Их всю  

жизнь искал? Да и не пустыня это была больше, а белый лист, на котором  

чья-то рука историю слагала.  

Забывший жизни лик, ангел молился у нового костра. Рыцарь сидел рядом,  

снова в доспехах из стыда, в шлеме закрытом ото всех. Ночные духи  

окружили свет.  

Новый день съедает старый. Пора снова в путь!  

Ангел шел далеко позади, загадки людей узорами рисовал. Духи  

спрятались в тенях, длинных плащах. Духи с рыцарем беззвучно говорили.  

Путали его и об убийстве ангела молили: мол, не ангел это, а демон  

Левиафан, хозяин змей и пожиратель душ.  

Бело небо, бел песок, бела трепещущая душа меж ними. Где правда? Что  

ложь? Далеких замков на самом деле нет. Юноша упал на меч. Тут в  

пустыне выпал теплый снег. Больше ничего нет. Ничего нет.  

Рыцарь встал у костра. Ангел спел ему о весне, как пробуждается  

природа после смерти сна. Ты, говорит, подобен ей. Не обронив ни  

слова, рыцарь вошел в туман, исчез.  

Опять шел один. Всегда он был один. Четыре зверя встали перед ним.  

Через ад и рай придется тебе пройти, рычат. И он прошел все сферы, но  

не нашел того, чего искал. Тогда он встретил снова тех зверей. Вручили  

они тайный знак, и он раздавил его, выпустив из ладоней яркий свет. Теперь  

ты умрешь, рычат, когда сам пожелаешь и не очнешься больше у костра.  

Об этом ли мечтал? Об этом ли просил, когда молился без лишних слов?  

Рыцарь кивнул. Девять шагов прошел, и все накрыло тьма... Медленно  

поднял веки юноша у нового костра. Сидел три дня и ночи у него в  

раздумьях.  

Спустившись к мировому корню, он шел среди запретных мрачных вод, по  

ним уж вечность блуждают семь чудовищных теней. Там спрятан сложный  

механизм, что вращает небосвод.  

На берегу подземного моря у костра другой рыцарь время коротал.  

Посидели, помолчали и разошлись, чтобы не встретиться уже. Песнь льда  

прозрачна. Нельзя разделить пищу между теми, кого нет; обнажая меч,  

невозможно сразу отразить им врага удар.  

Отрава сна вливается в глаза. Она обманывает тебя! Богиня ночи и дождя  

хранит ключи от тайны бытия. Четыре зверя сводят рыцарей с ума. Так  

всё задумано было неспроста.  

Меч погас.  

Рыцарь у кострища мирно спит. Дожди грозой играют; мир творит  

Создатель, а безумные боги хищно за отважными следят. Звезды падают –  

скорбят.